“А вдруг он и в жизни такой же противный, как на экране?” — резонно предостерегали меня перед этим интервью.
Народ тащился от “Бригады”. Народ сопереживал бандиту Саше Белому — уж очень тот был проникновенным, нашенским. В отличие от его главного антагониста, продажного мента.
Андрей Панин. Один из самых востребованных актеров нового российского кино. Два с лишним десятка ролей за последние полтора года. И почти ни одной положительной. Отравитель Чезаре Борджиа в “Ядах”, скандалист Гаркуша в “Свадьбе”, банкир-убийца в “Семейных тайнах”…
А может, в жизни он как раз “белый и пушистый”?..
Про женщин
На Панине белый свитер, плюшевый. И сам он напоминает сытого Чеширского кота, особенно улыбкой.
Заботливо усаживает на диван, прикрывает форточку. Джентльмен, однако!
— Вы, наверное, женщинам по жизни нравитесь? Они пытаются забраться к вам в душу, придумывают ласковые прозвища…
— Никогда. У меня вообще кличек не было. Даже в школе. Знакомые дамы почему-то сразу переходили на “просто Панин”. Мне кажется, что женщинам вообще имя Андрей не нравится и лично мне оно не подходит.
— А фамилию свою поменять не хотите? На что-нибудь более громкое и звучное. “Просто Паниным” в истории кино остаться трудно.
— Да, нас много, я знаю. Есть режиссер Василий Панин и еще один артист. Рассказали, что во МХАТ в этом году взяли паренька Андрея Панина. Полный мой тезка, только отчества разные.
— Не задевает?
— Ничуть. Такой, как я, один. Причем в юности я был достаточно туманен и затемнен. Может, поэтому и в театральный три раза проваливался. Я нескромно скажу: понять, гениален абитуриент или обычная серость, с первого раза нельзя. Это все равно что ты — дилетантка — пойдешь искать бриллианты. Люди привыкли, что бриллианты должны блестеть, и поэтому с легкостью проходят мимо неограненных невзрачных алмазов. Искать жемчужные зерна должны специально обученные профессионалы. Внешность не главное. Пусть наивным девочкам нравится Ален Делон.
— А вам какие женщины по сердцу?
— Талантливые. Когда я вижу на сцене Марину Неелову, то аж дух захватывает. Бездна обаяния, фантастически привлекательная женщина. Среди молодых да ранних таких маловато. Красивые девушки рвутся к славе, к известности, к самостоятельности. Я думаю, что в мире давно уже матриархат установлен, система координат в отношениях между полами нарушена. Я называю себя феминистом, причем гордо это декларирую. Общаться с феминистками мне удобно. Я с радостью не плачу за них в ресторанах, не уступаю им место в общественном транспорте, не открываю перед ними входные двери. Они же об этом не просят — за что огромное спасибо. Правда, ни разу не видел ни у одной феминистки счастливых глаз, такие хари перекошенные.
— А лица домохозяек, наоборот, заплыли от самодовольства и самодостаточности?!
— Я не тиран и не домостроевец. Насильно к кухонной плите не привяжешь. Если женщины хотят делать карьеру — надо оставить их в покое, пусть сами решают. Хотя в глубине души я не считаю работу для них лучшим выбором. Моя жена Наташа Рогожкина, тоже актриса, она в “Каменской” невесту Харатьяна играла, после того как сыну год сравнялся, вернулась в кино. Так теперь и ездим в разных экспедициях. Недавно смешно получилось — пересеклись на съемках в Севастополе, случайно. Я к ней в гостиницу в гости ходил.
— Прямо второй медовый месяц. А на кого же вы сына оставляете?
— Бабушки имеются. Вообще это всегда решение женщины — завести ребенка или нет. А потом она решает, как и кто должен его воспитывать. По-моему, мир идеализирует слабый пол. Вернее, так — слабый пол идеализирует сам себя. Я бы сегодня рожать не стал. Война идет, дорогие мои. Третья мировая. Хотя некоторые и называют это локальной борьбой с терроризмом. Но бежать-то некуда. Где останутся эти дети, которые сейчас на свет появились, в каком мире?! Об этом их будущие мамы мало думают. Они, когда носят ребенка, верят в собственную исключительность, в то, что они — центр вселенной. Это — главный козырь. Его не переиграешь. Многие конфликты в семье от этого. Проще надо быть.
