Ее считали счастливейшей из женщин, баловнем судьбы. Единственная дочь “голоса Советского информбюро”, известного диктора Юрия Левитана, — Наталья — с детства не знала ни в чем отказа.
“Жизнь на виду” закончилась со смертью отца. Когда умер и муж, Наталье Судариковой пришлось и вовсе считать копейки.
В ночь на 4 февраля ее нашли в квартире с проломленной головой. По подозрению в убийстве был задержан 35-летний сын хозяйки — Борис. Эксперты определили: из бесценного архива Левитана исчезла часть документов. Оперативники ныне выясняют, не связана ли пропажа со смертью 65–летней пенсионерки.
Дом №2/11 в Воротниковском переулке, что недалеко от метро “Маяковская”, до сих пор называют “генеральским”. У подъезда в советские годы здесь выстраивались сплошь “Чайки” и “Волги”, и ныне от иномарок рябит в глазах. Семья Левитан занимала просторную трехкомнатную квартиру на четвертом этаже. Именно в ней в ночь на 4 февраля разыгралась трагедия.
К скандалам в квартире №12, где проживали потомки легендарного диктора Юрия Левитана, соседи привыкли давно. Тревогу они подняли, когда потолок над ними поменял цвет: окрасился кровавыми разводами.
Взломав дверь, милиционеры увидели в коридоре хозяйку квартиры — 65-летнюю Наталью Сударикову. Она лежала с размозженной головой. Перед смертью женщину пытали. Кроме черепно-мозговой травмы у нее были обнаружены переломы костей носа, резаные раны лица. В комнате валялись орудия убийства — окровавленные вилка, молоток, два ножа… Мебель и ковер были забрызганы сгустками крови и мозгового вещества.
На кухне, в халате и кроссовках, сидел, раскачиваясь на стуле, сын хозяйки — 35–летний Борис. На вопрос, почему пол в квартире залит водой, он сообщил: “Отмывал душу матери”.
Прибывшая на место психиатрическая бригада определила у Бориса Сударикова острое бредовое расстройство.
Номенклатурная квартира ныне опечатана. Наталью Юрьевну похоронили, ее сын в институте имени Сербского проходит судебно–медицинскую экспертизу.
“Яблочко от яблони далеко упало”
— Это только казалось, что все у Левитанов было в ажуре! — рассказывает старейший диктор радио Лидия Черных. — Личная жизнь у Юрия Борисовича, например, сложилась не очень удачно. С будущей женой, выпускницей Института иностранных языков, его познакомили друзья.
— Рая была красавица! — дополняет диктор Людмила Ларионова. — Когда шла по улице, все мужчины сворачивали головы.
Работа у Левитана была напряженная. В годы войны он читал сводки Совинформбюро, приказы Верховного главнокомандующего, позднее — все правительственные сообщения. В квартире молодых то и дело появлялись офицеры и провожали Юрия Борисовича к машине.
Раиса так и не смогла привыкнуть к ночным визитам людей в штатском.
Их брак продлился 11 лет. А потом Раиса заявила Левитану, что “встретила настоящую любовь”. В 47–м она подала на развод и тут же вышла замуж за офицера военной академии. Вскоре они уехали служить в Германию. Там у Раисы родился сын Семен.
— Десятилетняя Наташа осталась жить с отцом?
— Да, в небольшой квартире на улице Горького, — говорит Лидия Черных. — Потом им дали трехкомнатную квартиру в новом номенклатурном доме в Воротниковском переулке, где поселились генералы и партработники. Осталась жить с Левитаном и его теща — Фаина Львовна. Когда в Управлении делами ЦК Юрию Борисовичу предложили прикрепить его семью к спецстоловой на улице Грановского, теща замахала руками: “Я сама вас буду кормить!” Так и прожила Фаина Львовна у Левитана до 92 лет. Часто их навещала сестра Юрия Борисовича — Ирина. Сообща и воспитывали Наташу.
Но всеобщая любовь и опека не пошли Наташе на пользу. Девочка росла замкнутая, нелюдимая.
