Крутов — это круто!

—Судя по всему, вы не слишком настроены на интервью?.. — вырвался у меня робкий вопрос, пока легендарный Владимир Крутов изучал меня взглядом огнедышащих синих глаз. Вообще он довольно странно смотрелся — словно зажатый столом в большом кабинете. И с трудом представлялось, как бронебойный в прошлом нападающий администрирует теперь в кресле директора Государственной школы высшего спортивного мастерства (ГШВСМ).

—Просто была у меня тут недавно одна журналистка. И так душевно мы с ней беседовали. Два часа я про хоккей что-то рассказывал, думал, поэму напишет... А она вдруг спрашивает: не хотите ли вы, мол, морду Ларионову набить? Я так оторопело на нее смотрю: “Нет, а за что?!”

Через день выходит крошечная заметка под названием: “Крутов хочет набить морду Ларионову”. Хотел я на ту газету в суд подать, но меня убедили, что барышню уже в светский отдел перевели. С тех пор опасаюсь я журналисток, вы уж не обессудьте...

Почему-то сразу расхотелось сыпать детскими вопросами: как мол, день рождения будете отмечать (который сегодня)? И радостно кивать, услышав, что в кругу семьи. Это ведь и так очевидно: преданного семьянина видно за версту. Владимир встретил жену лет в двадцать, влюбился, оказалось — навсегда. Так что тылы у него всегда были надежные. Но на льду он признавал только острую атаку, рубился за шайбу до конца — и забивал. А тех, кто боялся столкновений, дюже презирал: “Мы таких “фигуристами” называли”.

— Почему вы так и не прижились за океаном? Вам ведь, как никому другому, прочили великое будущее в НХЛ?

— Менталитет подвел. Понимаете, на Западе ведь никто ни с кем не нянчится. Там не знают понятия “сборы”, когда неделями сидишь под тренерским присмотром — ни шагу в сторону, грамма лишнего не выпьешь...

— Хотите сказать, никогда в Москве на сборах режим не нарушали?

— Конечно, нарушали. Чем больше запрещали, тем больше хотелось нарушить. Но не в этом дело. Мы привыкли к контролю, а за океаном — свободный график: приехал, потренировался, уехал домой. Видно, мне такой ритм не подходил.

— Ну а сейчас — на серьезной административной должности — чувствуете себя на своем месте? Не обижайтесь, но уж больно вы не похожи на кабинетного работника.

— Я уже два года здесь. Пришел, чтобы поддержать Фетисова. И сначала действительно было трудно. Никак я не мог к бумажкам этим привыкнуть: каждую стопочку надо аккуратненько скрепить, не дай бог что-нибудь перепутать, кошмар просто... Но потом ничего — разобрался. Даже привык. Кроме того, я много с тренерами детскими работаю. И вместе с Госкомспортом и Министерством образования мы такую масштабную спартакиаду учащихся недавно провели! Вообще, очень важно, что наша система образования стала так активно поддерживать спорт: столько ведь больных детей в школах учится! Знаете, когда я смотрел эту спартакиаду, мне впервые за последние годы стало по-настоящему интересно. И душа радовалась, потому что только детский спорт — по-настоящему живой, чистый.

— Ничего себе чистый! Хотите сказать, детские тренеры взяток не берут? И если богатенький папочка денег забашляет, его сыночка тут же в команду не определят?..

— Определят, конечно, у детских команд ведь столько расходов. Но беда не только в этом. Хуже, что у детских тренеров, по сути, стимула нет работать. Стоит им кого-то вырастить — мальчика тут же забирают в хорошую команду, а имени первого тренера никто и не вспомнит никогда. Для многих это настоящая трагедия. Не каждый готов душу рвать ради того, чтобы потом какой-то другой тренер себе корочку “заслуженного” на его горбе выправлял...

— Все это понятно. Но неужели на десяток блатных нельзя парочку действительно способных простых ребят взять?!

— Надо, чтобы государство хоть как-то вопрос материальных компенсаций рассмотрело: когда заиграет парень — чтобы часть гонораров автоматически первому тренеру перечислялась. Тогда все по справедливости будет. А пока люди зарабатывают как могут. Противно, а выхода-то нет.

— А вы говорите — чистый спорт!..

— Так ведь я об эмоциях говорю. Я смотрел на детей, как они налетают друг на друга лоб в лоб и не боятся. Сталкиваются так, что жмуришься, когда это видишь... Знаете, как дорого мне собственное детство! Помню каждую деталь. Вот из взрослой карьеры многое стерлось — даже великие моменты. Но первую медаль на юниорском чемпионате забыть невозможно.

Был, правда, у меня и горький случай лет в одиннадцать. Мне тогда первый раз в жизни клюшку выдали. А по тем временам настоящая клюшка такая редкость была! Я, окрыленный, гордый, ехал с ней домой в метро. Вдруг подошли какие-то ребята подвыпившие и просто отобрали ее. А я ничего им сделать не мог. Представьте, как в душе все на части рвалось — от бессилия, от отчаяния. Такое, конечно, не забывается...

С сыном моим тоже нехороший случай был. У него роликовую доску и рюкзак в парке у “Войковской” отнять хотели. Мы с женой в тот день с дачи вернулись, а его нет. Потом его друг позвонил из больницы. Сына туда с сотрясением мозга привезли. Он один из всей компании против этих подонков остался. К счастью, друг милицейскую машину неподалеку увидел, позвал на помощь — шпана, конечно, сразу разбежалась. Только напоследок сына моего по голове бутылкой ударили...

— Ой, давайте лучше о хороших воспоминаниях поговорим — у вас ведь день рождения все-таки!

