Год назад о гибели шестой роты псковских десантников в чеченских горах говорили все. Из девяноста бойцов в живых на безымянной высоте 776 осталось только шестеро. Родина торжественно вручила им награды и благополучно забыла. Они ютятся по общагам и коммуналкам, стыдливо пряча свои награды, ищут работу или получают копейки и не любят вспоминать те страшные дни. Нам удалось разговорить Героя России Александра Супонинского и кавалера ордена Мужества Андрея Поршнева...
Погода в тот день будто не хотела пустить десантников к намеченной цели — снежная крупа била прямо в лицо. Однако первый взвод шестой роты 104-го полка псковской воздушно-десантной дивизии около полудня вошел на безымянную высоту, отмеченную на картах номером 776, и начал окапываться. Второй и третий взводы ушли дальше. Приказ командования был четкий: занять высотки и ждать подхода подкрепления. Однако подкрепления они не дождались. Почти сразу десантники, ушедшие вперед, напоролись на боевиков и были вынуждены отойти к первому взводу. Заняли круговую оборону. Практически все офицеры погибли или были тяжело ранены в первые минуты боя.
Через несколько часов к ним прорвался взвод подкрепления во главе с майором Марком Евтюхиным. Но что мог сделать взвод, если количество нападавших было больше в двадцать раз? Они вызывали на себя огонь артиллерии, но корректировщик, отсиживавшийся в безопасности, постоянно уточнял координаты целей.
— Где-то к утру я понял, что все — каюк. Евтюхин убит в голову, подмоги не будет, сам ранен в ногу, артиллерия молчит, — вспоминает Александр Супонинский. — Автомат поднес к виску, последний рожок оставался, а тут наши как огня дали по “духам”, причем точно так, прямо по их позициям. Заорал что-то, весь магазин в их сторону выпустил. Потом снова наши замолчали. Подполз к ребятам, взял еще патронов, гранат, начал огрызаться. Мыслей уже вообще не стало, одно желание — хоть еще одного замочить!
Саша пытался застрелиться еще несколько раз, но каким-то чудом именно в этот момент начинала работать артиллерия. В шесть утра 1 марта, когда огонь боевиков немного стих, Александр, взвалив на себя контуженного Андрея Поршнева, сумел выползти из братской могилы 776. Через несколько сотен метров они наткнулись на своих — шла подмога, хотя помогать было уже некому.
Они лежали в госпитале в Моздоке рядом — Саша и Андрей, и первые дни ждали каждую “вертушку” из Чечни: “Вдруг еще наших подранков привезут”. Каждую ночь переживали еще раз тот последний бой — минуту за минутой, пулю за пулей, взрыв за взрывом...
Гвардии старшему сержанту Александру Супонинскому, одному из тех шести солдат, кто остался в живых в бою на высотке под Улус-Кертом, присвоили звание Героя России. Потом отправили домой...
Оказалось, что мирная жизнь будет ничуть не легче военной. Он вернулся домой в Татарстан, в маленький домик, где и жил вместе с двумя сестрами и матерью. Полгода пытался устроиться на работу, с трудом сумел найти место слесаря-ремонтника, да и то только с помощью друзей. Зарплата — просто копейки. Он не рассказывает начальству о том, что воевал, что имеет высшую награду Родины.
— Они ведь тогда льготы всякие должны предоставлять, — вздыхает бывший сержант. — Проще меня взашей выгнать...
В городке, где живет Супонинский, немало офисов богатых нефтяных контор. Там работникам платят приличную зарплату, покупают квартиры. Однако для него места не нашлось. Негласный приказ: “Чеченцев” не брать!”
Жизнь доводила до того, что спасшиеся мечтали о смерти. Простые люди понимали, но не могли помочь. Чинуши от власти помочь могли, но не понимали. Доходило до того, что, когда Андрей Поршнев в своем родном Архангельске предъявлял в автобусе удостоверение ветерана “чеченской войны”, контролеры ему говорили: “Ты только убивать умеешь, а туда же — бесплатно ездить”.
Спасли Александра и Андрея жены. “Вытащили просто, не дали сесть на стакан или наркоту”.
— Я со своей девушкой еще до армии познакомился и, как только дембельнулся, сразу стал к свадьбе готовиться, — вспоминает Андрей. — У нас на северах все строго, со всеми положенными делами: обручение, приданое и все прочее. Так что времени на воспоминание практически не было.
Но ему каждую ночь снятся чеченские сны. Да и маленькая квартирка, где Андрей живет вместе с тещей, тестем и другими родственниками, к нормальному отдыху не располагает.
Не лучше положение и у Героя России Супонинского — жена Люда живет в одной общаге, он в другой. Расписались они буквально неделю назад, но нормальную брачную ночь смогли провести только в Москве, куда их пригласил фонд “ВДВ — боевое братство”.
— Мы впервые почувствовали себя людьми здесь, в гостинице “Академическая”! Нам бесплатно дали номер люкс, со спальней, гостиной, подарили шампанское и сделали праздничный ужин! — рассказывает Люда. — А все просто — здесь в руководстве работают те, кто сам воевал в первую чеченскую и знает цену войны и смерти.
— Ты не представляешь, как они одиноки и беззащитны! Клеймо “афганец” или “чеченец” сейчас хуже судимости — фиг куда сунешься! А если вдобавок и инвалид, то живи на пенсию и не вякай! — Александр Макеев, генеральный директор фонда “ВДВ — боевое братство”, сам воевал практически во всех “горячих точках” и знает, о чем говорит. — “Афганцы” вернулись вроде героями, а потом страна рухнула непонятно куда, и бывшие солдаты стали никому не нужны. Многие не выдержали, пошли в криминал, стали “торпедами” или бригадирами у “паханов”. Те, кто выжил, легализовался и сумел устроиться в жизни, постоянно звонят: чем да как помочь.
Но помогают не только “криминальные авторитеты”. Ключи от небольшого домика в Татарстане Александру Супонинскому вручил бывший командующий ВДВ, заместитель председателя движения “Сыны России” генерал-полковник Евгений Подколзин. Теперь там надо делать ремонт, наживать необходимые вещи в хозяйстве. Денег на это у молодых супругов нет. Чиновники всех мастей молчат или делают вид, что не знают никакого Героя России.
— На нас они просто плотно забили все свои причиндалы! Мы никому, кроме своих родных, не нужны! Да лучше бы мы заблудились и не нашли этой гребаной высотки! Тогда бы пацаны живы остались, — с горечью роняет Александр. — Но раз попали, значит, попали, и по-другому не могли. Мы — десантники, до конца выполнившие свой долг! Пацанов жалко. Но ребята бились до конца, никто не бросил оружие, не убежал... Лейтенант Рязанцев, когда патроны кончились, “чехов” поближе подпустил и взорвал себя и их гранатой. Такие люди погибли, такие ребята... Главное, чтобы их всегда, всегда помнили!
Кому он это сказал? Нам? Мы помним! Только вот Родина-мать, а точнее ее “сыны” в погонах и без стараются забыть сами и стереть у других память о десантниках, погибших под Улус-Кертом.
