Имя главного массажиста Большого театра Бориса Праздникова знакомо сегодня всей политической элите страны. К его помощи прибегают знаменитые актеры, примы российского балета целуют ему руки, несколько лет назад криминальные авторитеты взяли его под свою опеку, политические деятели лично ведут переговоры с мастером мануальной терапии...
Небольшой кабинет Праздникова в лабиринтах Большого театра отыскать непросто. Он как будто специально спрятан в неприметном закутке огромного здания. Со стен комнаты давно уже осыпалась штукатурка, старый линолеум протерся, циферблат старинных часов производства ЗиЛ 60-го года выпуска покрылся толстым слоем пыли. Две кушетки, отгороженные убогой занавеской, на столе — пепельница и крошечные чашечки для кофе. В таких условиях и работает лучший массажист страны.
— Борис Бакирович, вы ведь начинали свою карьеру в спортивной медицине...
— Когда-то я был профессиональным спортсменом, состоял в сборной Советского Союза по дзюдо. В шестнадцать лет я стал мастером спорта, в восемнадцать — чемпионом Союза среди юниоров. Вообще я всю жизнь мечтал стать гинекологом. Но так сложилось, что во мне проснулся талант массажиста. Потом я начал заниматься вправлением позвонков, устроился в отдел спортивной медицины Спорткомитета СССР. Курировал сборную по гимнастике.
— Как вы из спортивного мира попали в Большой театр?
— Галина Уланова страшно боялась врачей. А у нее была характерная для танцовщиц болезнь — внутренняя мозоль на стопе, которая мешала ей не только танцевать, но даже ходить. Мне удалось уговорить ее на операцию. После этого слух обо мне разлетелся по всей Москве. Ко мне стали обращаться ее коллеги по цеху. Первой была Майя Плисецкая. Она-то и переманила меня позже в Большой. А случилось вот что. У нее во время спектакля произошло смещение в поясничном отделе позвонка. Приехал я к ней домой, а она уже больше десяти дней даже шевельнуться не могла. К ней медики из 4-го управления приезжали, делали физиотерапию, но все усилия поднять балерину на ноги оказались тщетны. Я поставил ей позвонок на место. Плисецкая заплатила мне за процедуру десять рублей. А на следующий день по ее просьбе мне позвонили из Большого театра и предложили работу.
— Кто был вашим первым звездным клиентом в театре?
— Я до сих пор вспоминаю мое знакомство с Марисом Лиепой. Когда он пришел в мой кабинет, я понятия не имел, что передо мной великий танцовщик. Я ведь был темным человеком — всех спортсменов знал, а вот с людьми искусства не доводилось познакомиться. Марис тогда двери многих кабинетов ногой открывал. Неудивительно, ведь его заграничные гастроли пополняли валютный фонд государства. Он упал на мою кушетку и по-хамски ткнул меня ногой: “Посмотри ногу, что-то разболелась...” Я попросил снять вязаный чулок. Лиепа отказался. Я не выдержал: “Ну и катись тогда к черту!” — и добавил несколько крепких матерных слов. На тот момент мне плевать было на его статус. Танцовщик выбежал из моего кабинета, хлопнув дверью так, что штукатурка посыпалась. Позже меня вызвали в репетиционный зал. Оказалось, что Марис выбил себе диск позвоночника. Когда я поднял артиста на ноги, он пробурчал: “Спасибо”. С тех пор мы стали близкими друзьями.
— Однажды вы спасли жизнь Владимиру Васильеву...
— В Большом театре я многим спасал жизнь. Васильев во время репетиции неудачно упал, у него произошло смещение позвонка. Меня срочно вызвали. Мне необходимо было найти для него определенную позу, чтобы он не кричал, не орал, не извивался. Тогда я положил его на крышку пианино. В таких условиях я вправил ему позвонок. Потом он попросил меня отвезти его домой. Но я не рискнул сесть за руль его шикарного “Мерседеса”. На тот момент в столице такой машиной обладал только Васильев.