— Наташа часто появлялась на работе у отца, — рассказывает Лидия Николаевна. — Нам казалась она девушкой недалекой, даже глуповатой. Бывало, принималась что–то рассказывать, ее начинало нести, нести… Через пять минут она уже не могла вспомнить, что хотела сказать. Юрий Борисович не выдерживал, делал ей замечания: “Перестань!” Несмотря на то что школу Наташа окончила кое–как, Левитан пошел в МГУ на прием к ректору, ему не посмели отказать, приняли дочку. Но Наташа не училась, а мучилась: без конца пересдавала экзамены. Только благодаря громкому имени отца ей выдали диплом. Кругом все твердили: “Как яблочко от яблони далеко упало”.
— Юрий Борисович называл дочку “моя дура”, — вспоминает Роза Георгиевна Медведева, заведовавшая в свое время отделом на Всесоюзном радио. — Как всякий еврей, он был идеальным отцом. Понимая, что дочь не блещет умом, он комментировал ее поступки с юмором. Но и его терпению приходил конец. Бывало, услышав голос дочери, чтобы увильнуть от встречи и общения с ней, он спешил ретироваться через запасной выход.
— Наталья, как и ее отец, работала на радио диктором?
— Да что вы! Тут и авторитет Юрия Борисовича бы не помог. Это же ответственная работа. Левитан пристроил Наташу редактором на “Иновещание”, потом она работала на радиостанции “Турист”, где занималась тем, что отвечала на письма радиослушателей.
— Наташа долго не выходила замуж, — продолжает Роза Георгиевна. — Потом Юрий Борисович познакомил ее с тихим, покладистым медиком Левой, которого Наташа высокопарно называла “академиком”. Когда она забеременела, ходила, всячески выпячивая живот. Даже на большом сроке она носила обтягивающие платья. Когда она появлялась у нас в радиостудии, мужчины в смущении отводили глаза. А Наталья, казалось, вообще не была смущена. Она была очень странной женщиной. Ни с того ни с сего могла начать петь и читать стихи.
“Внук был любимчиком Левитана”
— Левитан обожал внука?
— Души не чаял. У меня в то время родился сын Борис, у него — внук Борис, — продолжает Роза Георгиевна. — У нас была постоянная тема для разговоров. Внук Левитана с детства был завален игрушками. Ему позволяли делать все, что он захочет. Чтобы не стеснять семью дочери, Юрий Борисович переехал в соседний дом на улице Медведева, купив там кооперативную двухкомнатную квартиру.
— Просто Левитану все труднее стало находить общий язык со своей дочерью, — уверен адвокат Александр Островский. — Когда мы отдыхали вместе в Пицунде, он рассказывал о сложных отношениях с Наташей.
Смерть отца стала для неприспособленной к жизни Натальи катастрофой.
— Наташа еще больше замкнулась, в квартиру никого не пускала, — рассказывает Роза Георгиевна. — Когда я пришла к ней в Воротниковский переулок, чтобы забрать партбилет Юрия Борисовича, Наташа поджидала меня на лестнице в коридоре, там и отдала документ.
Впоследствии она никогда не устраивала поминок по отцу. Мы приносили на кладбище в пакетах закуску. Располагались прямо на лавочке, у памятника. Наташа подходила, пригубляла стакан, закусывала и все спрашивала: “А вы отца, кроме этого дня, вспоминаете?” Звонила только с упреками: “Что же вы в этом году не пришли на могилу отца?” А ведь люди нашего поколения все уже больные, из дому выбраться для нас — целая проблема.
— Наталья Юрьевна не рассказывала о психических расстройствах сына Бориса?