— Вернемся к войнам. Между прочим, их затевают как раз мужчины…
— Не скажи. Ненависть женщин страшнее, она более земная. Все остальное, кроме детей и ненависти, мужчины делают лучше женщин. Мы придумываем правила игры или войны и соблюдаем их. А у вас все на уровне эмоций и инстинктов, животное начало в вас преобладает. Почему 99% браков сегодня распадается, и никто не выигрывает, кроме адвокатов?
— Почему?
— Систему прежних правил развалили, а до создания новых ни у кого руки не доходят. Я сам женат не в первый раз. Все пережил — крушение надежд, разочарование…
— Здесь требуется трагическая пауза.
Про “Бригаду”
— Тихо! Кажется, сын проснулся, — шепотом произнес Панин, выглядывая за дверь. — Еле уложили. Полтора года Сашке. Ни в какую спать не хотел. Он, когда меня видит, сильно перевозбуждается...
— Редко видит?
— Да, я почти все время на съемках. Все время в дороге. Только сегодня утром из Ханты-Мансийска. В самолете потерял мобильник, никто до меня теперь дозвониться не может. И вот ведь гады, сколько ни набираю номер, никто не отвечает — с концами.
— Такие люди нынче пошли. Никому доверять нельзя. А с кого пример-то брать? Взять хотя бы и вас: одних подлецов играете, антиобщественных типов. В той же “Бригаде”…
— Да ты что! (Искренне возмущается.) Где же мой герой отрицательный? В каком месте? Да он самый порядочный из всех. Остальные — шакалье. Назови хоть одного, кто вызвал бы большее сочувствие.
— Жена Белова, однозначно.
— Дрянь она и эгоистка. Плевать ей на то, что муж оружие в Чечню гонит, гробит людей. А когда приперло — затряслась от страха. А мой мент за убитого брата этим козлам мстил, его мотивы понять как раз можно. Настоящий мужик. Сыграл я — класс!
— И хорошо сюжет фильма изучили.
— Я про любую свою роль так рассказать могу, убедительно. А сериал вообще не видел, прочитал синопсис. Мне телевизор смотреть некогда, терпения не хватает.
— А сниматься хватает? Как включишь телек, так обязательно вы в очередной мыльной опере…
— Идиотская недоговоренность между каналами, продюсеры виноваты. Картины делались давным-давно, а выпустили их одновременно по всем кнопкам. Вот и создается ложное впечатление, что я везде. А я уже год как с сериалами не связываюсь.
— Что так?
— Надоело. Я 27 ролей в большом кино сыграл, и никому это не было интересно. Ты слышала когда-нибудь такое название “По прямой”? А ведь это моя первая картина, в начале 90-х вышла, ее почти никто не видел. А потом были “Семейные тайны”, “Каменская”, “Бригада” — и все. Репортеры звонят, вопросы задают. Про одно и то же. Как попугаи. Зато я, слава богу, дожив до сорока годов, могу выбирать роли и не гнать количество. Я недавно один фильм как раз закончил, у Чухрая, “Водитель для Веры” — его рабочее название. Я там на себя не похож, с усами. И еще только в одном снимаюсь, совместно с немцами.
— Ходят слухи, что сейчас вы играете — ни много ни мало — прообраз нашего родного президента. А сценарий вроде бы написан по книге о Людмиле Путиной. Это будет самая положительная ваша роль?
— Это будет мелодрама со всякими страстями — и бытовыми, и государственными, и женскими. Мой герой действительно глава страны, у него одинаковые имя и отчество, но не Владимир Владимирович. Прямых параллелей нет, но, думаю, определенное сходство налицо. Согласился играть, потому что бюджет у фильма хороший. Малобюджетные картины меня больше не привлекают — продюсеры часто обманывают и не платят.