— Вам приходилось встречаться с Анастасией Волочковой? О ее нраве ходят целые легенды...
— Девушка она действительно своеобразная, об этом весь мир говорит. Со мной она вела себя сдержанно и деликатно. В моем кабинете, на моей кушетке — все равны. Если что не так, я любого человека могу поставить на место. Ко мне приходили такие звезды, что Волочковой рядом с ними делать нечего. За мою недолгую практику мне приходилось лечить практически всех наших звезд балета и театра. Балетные люди за двадцать лет себя так изнашивают, что дальше ехать некуда. Среди балерин практически нет здоровых людей. Меня буквально разрывали на части. Уланова, Бессмертнова, Павлова... Все они не уставали повторять: “Боречка, я тебя обожаю”. Плисецкая целовала мне руки: “Боря, ты меня спас”. Максимова, Уланова всегда при встрече интересовались моим здоровьем. В Большом театре до сих пор говорят: “У нас три главных человека — генеральный директор, бухгалтер и Праздников”.
— Борис Бакирович, правда, что Николая Цискаридзе вы считаете своим приемным сыном?
— Я действительно считаю его своим сыном. Когда он появился в Большом театре, на него было больно смотреть — скромный грузинчик, с нежным тихим голосочком. Он ведь рано остался без отца и матери. Ему трудно было завоевывать столицу, его постоянно пытались обидеть, унизить. Конечно, он нуждался в защите. Можно сказать, я взял его под свое крыло. Как-то раз в Японии мне пришлось шею одному товарищу свернуть, когда он по-хамски себя повел по отношению к Коле. Недавно Цискаридзе должен был танцевать в парижском “Гранд-опера”. Но на репетиции он порвал связки коленного сустава. Коля сразу позвонил мне, я дал “добро” на операцию. Сейчас я ухаживаю за ним, восстанавливаю его. Кстати, он уже пританцовывает.
— Случались ли курьезы во время гастролей наших балетных звезд?
— Когда мы с Натальей Бессмертновой приехали на гастроли в Англию, она пошла осматривать сцену, где ей предстояло танцевать. На сцене была установлена бутафорская кирпичная стена. Она об этом, естественно, не знала, потому так смело и шагнула. За кирпичом оказалась яма. Она провалилась в яму, вывихнула голеностопный сустав. Наташа не могла даже наступить на больную ногу. Гастроли оказались под угрозой срыва. До спектакля оставалось чуть больше двух суток. За это время мне удалось восстановить приму. Еще более нелепая случайность произошла с Надеждой Павловой, когда мы гастролировали в Австралии. Ей предстояло дать 89 спектаклей. Накануне последнего представления Павлова решила прогуляться по городу. На ровном месте споткнулась и подвернула ногу. Вечером должен был состояться заключительный спектакль. Чудом нам удалось привести ее в форму.
— Не секрет, что балетные люди отличаются нетрадиционной сексуальной ориентацией, как вы к этому относитесь?
— Я отношусь к этому нормально. Даже в советские времена, когда подобное явление скрывалось, я относился к таким людям без брезгливости.
— Лечить творческих людей, наверное, не так сложно, как сильных мира сего. Признайтесь, когда массажировали политическую элиту, руки не дрожали?
— Руки у меня никогда не дрожали. В советские времена я работал в единственном тогда институте красоты, который находился на Калининском проспекте. На прием ко мне записывалась вся политическая верхушка страны вместе со своими женами. Все они приезжали подкорректировать свою фигуру — выровнять плечи, ноги, вылечить сколиоз. Первой моей клиенткой была Галина Брежнева. Она очень пеклась о собственной внешности. Ежедневно посещала салон красоты, иногда вызывала меня домой. По молодости она была очень симпатичной женщиной, это в последнее время перестала ухаживать за фигурой, лицом. Она была откровенная, контактная и главное простая тетка. Потом она сосватала меня своему отцу. Меня привозили к ним домой на Кутузовский проспект, где я поднимал на ноги Леонида Ильича. Он всегда был крайне любезен со мной. К моему приезду жена Брежнева Виктория всегда накрывала стол, потчевала меня чаем, предлагала коньячок. Но я на работе никогда не позволял себе выпивать с клиентами. А вне работы Леонид Ильич со мной не общался.