— Я помню Бориса смышленым мальчуганом. Левитан не мог на него нарадоваться: в табелях у внука было больше пятерок, чем четверок. После школы Боря поступил в университет на престижный исторический факультет. После его окончания работал в каком–то НИИ, ездил в командировки. Потом в одном из телефонных разговоров Наташа упомянула, что сын женился, про невестку распространяться не захотела, сказала лишь, что она “военнообязанная”. В дальнейшем о семье сына даже не упоминала. Наташа была очень скрытной женщиной. В дом к себе никого не приглашала. О том, что похоронила мужа, она рассказала нам по телефону только спустя месяца два. А мы бы пришли, простились с Левой. Он был хорошим человеком. И умер хорошей смертью — прямо за столом от инфаркта. Говорят, Боря после этого очень изменился. Лев, в отличие от Наташи, был адекватным человеком, мог поговорить, успокоить сына. Мать же часто его нарочно заводила… В том, что случилось с Борей, — есть вина и Наташи. Она не вносила в семью того тепла, что требовалось ребенку. Когда сын повзрослел, активно вмешивалась в его личную жизнь и в конце концов развела его с женой. После смерти отца Боре стали часто вызывать “скорую”.
В апреле 1998 года одна из бригад увезла Бориса в психиатрическую больницу. В больничном корпусе за двумя заборами Борис провел две недели. В его медицинской карте появилась запись: “параноидальная шизофрения”. Получив инвалидность, он уже больше нигде не работал. Его мир замкнулся стенами элитной квартиры, которую он практически не покидал.
Наталья же жила воспоминаниями о своем великом отце. Они заслонили ей реальность.
Дни напролет с разными авторами она вела переговоры о написании книги. Однако никому конкретно этих прав не спешила передать.
— С собранным еще Левитаном архивом Наташа вела себя как собака на сене, — говорит ветеран радио Владимир Чуриков. — Юрий Борисович с другом — Борисом Лешенко — в свое время начинали писать книгу. Когда Левитан скоропостижно скончался, его дочь припрятала все рукописи, не дала соавтору из архива ни одного листочка, но все время обещала — водила пожилого человека за нос. Как–то ей позвонили из Музея современной истории, попросили архивные документы для оформления экспозиции о дикторах Великой Отечественной войны. Наталья под благовидным предлогом отказала и им.
— Наташа ходила по инстанциям, хлопотала об организации в своей квартире музея Левитана, — рассказывает живущая по соседству Нина Еремина. — Но дом-то номенклатурный: охрана, консьержка. Ей разрешения не давали.
Наталью Юрьевну, похоже, нисколько не смущал тот факт, что в этой же квартире живет ее больной сын, подрастает, в конце концов, пятнадцатилетний внук.
— Невестка с внуком Артуром жили отдельно, — рассказывает Роза Георгиевна. — Наташа с ними не общалась. Сколько нам звонила — хоть бы словом обмолвилась о внуке!
Со смертью мужа доходы практически нигде не работающей всю жизнь Натальи Юрьевны сильно упали. Когда на “Маяке” хотели сделать передачу о Юрии Левитане, она в первую очередь спросила, какой ей причитается гонорар. В 2004 году за отца ей вручали премию — “Радиоманию” в номинации “Радиолегенда”. Наталья Юрьевна и в офисе, и даже стоя на сцене интересовалась, не положена ли к ней денежная сумма.
Но в то же время Наталья Юрьевна, как и ее сын Борис, прекрасно знала, что сидит буквально на кладе. Эксперту, приглашенному в прокуратуру, было известно, что в послевоенные годы ее отцу — “голосу Совинформбюро” — штурмовавший рейхстаг майор передал ценнейшие документы Третьего рейха. Юрий Борисович их от греха подальше держал буквально за семью замками, говорил, что обнародовать их еще не время. Хранились в архиве Левитана и бумаги из ставки Верховного главнокомандующего. Оперативники предполагают, что незадолго до смерти Наталья Юрьевна кому-то показала часть документов из архива. По крайней мере, эксперты не досчитались в одной из папок пятнадцати листов. Похитили документы или Наталья их кому–то добровольно передала — пока остается тайной. Как и то, не явились ли бумаги причиной гибели 65–летней пенсионерки.
“Хоронил Наталью ее сводный брат”
6 февраля Наталья Юрьевна собиралась прийти поздравить с днем рождения старейшего “радийщика” Бориса Лешенко. А 4 февраля ее не стало. Это число стало для семьи Левитан роковым. В ночь на 4 августа 1983 года страна потеряла Юрия Борисовича. В ночь на 4 февраля была убита его дочь.