— А что — вы с Путиным даже внешне чем-то похожи. И вам, и нашему президенту легко затеряться в толпе. Но после выхода картины наверняка проснетесь суперстар.
— Возможно. Слава, конечно, греет. Но когда я чего добиваюсь, мне сразу тоскливо делается. Ощущение пустоты накатывает. Зачем оно было надо?! Залезть бы на диван, отключить телефон, закрыть входную дверь. В конечном итоге все можно предугадать, предусмотреть, переиграть — интриги нет, невыносимо. Я по натуре антилидер. Когда все говорят “да”, хочется добавить “но…”. А на улицах меня почему-то узнают одни менты. Полтинники вымогают. Им кажется, что я подозрительный тип без московской регистрации.
Про вертолеты и любовь
Панин — самый что ни на есть бывший “лимитчик”. Из Кемерова, шахтерского края. Но в шахте не был ни разу — там, говорит, грязно и тоскливо. Так что спивающийся забойщик Гаркуша из “Свадьбы” (национальная премия кинокритиков и кинопрессы “Золотой овен”, приз в Каннах и на всероссийском актерском фестивале “Созвездие”) — образ вымышленно-собирательный.
— Никто из моих близких угля стране не давал. Мама с папой физики. Абсолютно счастливая семья, с выстроенной системой координат. Все разложено по полочкам, ясно и понятно. В лирики подался я один. Сначала хотел стать вертолетчиком и от армии закосить. Но в училище меня по состоянию здоровья не приняли.
— ???
— Я в юности боксом занимался, нос переломан. Попал в пищевой институт, на инженера-технолога. Сложись жизнь по-другому, до сих пор бы пирожки на конвейере воровал.
— Что помешало?
— Меня из института выгнали. Мы с ребятами на каникулах поехали на турбазу, и там вышел конфликт с дракой, администрация вызвала милицию. А я, вместо того чтобы молчать в тряпочку, служителям правопорядка нагрубил. За что и влепили десять суток и отчислили. Попытался восстановиться, но один умный человек отсоветовал: “Ты же типичный дурак, тебе надо в культуру!” Нет, я хулиганом не был — я был хорошистом, но в систему не вписывался. Подался на режиссерский, но вовремя понял, что здесь, в Кемерове, и без того самый лучший, и уехал в Москву. Фарцовкой занимался, в подвалах жил без прописки. Семь лет бомжевал. Колбаса по 2,20 деликатесом казалась. Это, конечно, шутка — я такой, что нигде не пропаду. Но если бы в Москву не приехал — убили бы или вообще посадили. Поколение мое такое — открываешь записную книжку и понимаешь, что на каждой странице кого-то нет.
— Поэтому и в родное Кемерово нынче не рветесь? Расстраиваться не хотите?
— Да нет. Как-то все по работе не выходит. В Новосибирске, где родился, с гастролями был, а в Кемерове ни разу. Оно и к лучшему. Закон эмиграции: туда, откуда прибыл, можно съездить всего раз.
— Что так мало?
— Этого достаточно, чтобы понять, когда хандра подходит, что смотался правильно. Веришь, в душе тем же мальчишкой себя чувствую. Кажется, что совсем с кемеровского детства не изменился. А в зеркало посмотрю и мигом трезвею.
— Откуда хандра? Сорок лет всего: молодая жена, первый сын…
— С чего ты взяла, что он первый? Ладно, эту тему замнем. А супруга у меня, верно, молодая и рыжая. И Сашка в нее рыжий.
— Говорят, что рыжим везет.
— Рыжие произошли от древних неандертальцев. Очень умная была порода, талантливая. Сами они вымерли, а гены остались. Я не вмешиваюсь в Сашкино воспитание. Может, потому, что вижу его редко. Он у меня товарищ для игр. Мы с ним бегаем, хрюкаем, игрушки по комнате разбрасываем.
— Насколько я знаю, с женой Натальей вы во МХАТе познакомились. Разница у вас в возрасте больше десятка лет. Поэтому в спектакле про Ундину, который и свел ваши судьбы воедино, она играла вашу родную дочь. А вы, простите, ее папу.