— Представители партийной верхушки часто жаловались на здоровье?
— Безусловно. Болезнями позвоночника страдает весь мир. Со своей методикой я объездил весь свет, только у папуасов не был, и в Баку не довелось побывать.
— Во время сеанса массажа политики откровенничают с вами?
— Когда я дотрагиваюсь до них пальцами, они расслабляются, и многим хочется выговориться. Видимо, в моих руках есть какая-то особая энергетика, потому что некоторые люди начинают делиться самым сокровенным. Зато жены политиков практически никогда не раскрываются передо мной.
— И все-таки не страшно было лечить генсеков, президентов? Вдруг случайно повредишь какой-нибудь позвонок?
— Не страшно. Я в себе уверен, поэтому никогда не аккуратничаю. Я никогда не пасую. А потом у меня характер такой — я не признаю авторитетов. Я не даю издеваться над своей профессией.
— Неужели никто из ваших пациентов не просил остановить сеанс массажа, ссылаясь на боль?
— Я не причиняю боли. Во время массажа я обхожу больные места, а когда нажимаю на болевую точку, пациент даже “ой” не успевает крикнуть, как дело уже сделано. А еще люди терпят боль, им же важен результат. После сеанса многие мне руки целуют, в церкви свечки ставят.
— Кто-нибудь из политиков относился к вам с пренебрежением?
— Такого никогда не случалось. Если бы что-нибудь подобное произошло, в следующий раз я отказался бы лечить этого человека.
— Березовский тоже не побрезговал вашей помощью?
— Мы с ним недолго общались. От него остались у меня приятные воспоминания — хороший шебутной мужик, непоседа, быстро говорит, быстро передвигается, а как матом ругается!
— Вы много времени работали с Борисом Ельциным, какое впечатление он на вас произвел?
— Я с ним познакомился задолго до его президентства. Я тогда работал в Спорткомитете, именно туда его привели. Во время игры в теннис он немного повредил себе позвоночник. Тогда все обошлось. А сейчас я смотрю на него и удивляюсь — ходит, как будто аршин проглотил. А все почему? В свое время, когда он еще на троллейбусе на работу ездил, тогда ему здорово навредили в области позвоночника. Вряд ли сегодня можно исправить ситуацию, в этом случае возраст играет существенную роль...
— Люди, которые работают с политической элитой страны, как правило, дают подписки о неразглашении. Вас эта участь миновала?
— Я же с политическими деятелями постоянно не работаю. Позвонили — приехал... А вообще у меня репутация незапятнанная. Меня еще в 70-х годах “прокрутили” по полной программе. Чтобы допустить меня к Брежневу, кагэбэшники тщательно изучили мою биографию.
— От Путина не поступало просьб?
— Пока он в моей помощи не нуждается. Путин спортивный, крепкий мужик. Я могу по походке определить, какая проблема у того или иного человека. У Владимира Владимировича проблем нет.
— Как раз походка-то у Путина весьма странная — одно плечо заметно выше другого.
— Нет, это только так кажется. У него хорошая спортивная осанка. Потом он человек комитета. Мне приходилось работать со многими сотрудниками КГБ, у них одинаковая подтянутая осанка, точно у моделей на подиуме. Даже в ногах у них может быть разболтанность, а спину они всегда прямо держат.
— Как к вам обращаются клиенты?
— Бакирыч. Многие даже моей фамилии не знают.
— Одной из самых красивых ваших клиенток была модель Синди Кроуфорд?
