— Хочешь, я подарю тебе звезду, — сказал он, — даже две?.. — и протянул ладонь. На ней действительно поблескивали звездочки... лейтенантские.
У курсантов военных вузов вручение диплома совпадает с присвоением первого офицерского звания... и объявлением о распределении. В этот день новоиспеченный лейтенант узнает, что его отправляют, например, в Ханты-Мансийск. Так что многие пьют с горя. Слабые падают в салат, сильные — в десерт.
Роль девушки выпускника-офицера в этом мероприятии переоценить трудно. Она не только подшивает форму, бережет диплом от потери и уносит любимого на хрупких плечах из ресторана. Она всем видом показывает, что готова ехать за своим лейтенантом в Ханты-Мансийск и даже дальше. Так что многие пьют с горя...
Шикарный парадный китель офицера военно-морского флота с “золотыми” пуговицами выдали мятый и на два размера больше. Уставная обувь, похожая на одноразовые ботинки, что продают в крематориях, никак не хотела принимать форму стопы, словно ее мастерили не для живого человека, а для оловянного солдатика. Зато белая фуражка, вот оно лейтенантское счастье, досталась по размеру. Это был единственный элемент парадной формы, который сидел как влитой. Впечатление портило желтое пятно на тулье, и легкая захватанность в районе кокарды.
Если распотрошить морскую фуражку, вынуть из нее металлический обод и марле-ватную подкладку — она превращается в обыкновенный чепчик. Эта операция удалась мне без труда, чепчик легко стирался и замечательно сох на бельевой веревке. Но категорически не желал совершать обратное перевоплощение. Обод никак не втискивался в чепчик. Когда его наконец удалось запихать — обод уже утратил свою форму, и фуражка вместо идеально-круглой стала волнистой, из-под белоснежной ткани “чепчика” предательски высовывалась подкладка из старенькой марлечки.
Китель, отпаренный по народному методу — в ванной, где из крана хлестала горячая вода, — дал усадку и топорщился сзади. “В строю никто не увидит”, — решили мы. По закону подлости именно моего лейтенанта поставили в замыкающую шеренгу, где он вышагивал в гордом одиночестве, — в предпоследней шеренге ему места не хватило.
Я видела: чужие мамы плакали, глядя на замыкающего строй лейтенанта в кителе с чужого плеча. Картину дополняла искореженная фуражка. На фоне одетых с “иголочки” однокурсников бывший курсант Х смотрелся бывалым воякой. При хорошей фантазии можно было додумать, что кортик он потерял в очередном сражении — красивого оружия ему не досталось, потому что в вузе в последний момент поменяли распределение: с флота на пехоту. Форму менять отказались — в армии пути назад нет. Дали — носи.
Значок об окончании военного вуза обмыли прямо на Поклонке, утопив символ в шампанском. Потом в коньяке. Потом в водке. И еще раз в водке. Когда значок растворился, в ход пошли лейтенантские звезды. После звезд хотелось плакать, совершать подвиги и служить отчизне.
— “Господа офице-еры, на натянутых не-ервах”, — пробило кого-то из новоявленных лейтенантов на эстрадную патриотику.
— Тихо, зая, — прошептала вокалисту сильно беременная девушка в вечернем платье и увела господина офицера освежиться.
Девушки офицеров — особый контингент. Вот они — краса гарнизонов, декабристки XXI века, верные спутницы жизни, боевые подруги! Глядя в лицо каждой двадцатилетней невесты лейтенанта, как на листе читаешь ее судьбу: растолстевшая капитанша с двумя детьми-двоечниками, жена майора, прожившая тридцать лет в офицерской общаге, красавица полковница, слишком лояльная к солдатам срочной службы...
Ну, это все потом. А пока — выйти замуж за лейтенанта. Нет, сначала пройтись с ним по улицам города, чтобы все на тебя оглядывались и завидовали. И ничего, что офицер слегка пошатывается, — она сможет его удержать.