У гроба Натальи Судариковой кроме представителей московского правительства, старейших дикторов — друзей Юрия Левитана, стояла сестра Наташиного мужа и не признанный ею внук Артур. Подругами за всю жизнь Наталья так и не обзавелась.
Организовывал похороны ее сводный брат Семен, с которым она в силу своего трудного характера не общалась 17 лет.
— На кладбище Семен стоял в стороне, ни с кем не разговаривал, — рассказывает Людмила Ларионова. — Мы только знали, что он учился в Польше, хорошо знает польский язык, работал более десяти лет журналистом на радио, потом занялся мебельным бизнесом, уехал на постоянное место жительства в Израиль. Об убийстве Наташи он узнал по радио в машине. Тут же взял билет, приехал помочь с похоронами. Причем принципиально отказался от материальной помощи московского правительства.
— Семен — состоятельный человек. Видимо, он помнил, как Юрий Левитан помогал в свое время их семье. Отмечая Новый год в ресторане ВТО, диктор приглашал на торжество самых близких друзей, в том числе и свою бывшую жену с мужем и сыном, — рассказывает Лидия Черных. — Представляя Раю окружающим, говорил: “Моя двоюродная сестра”, на ее супруга-военного кивал: “Это тоже один из моих родственников”. Помогал Левитан и Семену, который в свое время работал в польской редакции на радио. Все вокруг были уверены, что Юрию Борисовичу он приходится племянником.
Когда гроб опустили в землю, кто-то тихо сказал: “Слава богу, что Левитан не дожил до этого дня”.
* * *
Когда хоронили мать, Борис находился в знакомой ему психиатрической клинике имени Ганнушкина. Через четыре дня, сняв капельницами острый приступ, его перевели в институт имени Сербского, где в течение месяца он будет проходить судебно-психиатрическую экспертизу.
Нам удалось связаться с врачами института психиатрии и задать им несколько вопросов.
— Что могло спровоцировать острый приступ у больного?
— Любое эмоциональное потрясение, — говорит психиатр со стажем Ирина Абрамова. — Шизофрения — наследственное заболевание, которое может начаться в любом возрасте, но у мужчин оно чаще проявляется в 25—30 лет. К типичным симптомам можно отнести разные виды бреда. Больному кажется, что кто-то вкладывает ему в голову мысли, воздействует на тело, заставляет совершать поступки. В книгах, газетах, телевизионных передачах больному видятся скрытые сообщения, адресованные лично ему. Спутником шизофрении являются галлюцинации в виде “голосов в голове”, которые приказывают больному что-то сделать. Бывает, что приступ случается у больного только один за всю жизнь.
— Борис восемь лет назад уже попадал в психиатрический стационар.
— После лечения ему должны были назначить поддерживающую терапию. Другое дело, что в домашних условиях больные часто нарушают режим приема лекарств. Возможно, это произошло и с нашим подопечным.
— Оперативники рассказывали, что в отделении, заполняя анкету, Борис четко отвечал на вопросы, помнил наизусть номер своего паспорта.
— В этом нет ничего удивительного. Многоголосица в голове не мешает шизофреникам даже во время острого кризиса действовать логично и последовательно.
— С годами может наступить выздоровление?
— Нет, шизофрения — хроническое заболевание. Она не заразна и не смертельна, хотя такие больные живут в среднем на 10 лет меньше психически нормальных людей: часто кончают жизнь самоубийством, причем мужчины чаще, чем женщины.
Ныне за Борисом постоянно наблюдают специалисты: беседуют, анализируют материалы уголовного дела. Если он будет признан невменяемым, а скорее всего так и произойдет, его отправят на несколько лет на принудительное лечение в одну из загородных закрытых психиатрических больниц. Исходя из того, что Борис сотворил с матерью, ему грозит “клиника-крепость” имени Яковенко. А через несколько лет Борис может выйти на свободу. Чью душу ему еще захочется отмыть?
Окружение семьи Левитана ныне обсуждает только один вопрос: кому достанется бесценный архив?