— Было такое. В общем, обычный роман между нами получился, но подробности я уже не помню. Давно это было, лет девять с тех пор прошло.
— И как она к вашей философии насчет самостоятельных женщин относится?
— Неужели ты думаешь, что такие вещи муж с женой дома за чаем обсуждают? Что, у нас больше тем для разговора нет?
— Например, как сына воспитывать?
— Я не считаю, что ребенка надо воспитывать. Да, он рождается как белый лист. Не добрый. Не злой. Не агрессивный. Никакой. Но потом, постепенно, набирается всякого. Нужно просто помочь ему стать взрослым.
О роли в искусстве
Режиссер “Бригады” Алексей Сидоров признался, что в роли сериального негодяя видел исключительно Панина. Такое вот точечное попадание в образ. То ли сволочь, то ли просто герой нашего времени.
Сцену убийства Безруковым—Беловым его главного врага делали с разборками. Панин хотел, чтобы его “лебединый полет” с высоты в десяток метров сняли в один дубль — не желал умирать два раза, слишком высоко было падать.
А вот с Павлом Лунгиным, в “Олигархе”, не сложилось. Тот предложил актеру сыграть провинциального следователя, вызванного в Москву для раскрытия убийства миллионера Маковского—Машкова.
Важняк в сценарии — человек честный и некоррумпированный. На чай в поезде мелочь по карманам ищет.
Разве ж это масштаб? Разве ж такие люди бывают в реальной жизни?
— Почему режиссеры так редко видят вас в положительных героях, Андрей Владимирович? Да и сами вы, чувствуется, не очень-то рветесь в рыцари.
— В душе всех моих персонажей живет что-то от монстра. Как и в любом из нас. Это нормально. Мне, например, было бы скучно быть Штирлицем — чего в нем интересного? Но мало кто из режиссеров идет на эксперимент. В нашем кино принято работать на клише. Я только Шахназарова назову, который приветствует поиск в актере. Он не испугался отдать мне Чезаре Борджиа. Красавец мужчина, отравитель, чудовище. Одно удовольствие таким стать. Маньяка какого-нибудь я бы тоже изобразил. Чикатило, например.
— Ваш земляк Владимир Машков, очевидно, другого мнения. Он переиграл всех отечественных суперменов и сейчас, как говорят, покоряет Голливуд.
— Я вместе с Машковым в театральный поступал. И что, Машкову легко все потом далось? Америка жестока. И не надо мне ставить в пример Дженнифер Лопез или еще кого-то — они там родились, хоть и латинос. Для того чтобы пробиться в Штатах, нужно быть коренным американцем — иначе останешься в третьеразрядных фильмах немой ролью третьего плана. Режиссеры-русские еще могут на что-то надеяться, операторы. А актеры-эмигранты считаются фуфлом. Хотя все и понимают, что наша школа самая лучшая.
— Можно подумать, в России выпускников театральных вузов встречают с распростертыми объятиями…
— У нас молодые актеры вообще крепостные. Они должны молчать в тряпочку и горбатиться в массовке до пенсии, ни денег не требовать, ни ролей. А когда посмеешь что-то вякнуть — тебя еще и уволят со скандалом. Это из моего личного опыта. Поэтому я сериалам даже благодарен, известность ко мне из ящика пришла. Сейчас я могу зарабатывать деньги теми же антрепризами и особо не суетиться. Меня и так все знают. Ну а в Голливуде, если честно, я бы не хотел работать. Мне было бы скучно, идей новых не хватает.
— Ну не скажите. Есть и оригинальные проекты, чудные с ударением на втором слоге. “Быть Джоном Малковичем”, к примеру, — чем не сумасшедшая мысль показать, что творится в голове у кинозвезды Джона Малковича?
— Ага. Один из моих любимых актеров, кстати. Он сам про это сценарий и написал.
— А вы бы не хотели поведать миру о том, что творится в голове Андрея Панина?
— Нет. Вряд ли это кому-нибудь будет интересно.
