“Безумный день” — 8 Марта — все ближе. На Украине косят поляны с первоцветами, в Абхазии — обдирают акацию, которую выдают за мимозу. В Коста-Рике и Шри-Ланке срезают под корень все орхидеи. Из Голландии идут фуры, набитые тюльпанами, из Эквадора — самолеты с розами. Закупочные цены растут как на дрожжах.
Репортер “МК” на собственном опыте решила проверить, что за цветы втюхивают нам. Зачем их солят, обрабатывают табаком, закапывают в соцветия воск? Почему капельки росы невозможно стряхнуть с лепестков? Сколько и кому мы переплачиваем за “пластмассовые” цветы без запаха?
В одном из цветочных киосков наш корреспондент отработала “горячую” предпраздничную неделю.
Наш цветочный павильон — не больше десяти квадратных метров. В углу стоят ведра со снегом: в талой воде цветы сохраняются дольше, чем в жесткой водопроводной. Вместо специального флористического холодильника высится обычный продуктовый.
Глядя на поток людей за окном, напарница Марина говорит: “Для магазина важны три вещи: первая — месторасположение, вторая — месторасположение и третья — месторасположение”.
У нашего хозяина — Мамука — пять “цветочных” точек. Но только “наш” павильон ему удалось “пристроить” в стратегически важном месте — у метро. Он–то и “кормит” Мамука, с лихвой перекрывая доход всех остальных, расположенных в спальных районах, где хорошо продаются только цветы в горшках.
В ожидании товара среди стопок зеркальных пакетов и блестящих манишек мы проводим “реанимацию” увядших цветов. Доказывать Мамуку на словах, что цветы пропали, бесполезно: надо предъявить на опознание “трупы” — сломанные головки и стебли.
Тюльпаны, нарциссы и ирисы не “оживишь”: больше четырех-пяти дней они не стоят. По признанию Марины, жульничают в основном с розами, хризантемами и гвоздиками.
Продать цветы трехнедельной давности — целое искусство.
“Престарелые” бордовые розы напарница сбрызгивает водой, заворачивает в целлофан и отправляет в холодильник. Если “колючих красавиц” не раскупят, они простоят еще неделю.
Придвигая к себе вазу с желтыми колумбийскими розами, Марина вооружается ножницами. Для придания товарного вида она с мастерством хирурга обрезает увядшие кончики лепестков.
Обрывая пожухлые хризантемы, Марина замечает: “Листья, что женские руки, точнее всего выдают возраст цветов”.
“Кастрированные” стебли хозяйка на 15 минут опускает в горячую воду. После “бани” для укрепления лепестков мастерица закапывает в цветок воск. По признанию напарницы, их склеивают — собирают в бутон осыпавшиеся лепестки роз. Чтобы цветы выглядели свежими, на бутоны нередко сажают клеем “капельки росы”. Встряхнешь такой букет, и вопреки всем законам физики “бусинки воды” остаются на месте.
Над оторванными головками гвоздик Марина застывает в раздумье. Потом берет иголку и с ловкостью фокусника насаживает бутон на стебель, место стыка маскирует ленточкой.
Все “реанимированные” цветы с лысыми стеблями напарница “пристраивает” в готовые смешанные букеты, тщательно упакованные в целлофан. Под бумагой, лентами и декоративной зеленью легче замаскировать увядшие растения.
Сколько стоит цветочная голова?
К ларьку подкатывает “Газель” с товаром. Марина ругается: астры привезли нераспустившиеся. Они, как и гвоздики, георгины, герберы, в воде уже не раскроются.
Как гуру, напарница колдует над вазами. У каждой цветочницы свой способ борьбы с микроорганизмами. Марина в отстоянную воду бросает серебряную ложку. Наша соседка Зера, чтобы предотвратить загнивание воды в вазе с цветами, льет в нее четверть стакана водки.
Рядом плачется наш хозяин: “С четырех окраинных точек меньше тысячи баксов прибыль имею. На молоко и хлеб только зарабатываю”.
Марина знает: Мамук лукавит. Цветочный бизнес — легальный лишь условно. Половину всех цветов ввозят в страну фирмы-однодневки. Специально к 8 Марта Мамук открыл на паспорта своих многочисленных родственников восемь компаний. Через них и ввез большую партию цветов, занизив на таможне их количество и стоимость. После праздников все новоиспеченные мамуковские фирмы бесследно исчезнут.
А пока мы купаемся в цветочном изобилии. В ведро с цикламенами напарница выжимает половинку лимона, в вазу с маргаритками и каллами бросает щепотку соли. В таз, где “купаются” гвоздики, добавляет пару кусков рафинада.
Опуская в ведро с тюльпанами веточку кипариса, Марина объясняет: “Окраска цветов будет более насыщенной”. Кальцеолярией до красного оттенка напарница “подкрашивает” тускло-коричневые цикламены. В семейство хризантем вставляет лапку туи: цветы долго сохранятся свежими.
А вот нарциссы с тюльпанами, сирень с ландышами, розы с гвоздиками, лилии с маками, маргаритки с васильками в одну вазу ставить нельзя, букет быстро завянет.
Когда Мамук закуривает в павильоне, Марина делает хозяину замечание: цветы не любят табачного дыма, как, впрочем, и соседства с фруктами, которые выделяют этилен.
Оберегая орхидеи от сквозняков, Марина ставит их в угол. Чтобы кувшинки не закрылись, в стебли впрыскивает настой махорки. Чтобы плодоножки тюльпанов не изгибались, напарница окутывает их до верха мокрой плотной бумагой. Впереди 8 Марта, цветы нужно сохранить в лучшем виде.
Мамуку “передали сверху праздничные цены на товар”. Больше всего — в 2—3 раза — должны подняться цены на самые дешевые, покупаемые цветы: тюльпаны, нарциссы, герберы, ирисы. А розы, даже самые мелкие, нельзя продавать ниже, чем 150 рублей “за голову”, хризантемы — за 100 целковых. Цены на цветы перед праздником поползут вверх синхронно, вне зависимости от района. Еще пятнадцать лет назад цветочный бизнес контролировали ассирийская и азербайджанская преступные группировки, ныне щупальца “цветочного спрута” тянутся к азербайджанской мафии.
Мамуку помогает с бизнесом дядя Али, который занимается оптовой поставкой цветов уже десять лет. Пригород Амстердама — городок Алмеере, где проходят крупные цветочные аукционы, для него что дом родной.
За цветок на бирже Али платит в среднем около 15 центов, а продает за 1,5 доллара. Накрутка складывается из таможенной пошлины, расходов на перевозку, сюда же входит плата за риск: в пути может погибнуть до 40% товара.
На складе срезанные цветы хранятся в “спящем” состоянии в темноте при температуре от +2 до +6 градусов. Если температура будет выше, цветы начнут распускаться, ниже — погибнут.
— Затраты на пять непроданных цветков должны окупаться одним проданным, — объясняет поставщик.
Для Мамука, что держит розничную торговлю, расклад иной: затраты на два непроданных цветка должны окупаться одним проданным. Цветы — товар скоропортящийся. Без 100% наценки от оптовой цены продавцу не обойтись.
Число “смерти”
А у нас тем временем идет бойкая торговля.
— Вы уж посчитайте внимательнее — чтобы не было четного количества цветов, — просит дама в парике, покупающая дочери на день рождения 33 хризантемы.
— Россияне суеверны, — замечает Марина. — В европейских странах, если цветов в букете больше 15, никто их считать не будет.
Между тем “чехарда” с числами началась еще в древней Японии: иероглиф, обозначающий цифру “четыре”, созвучен слову “смерть”, поэтому на похороны принято было приносить четное количество цветов.
Пока напарница наводит глянец на бамбук — опускает его в сахарный сироп, мне доверяет опрыскать из пульверизатора листья хризантем. Когда я щедро поливаю растения, хозяйка в панике отодвигает вазу с камелиями: от капель воды у этих цветов появляются на лепестках пятна.
А к нам заглядывает еще один покупатель. Долго перебирая все оттенки красных роз, он останавливается на самых длинноногих.
— Полутораметровые розы в Эквадоре выращивают исключительно для экспорта в Россию, — объясняет, рассчитавшись с покупателем, Марина. — У нас до сих пор красоту роз определяют длиной стебля, а в европейских странах отдают должное прежде всего красоте бутона.
Рядом колют руку бордовые розы, прибывшие из Голландии. Один цветок как две капли воды похож на другой. Удивляться нечему: цветы-близнецы выращивают круглый год по одной технологии. Когда воздух нагревается до определенной температуры, компьютер отключает отопление. Если не хватает света, то зажигаются мощные лампы. Специальные датчики посылают сигнал, когда цветам требуется вода или удобрение.
Тянусь к роскошным цветам, втягивая воздух. Напарница смеется:
— Сблизиться с природой не удастся. “Пластмассовые” цветы ничем не пахнут!
От изысканных, салонно-букетных голландских роз, прибывших к нам “на воде” — в пластмассовых ведрах, перебираюсь к эквадорским, прилетевшим в коробках — “в сухом виде”. Они выросли под солнышком в открытом грунте, но, “напичканные” химией, тоже не благоухают ароматом. Селекционеров ныне волнуют только товарный вид цветов и срок их хранения.
С местными, подмосковными розами наш хозяин “не связывается”. Себе дороже. Закупочные цены на них не уступают завозным цветам, а попробуй продай эти коротышки с маленькими головками и кривыми стеблями.
Даже траву — осоку для оформления букетов — Мамуку привозят из Италии.
Мимоза “по–кавказски”
Напротив нашей палатки тетка в шали трясет мимозой, которую заранее распушили над кипящим чайником.
— Это уже мертвое растение, — замечает Марина. — Стоит такой веточке оказаться в тепле — все желтые шарики тут же облетят.
Торговки вряд ли догадываются, что настоящая мимоза — растение с розовыми пушистыми цветками — растет только в тропиках. Дотронешься до его листочков, они тут же сворачиваются в трубочку, поэтому мимозу и сравнивают с недотрогой. Нам под видом мимозы предприимчивые южане привозят ветки акации серебристой. В Абхазии ее принимают от населения как сельхоззаготовку. К марту на склонах гор от этих деревьев остаются одни стволы-скелеты — оборванные ветки, наваленные как сено в грузовики, разъезжаются по всей России.
В холодильнике у нас стоит еще один вид ходового праздничного товара: коробка, доверху набитая подснежниками. Первоцветы попросила оставить на хранение Мамука его знакомая — украинка Оксана.
— Голянтус пликатус — подснежник складчатый, — говорит со знанием дела биолог Марина. — 1250 букетов, по 50 цветочков в каждом, 10 гектаров обобранной земли. Товар с окрестностей заказника “Кубалач”.
Подснежники в Крыму не собирают, а косят, погружая косу под размокший дерн. После сбора “урожая” члены бригады на поляне выбирают из комьев земли уцелевшие цветы, вяжут букетики, используя при этом листья плюща и веточки можжевельника. А дальше — везут первоцветы на оптовые рынки в Симферополь и Джанкой, сдают по 30 копеек за букет.
Перевозка краснокнижной растительности в Россию — отдельная песня. Тут работают настоящие “профессионалы”.
— Ты что думаешь, их никак не переловят? — спрашивает напарница. — Транспортировкой руководят солидные люди — начальники поездов, снабженцы баз отдыха, сотрудники МВД… Везут партии в среднем по 5 тысяч букетов — это 4—5 тысяч долларов чистой прибыли. В сезон делают 3—4 ходки за неделю.
Днем Оксана забирает у нас первоцветы, чтобы распределить их среди местных реализаторов — бабушек–пенсионерок. Цена букета с 30 копеек поднимется в столице до 50 рублей. “За морем телушка — полушка, да рубль перевоз!” — смеется гарна дивчина. Экологические посты ее не смущают. Следом за подснежниками она повезет с Украины иглицу колхидскую, горные фиалки, сон-траву, дикие тюльпаны, крокусы, медвежий лук — черемшу.
“Пожар в джунглях”
— Девчонки, сообразите мне букет “вырви глаз”, — просит покупатель в подпитии.
Марина не удивляется, смело объединяет в одном букете спорящие друг с другом цветы: бордовые и синие, пускает по контуру берграсс — декоративную травку, напоминающую осоку.
Напарница знает: времена, когда покупатели просили собрать букет из цветов близких оттенков — белых и кремовых, розовых и сиреневых, — остались в прошлом.
Ныне в ходу зеленые и желтые цветы, листовые букеты из веточек и зелени различного оттенка, украшенные кристаллами, бусинами, пчелками. Архаичные гвоздики почти не раскупаются, хорошо идут тюльпаны с разводами, мелкие кустовые розы, тигровые лилии “в крапинку”, голубые хризантемы.
Мало кто знает, что цветы можно подкрасить. Марина рассказывает, как одно время она работала в Кремле, и ей потребовалось из цветов изобразить российский триколор. Синих цветов под рукой не оказалось — тогда в ведро с хризантемами она вылила на ночь бутылку чернил. Утром цветы посинели.
За яркий, противоречивый букет покупатель заплатил 900 рублей. 8 Марта он обошелся бы дарителю в 1,5 тысячи рублей.
* * *
Мамук просит Аллаха об одном, чтобы на 8 Марта грянул мороз. Тогда уличных торговцев станет меньше: подмороженных тюльпанов много не продашь. Покупатели волей–неволей побегут в крытые павильоны. За первую мартовскую неделю хозяин надеется сделать четверть годового оборота. У Марины свой расчет: за копеечную упаковку она собирается брать с покупателей по 30—50 руб. и втихую от хозяина накинуть на каждый цветок верные десять рублей. Праздник все спишет.
