Историки упоминают, что при Екатерине II на площади помещались кузницы и дома. При Павле I на ней построили двухэтажную гостиницу европейского типа. Она сохранилась и замыкает Чистопрудный бульвар. Это самое старое здание у Покровских ворот. Домов с номерами, приписываемых к Покровским воротам нет, нет и уличных указателей с их названием. Но все в Москве знают, что на улице Покровке между Чистопрудным и Покровским бульварами незримо присутствуют Покровские ворота.
Узнали о них с 1983 года миллионы людей, потому что в том году по Центральному телевидению показали одноименный фильм, с тех пор незабываемый народом.
Автор сценария, уроженец Баку, пережил трогательные события в 1950-е годы, приехав в Москву учиться. Старушка сдала ему комнату, 8 квадратных метров, в коммунальной квартире на Петровском бульваре. Но поскольку в 1980-е годы еще здравствовали бывшие соседи сценариста, и не все увиденное могло им понравиться, он решил действие перенести на Покровский бульвар. Там и съемки происходили.
На Покровском бульваре нет музеев и театров, о нем не сочиняли стихов и песен как о соседних Чистых прудах. Но один фильм принес ему неувядаемую известность и славу.
Сочинил увлекательную историю о москвичах, которых, вопреки всеобщему мнению не «испортил квартирный вопрос», замечательный драматург второй половины ХХ века Леонид Зорин. Его пьесы ставили великие режиссеры, по сценариям сняты фильмы, ставшие классикой советского кино.
Отец записывал его стихи, когда сыну было четыре года. У Лени Зальцмана в Баку вышла в десять лет книжка стихотворений на русском языке, знал он азербайджанский, и немецкий. Максиму Горькому в 1934 году представили вундеркинда, вдохновившего написать очерк «Мальчик», опубликованный «Правдой», «Известиями», а вслед за ними местными газетами Советского Союза. Настолько необыкновенной была та встреча известного в мире писателя и ребенка,
Приведу два отрывка из очерка:
«Я предложил поэту прочитать его стихи. Несколько секунд он молчал, и это побудило меня сказать, что «есть случаи, когда не следует стесняться своим талантом».
— Это из письма Потемкина Раевскому, — заметил десятилетний человек.— Поэта — Потемкина? — спросил я.
— Нет, фаворита Екатерины Второй. А разве есть поэт Потемкин?
— Был.
— Я прочитаю небольшую поэму о Гитлере и Геббельсе, — сказал поэт».
И дальше, как пишет Горький, он был поражен «изумительной силой эмоции», его «глубокой и острой ненавистью к извергам».
Вот второй не менее поразительный эпизод:
«— Кто из поэтов прошлого особенно нравится Вам? — спросил я.
— Конечно, Пушкин, — уверенно ответил он.
— А из прозаиков?
— Тургенев.
Тургенева он назвал не так уверенно и тотчас добавил:
— Но я давно уже читал его.
— А как давно?
— Месяцев шесть тому назад…
Невольно вспомнилось, что в его возрасте я едва знал грамоту, читал только «Псалтирь» на церковно-славянском языке и что позднее у меня было время, когда за шесть месяцев я ни единого раза не держал в руках книги. Я спросил поэта:
— Вы пишете лирические стихи?
— Нет, политические. Но писал и лирику. Кажется, у меня в архиве сохранилось стихотворения два, три. Переводил с немецкого Шиллера, Гейне.
И тут, как будто немножко смутясь, он сообщил:
— Даже издана маленькая книжка моих стихов».
С годами талант вундеркинда не угас. Как только после окончания Бакинского университета писатель переехал в Москву, Малый театр поставил пьесу никому неизвестного драматурга Леонида Зорина. С тех он стал желанным автором театров, студий, журналов и издательств. Его свеча горела 95 лет и угасла весной 2020 года
От начала бульвара до Казарменного переулка между внутренним и внешним проездами долгое время простирался плац Покровских казарм, где маршировали солдаты. Плац сначала сузили, потом засадили деревьями и в середине ХХ века превратили в бульвар, каким мы его видим. За Казарменным переулком зеленеет бульвар, разбитый после пожара Москвы 1812 года.
На месте снесенных в предвоенные годы строений разбили на Покровских воротах сквер. А за три года до распада СССР исполком Моссовета установил здесь обещанный со времен Ленина памятник Чернышевскому, чьим именем при советской власти называлась улица Покровка. Ей, как многим проездам старой Москвы, вернули историческое название во время перестройки.
Царское правительство считало писателя, редактора журнала и публициста Чернышевского одним из самых опасных государственных преступником. Он был властителем дум народовольцев, его чтили Маркс и Энгельс, считали главой революционной партии. Ему приписали прокламацию «К топору зовите Русь!». После гражданской казни треть жизни, двадцать лет, он провел в Сибири на каторге и в ссылке.
Чернышевского в СССР чтили как революционного демократа, философа-материалиста, предшественника марксистов. Роман Чернышевского «Что делать» был настольной книгой Владимира Ульянова. По его словам, «недопустимо называть примитивным и бездарным роман «Что делать?». Под его влиянием сотни людей делались революционерами. Могло ли это быть, если бы Чернышевский писал бездарно и примитивно. Он, например, увлек моего брата, увлек и меня. Он меня всего глубоко перепахал. Это вещь, которая дает заряд на всю жизнь».
По описанию в энциклопедии, «бронзовая скульптура Чернышевского установлена на прямоугольном постаменте из чёрного гранита с металлической вставкой. Скульптор изобразил сидящего Чернышевского скорее в образе философа, нежели революционера».
Автор памятника Юрий Нерода в долгой жизни своей не знал простоя. Он создал много памятников, бюстов, установленных в разных городах, хранимых в музеях, включая Третьяковскую галерею. Вместе с отцом, известным советским скульптором Георгием Неродой Юрий вышел победителем конкурса на памятник Чернышевскому. Отец до его открытия не дожил. Отмеченную скульптуру сын довел до совершенства.
Восьмиэтажный дом 1 в духе «сталинского ампира» построен в глубине Покровского бульвара в 1936 году, спустя год после утверждения Генерального плана реконструкции Москвы, который называли Сталинским Генпланом.
Дом построили для сотрудников НКВД, квартиры здесь получили также военачальники Красной Армии. По справке адресолога «Московской энциклопедии. Лица Москвы» Дмитрия Иосифовича Бондаренко семерым новоселам жить в этом доме долго не пришлось. В 1937-39 году погибли комбриги Сергей Абрамович, Михаил Войтенков, Павел Торошин, комбдив Николай Кручинкин, корпусной комиссар Лев Рошаль. А также бригадные врачи Вольдемар Ульмер и Иван Шеплетто, составитель «Военно-медицинского справочника» и чемпион Москвы по фигурному катанию на коньках
Дом, служил не только образцом стиля, но и обозначил новые красные линии Покровского бульвара. Все старинные дома, выходившие за их черту, намеревались снести, чтобы проложить «Сталинскую магистраль», задуманную Генпланом. Этот проспект вел бы к сооружаемому самому большому в мире стадиону имени Сталина на 120 тысяч мест. Предназначались трибуны не только для зрителей футбольных матчей, но и для слушателей выступлений вождя на многолюдных митингах,
Война помешала сооружению гигантского стадиона и сносу зданий на нечетной стороне бульвара.
Эту сталинскую идею, придя к власти, реализовал Хрущев стадионом в Лужниках на 100 тысяч мест. Он произнес речь на его открытии.
Жилой дом для сотрудников Наркомата внутренних дел-НКВД появился по проекту архитектора Лазаря Чериковера. Уроженец Полтавы, сын прораба-строителя, он окончил гимназию и архитектурное отделение художественного училища в Киеве. В Москве получил диплом архитектурного факультета МВТУ, служил в мастерской Щусева, строившего Казанский вокзал.
Судьбоносной для Лазаря стала встреча и творческая дружба с Аркадием Лангманом, уроженцем Харькова, получившим звание архитектора в Вене, подтвержденным в Петербурге. Лангман был главным архитектором «Стройдомбюро», выполнявшего заказы чекистов.
Оба они в среде архитекторов получили известность домом с комфортабельными квартирам в Милютинском переулке, 9, Там жили нарком НКВД Генрих Ягода и высшие чины госбезопасности, пока их вслед за наркомом не расстреляли.
В соавторстве Лангман и Чериковер в Петровском парке до войны возвели самый большой в Москве стадион спортивного общества «Динамо», опекаемого чекистами и милицией.
По их проекту, разработанному при жизни Сталина, на Большой Ордынке появилось здание, высотой 13 этажей, оно было не только самое высокое на этой улице, но и во всей Москве времен Хрущева .
Хрущев не стал срезать этажи и менять сталинский ампир на типовую архитектуру. Над купеческими особняками, отступив на десятки метров от красных линий, возвысилось монументальное Министерство среднего машиностроения СССР, ведавшее атомными бомбами.
В одном строю с ним на месте «купеческой Москвы» по «Сталинскому Генплану» подобные многоэтажные дома замышлялись не только на Большой Ордынке, но и на других расширяемых улицах старой Москвы.
Вождь умер, Генплан положили на полку, у Хрущева были другие виды на Москву без «архитектурных излишеств». Большую Ордынку оставили в покое, не расширили в два раза ради еще одного проспекта.
Свыше двадцати лет до кончины в 2012 году на Покровском бульваре, 1 жил Михаил Михайлович Курилко-Рюмин, народный художник России.
Его отец, Михаил Иванович Курилко-Рюмин в бытность главным художником Большого театра написал либретто первого советского балета «Красный мак» на революционный сюжет, Его с триумфом поставили в 1927 году в Большом театре, приурочив к 10-й годовщине Октябрьской революции.
Московские архитекторы пригласили художника быть соавтором проекта «Большого театра Сибири». Его, меняя на ходу грандиозный замысел, размеры зала, сооружали десять лет и открыли после победы под названием Новосибирский театр оперы и балета. .
Когда началась Великая Отечественная война, сын художника Михаил после речи Сталина по радио 3 июля 1941 года пошел на фронт добровольцем, В дни московской битвы был тяжело ранен, лишился правой руки. Учился после Победы во ВГИКе.
Как художник-постановщик Михаил Михайлович Курилко-Рюмин создал декорации в 160 спектаклях в драматических и оперных театрах Советского Союза, Не стал авангардистом, «был верен традиции живописного оформления спектакля. В эскизах декораций старался передать атмосферу действия». Когда ему было уже больше 80 лет, в Театре Российской Армии поставил «Гамлета»,
Еще раз мужество пришлось проявить в мирной жизни. Курилко-Рюмин стал в ряды художников, не давших демонтировать памятник Петру Зураба Церетели, в дни травли, возбужденной политической борьбой с мэром Москвы Юрием Лужковым.
В доме на Покровском бульваре, 1, поселился в 1943 году и жил в нем десять лет до последних дней генерал-майор Иван Пияшев, командир ОМСДОН - Отдельной мотострелковой дивизии Особого назначения имени Дзержинского. Дивизия отличилась не только в дни парадов на Красной площади, но и сражении за Москву, на фронтах Отечественной войны.
Дочь генерала Лариса Ивановна Пияшева - известный экономист и публицист. Когда началась перестройка и гласность в «Новом мире» в статье «Где пышнее пироги» впервые признала; пышнее они при капитализме. «Там, где есть социализм, места рынку и либеральному духу нет и, повторяю, быть не может…. В этом ни Маркс, ни Ленин не ошиблись». Она, сторонница радикальных реформ, прославилась осенью 1991 года, когда в прессе, на радио и телевидении ей дали трибуну, и она рыночные реформы, начатые Ельциным, назвала «обвальной приватизацией». Правительство Гайдара, считала «не твердыми в своих знаниях и убеждениях, к чему потом прибавилась и определенная заинтересованность».
После ухода из политики первого мэра Москвы Гавриила Попова вслед за ним ушла и его единомышленница Лариса Пияшева, руководившая Комитетом по приватизации в Москве. Долго жить ей было не суждено, она умерла в 2003 году.
Рядом с «Домом НКВД» на Покровском бульваре,3 сохранилось старинное здание, появившееся по указу Павла I в 1798 году на средства состоятельных жителей города. Это первая в Москве казарма, и те, кто заплатил за неё, освобождались от обременительного постоя солдат, квартировавших испокон века по усадьбам в городе .