— Она действительно божественная. Там не к чему придраться. Она без грима тоже очень красивая. Когда я приезжал к ней в гостиницу, то видел ее в халате, без макияжа. Например, когда смотришь балет, все танцовщицы в пачках тоже кажутся неотразимыми. А как снимут юбку, так и смотреть не хочется. Балет накладывает отпечаток на фигуру. У большинства женщин меняется походка, появляется кривизна ног...
— Как на вас вышла американская модель?
— У нее была серьезная проблема с позвоночником. В Америке ей не мог помочь ни один массажист. Мы справились за две процедуры. Массаж длился около полутора часов. После сеанса она вытащила конвертик с 500 долларами. Я, конечно, от денег отказался. Тогда она меня обняла и поцеловала. Тогда же Синди попросила меня сделать массаж ее бойфренду. Я приехал в отель. Там сидел ее жених, который на днях бросил курить. Синди жаловалась, что с тех пор он отказывается от еды, что у него заметно пошатнулась психика. Я полтора часа вокруг него покружился, в итоге он заснул у меня как убитый. А проснувшись, сразу стал жрать.
— Говорят, вам приходилось еще обслуживать криминальных авторитетов?
— А как же! На моей кушетке все равны. А что касается зоны... там тоже есть свои “президенты”, которые нуждаются в помощи. Один из таких авторитетных товарищей и пригласил меня в колонию под Рязанью. Я поехал туда со своей раскладной кушеткой. Начальник лагеря много слышал обо мне, поэтому сразу проводил меня в камеру. Там сидел симпатичный парень, которого я вылечил за несколько сеансов. Сейчас он уже на свободе, мы по сей день с ним дружим, в баню вместе ходим.
— Видимо, он вам хорошо заплатил за тот приезд?
— Он не заплатил ни копейки, это было мое условие. Жизнь показывает, что иногда надо оставить за человеком какой-то должок. Например, у меня недавно угнали джип, так эта братва нашла автомобиль буквально за семь дней.
— В советское время к вам обращались и элитные проститутки?
— Мне приходилось работать с элитными путанами столицы, их тогда было тридцать человек на всю Москву. Они обслуживали гостиницы “Интурист”, “Метрополь” и “Международную”. Все как на подбор красавицы, со знанием языков, из института красоты не вылезали.
— Почему вы не работаете с нашими звездами шоу-бизнеса?
— С этими людьми я принципиально никогда не работал и не собираюсь работать. Вот только Аллочке Пугачевой я бы не отказал...
— Работа массажиста забирает много энергии?
— Некоторые мои клиенты — настоящие вампиры, я пальцами чувствую, как идут колики. Иногда так сосут, что плохо становится. Я стараюсь больше с этими людьми не встречаться. Три минуты с таким человеком работать допустимо, двадцать — уже невыносимо.
— Кто из актеров запомнился?
— Мария Бабанова была смешной старушечкой. Я получал море удовольствия от общения с ней. Она в 26-градусный мороз перед моим приходом всегда окна настежь открывала, комнату проветривала. Во время массажа она никогда не снимала вязаные носочки со шнурочками. А вот недавно я делал массаж Илье Глазунову. У него не поднималась рука. Он поинтересовался гонораром. Я ответил: “Вам это ничего не будет стоить”. В итоге он подарил мне две книги и предложил написать мой портрет. Я до сих пор мучаюсь, что от портрета и денег отказался.
— Сколько вы зарабатываете?
— В Большом театре я получаю 2500 рублей. Работаю я здесь около тридцати лет. Уйти отсюда я мог еще десять лет назад, но тогда мне здесь было интересно. Больно хотелось посмотреть мир. Также помимо зарплаты мы получали гонорары, премиальные. Сейчас довольствуемся голым окладом. Но я все равно не могу уйти из театра, прирос я к этому месту. Потом номер этого телефона знает весь бывший Советский Союз, да и многие мои иностранные клиенты. Этот телефон держит меня в театре.
— И все-таки какова цена массажа от Бориса Праздникова?
— Позвоните в любой салон красоты, там вам назовут цены. Я о гонорарах никогда не распространяюсь. Это все равно что спросить у банкира о его зарплате...