— Знаете, какое было счастье — первый раз в жизни войти во взрослую раздевалку! В святая святых. И оказаться рядом с Валерием Харламовым, который был для меня почти божеством. Все детство смотрел на него как на идола — и просто поверить не мог, что теперь буду играть с ним в одной команде!

— А правда, что вы всегда хотели детей тренировать?

— Конечно, кто же не хочет? Но моя жизнь по-другому сложилась. На данный момент, по крайней мере.

— Опыт ЦСКА не отбил охоту работать тренером?

— Тогда просто ситуация патовая была. Обычно мы на сборах в Новогорске каждый вечер в номере Михайлова Бориса Петровича собирались, обсуждали предстоящий день. А в тот вечер прихожу — а на базе нет никого. Ни Михайлова, ни второго тренера — Тузика. В одиннадцать нет, в двенадцать... Утром просыпаюсь — понять не могу, что происходит. Ни тот, ни другой так и не появились. Вдруг звонит телефон. Руководство клуба объявляет: “Принимай команду! Михайлов подал в отставку, мы ее подписали”. Момент, надо сказать, был выбран отлично. В тот день мы как раз должны были играть решающий матч с подольским “Витязем”. Причем “Витязь” даже ничья устраивала, а мы должны были выиграть, чтобы не вылететь.

Ребята-игроки были в шоке. Им вообще никто ничего не объяснил. Потом оказалось, что накануне было принято решение уволить Тузика, а Михайлов вроде как ушел с ним заодно, в поддержку. Просто незадолго до этого в команду приезжали психологи, проводили какой-то опрос, и вроде как выяснилось, что игроки были Тузиком недовольны. Хотя подчеркиваю, что на бумаге я ничего не видел, все это было на уровне слухов...

— Но вы ведь спасли тогда ЦСКА, остались в Суперлиге. Хотя до последней минуты проигрывали...

— Да, мы проигрывали — 1:3. Вдруг в концовке забиваем два быстрых гола и сравниваем счет. А в дополнительное время вырываем победу: “Витязь” вылетает, а мы остаемся в Суперлиге! Потом час в раздевалке сидели, пошевелиться не могли.

Меня в результате назначили главным тренером. Ситуация была — не позавидуешь. С одной стороны — задача такая интересная, большие цели. А с другой... Целый месяц нас продержали в неведении, причем полнейшем. Отмашку к началу подготовки не давали, вообще ничего не говорили: будем мы кого-то покупать, не будем... В итоге попали к шапочному разбору, когда из приличных игроков никого не осталось. Пришлось довольствоваться тем, что было. Молодыми ребятами. Глаза у них, конечно, горели, и первые два периода рвали соперников, но в третьем сдувались: дыхалки не хватало. Самое интересное, что в начале сезона мы еще что-то выигрывали. Даже “Магнитке” пришлось несладко в первом матче. Но потом была серия поражений — ЦСКА вылетел. Я подал в отставку — ее приняли...

— Я слышала, вы всегда умели предсказывать ситуации, счет любого матча могли угадать... Неужели не предчувствовали тогда, что с ЦСКА вырулить в тот момент было просто невозможно?

— Не предчувствовал, а знал. Но и отказаться не мог. Эта команда слишком много для меня значила. А по поводу того, что счет всегда мог угадать, — не думаю. Вот общий результат — другое дело.

— Вы на тотализаторе случайно никогда не играли?

— Нет, я не по этой части. Привык по-другому на жизнь зарабатывать.

— Вы такую школу с Тихоновым прошли — учились у него чему-то как у тренера?

— Он всегда фанатом был, что уж говорить. Сутками мог записи матчей смотреть, все что-то придумывать, строить комбинации. Но вот в плане личных качеств... Никогда не забуду слова Валеры Харламова, который стал мне близким другом: “Главное — всегда оставаться человеком, как бы ни скрутила жизнь. И всегда быть рядом с теми, кому плохо”. Конечно, талант Тихонова никто не оспаривает — как тактика, как стратега. Но он всех стриг под одну гребенку. И я одно понял четко, работая с ним. К каждому, абсолютно к каждому игроку нужен особый подход. На одного можно накричать — он только взбодрится. Но есть люди, которых ругать нельзя: они внутренне ломаются.

— Мальцев в недавнем интервью как-то очень горько сказал: “В нашем хоккее нет звезд — в этом его главная беда”.

— А откуда им взяться — звездам? Можно, конечно, Сушинского похвалить, и дай Бог ему здоровья: способный парень. Но настоящими лидерами в нашем хоккее сейчас даже не пахнет. Учиться ведь не у кого. Игры НХЛ здесь не показывают, а живых примеров не осталось. Мы-то в свое время смотрели на великих хоккеистов, впитывали каждое их движение. Какой тогда дух был в команде! А сейчас у молодых игроков — принцип один: гол забил — можно отдыхать. Вроде как свое дело сделал. А надо еще забивать и забивать — пять голов, десять... Хотя бы стремиться к этому — да кому сейчас в голову придет напрягаться!..

А как они падают! Лежат по полчаса, чуть что — травмы... Знаете, почему у меня практически не было травм? Ну, кроме лица, слегка попорченного... Потому что я никогда не расслаблялся. Был момент, когда на меня огромный канадец налетел и припечатал к борту. Я тогда легкое сотрясение получил и даже не видел, что произошло. А шайба моя все равно в ворота полетела...

— Чувствуется, горько у вас отчего-то на душе...

— А как иначе, если у нас до последнего момента определиться не могли, кто в составе сборной на Кубок мира поедет?! Все давно определились, готовятся вовсю, одни мы... Ой, да что там... Печально все это. И исправить настроение может только одно: если наша сборная наконец-то хоть где-нибудь что-нибудь выиграет...


Благодарим руководителя пресс-центра ГШВСМ Михаила Попова за содействие в организации интервью.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру