Первым выступил отец погибшего в катастрофе 54-летний Вадим Шишков: «15 июля 2014 года мой 21-летний сын Вадим как обычно собрался на работу, куда он решил приехать пораньше. Мы позавтракали, и он уехал. Позже по радио я услышал о страшной аварии и попытался дозвониться сыну. Но мне не удалось. А к вечеру я узнал, что он в Царицынском морге. Как потом мне рассказали, он ехал в первом вагоне. Я не знаком с обвиняемыми, не знаю их и не испытываю к ним ненависти. Я просто хочу, чтобы виновные были наказаны».
На суде прозвучало, что Вадим Шишков получил около 3 миллионов рублей компенсации
Затем показания дал Рамиль Намазов: "В 8 утра я вышел из дома и направился на работу. Я стал спускаться в метро, и у меня с самого начала было дурное предчувствие - мне казалось, что люди не меня странно смотрят. Я не стал садиться, хотя места были - решил оставить место пожилым людям. Стоял у дверей. Поезд очень быстро набрал большую скорость, а потом помню резкое торможение и толчок - я ударился головой, и потерял сознание. Когда очнулся, кругом было темно и душно - шел дым. Из кармана я достал сенсорный телефон, чтобы вызвать помощь - и на него полилась моя кровь из носа. В итоге я всё же включил на нем фонарь, и стал выбираться. Я был во втором вагоне, и выбираясь оттуда, заглянул в первый: там были страшные картины - порезанные, искалеченные люди...Те, кто смог стоять на ногах, как и я, пытались звонить и вытаскивать пострадавших из искореженных вагонов. Потом я пошел искать выход из тоннеля - нас было трое или четверо, и мы как солдаты держались друг за другом. Выход мы вскоре нашли, после чего вернулись к вагонам, и стали звать людей, чтобы они тоже выбирались. Через него мы пробрались в другой тоннель, и оттуда стали выбираться на свободу. Был один грузовой лифт, но в него мы, пассажиры, грузили только тяжело раненых. Я спросил рабочих - есть ли еще какие-то пути из тоннеля, и тогда они показали мне вертикальную шахту. По ней мы стали потихоньку карабкаться вверх - и карабкались так около 100 с лишним метров вверх. Я думал, не доберусь до конца. Но все-таки смог. В больницу я поначалу обращаться не хотел - пошел сразу домой на "автомате", но там у меня подскочила температура, и пришлось вызывать скорую. Врачи увезли меня в 67 больницу, где мне констатировали закрытую черепно-мозговую травму, сотрясение головного мозга, перелом носа, травмы левой руки, ушибы таза и ног. Кроме того, на ноге у меня была рана, которую я в состоянии шока не заметил. Выписали меня 21 июля - но до сих пор я ощущаю последствия и лечусь амбулаторно: недавнее МРТ показало, что у меня проблемы с головным мозгом. Между полушариями накапливается жидкость (энцефалия). Из-за этого скоро мне придется делать дорогостоящую операцию. До аварии я работал частным преподавателем индийского языка и юристом (у меня два высших образования). После катастрофы я из-за проблем со здоровьем уже не смог устроиться на работу. Собираюсь в будущем подавать гражданский иск и требовать возмещения ущерба».
Затем дал показания представитель Московского Метрополитена Сергей Иванов: "Об аварии мне стало известно из СМИ, после чего информацию до меня довело руководство. метрополитен оказывал всяческую помощь пострадавшим, а общие расходы по возмещению им ущерба составили более 200 миллионов рублей (369 выплат). Что касается суммы ущерба, причиненного самому метрополитену, то она до сих пор вычисляется. Причем Московский метрополитен не был застрахован от подобного рода катастроф. Аналогичные работы по врезу стрелочного перевода в метро за последние 5 лет до катастрофы проводились всего один раз - в 2013 году".