Ведал сооружением двухэтажных Покровских казарм князь Безбородко. В честь него установили памятную доску со словами:
«Во исполнение высочайшей воли благочестивейшего великого государя Павла Первого, императора и самодержца Всероссийского, усердием московских дворян и жителей во основании казарм для войск второй инспекции построен 1798 года июля 7-го в царствование его величества во второе лето высокопоставленным разных орденов кавалером светлейшим князем Александром Андреевичем Безбородкой корпус, занимающий длину 94 сажен, в ширину 61 сажен».
Светлейший князь Безбородко – одна из ярких фигур России XVIII века, канцлер Российской империи, ведавший ее внешней политикой. Льву Толстому в «Войне и мире» он послужил прообразом князя Кирилла Безухова. Пушкин в «Моей родословной», не всегда страдая объективностью, помянул этого легендарного человека родом с Украины в одном ряду с князем Меншиковым, графом Кутайсовым и графом Разумовским:
Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов
Князь Безбородко вошел в историю России тем, что после смерти Екатерины II уничтожил ее завещание. Согласно воле царицы трон наследовал не ее сын Павел, не прощавший матери убийство отца Петра III, а любимый внук Александр, ставший императором после убийства Павла Первого.
После пожара 1812 года по проекту Доменико Жилярди здание реконструировали в классическом стиле, украсили портиком и надстроили третьим этажом. Оно стало вдвое больше прежнего.
В октябре 1917 года, занимавшие казармы солдаты 56-го Запасного брали почту и телеграф, чтобы установить власть Советов...
В предвоенные годы Покровские казармы, они тогда назывались именем Дзержинского, надстроили четвертым этажом.
В 1941 году в этих казармах дислоцировалась танкисты дивизии НКВД вступившие в бой с германскими мотоциклистами, прорвавшимися к Химкам и далее к водной станции «Динамо» на Ленинградском шоссе. А это всего в нескольких километрах от центра Москвы.
Хочу привести присланные мне воспоминания подполковника Машнина, служившего в этой дивизии:
«Наша часть расположилась на Покровке. Для каждого танка отрыли окопы на бульварах. Дежурные экипажи располагались в танках, остальной личный состав размещался в Покровских казармах, где дислоцировался тогда третий полк нашей дивизии. Мы затрачивали всего 30—35 минут на движение от Покровки до развилки Волоколамского и Ленинградского шоссе на Соколе.
Утром 16 октября начальник связи лейтенант Боков С.И. получил радиограмму, из которой стало известно, что необходимо выехать в район Крюкова и уничтожить противника.
После получения боевой задачи вторая танковая рота старшего лейтенанта Стребко И.И. шла совместно с мотоциклетным взводом лейтенанта Козлова Ф. В головном охранении находился первый взвод этой роты. Когда этот взвод приближался к мосту в Химках, ему навстречу двигались мотоциклисты с колясками. Мы считали, что это наши мотоциклисты. Только когда они открыли огонь, мы поняли, что это враг.
Головной танк первым открыл пулеметный огонь по фашистам. Было уничтожено два экипажа мотоциклистов. Три мотоциклиста по пешеходной дорожке моста, защитившись от огня фермами, прорвались на водную станцию «Динамо», где были уничтожено нашим мотоциклетным взводом».
Откуда появились фашистские мотоциклисты, я до сих пор не знаю, да и задумываться над таким случаем не считаю необходимым.
В операции участвовало 17 танков, взвод мотоциклистов. Я был тогда представителем штаба, старшим лейтенантом. Для связи с нашей танковой частью и штабом Западного боевого участка мне выделили радиостанцию, оборудованную на штабном автобусе».
Вот такой бесспорный источник утверждает про бой у Химок утром 16 октября, когда в городе случилась паника.
Военные ушли из Покровских казарм в 1960 году, они стали жилым домом с коммунальными квартирами, я тогда бывал здесь у знакомых. Со временем жильцов расселили, и с тех пор здание занимают учреждения.
Под номером 5 на бульваре до последних лет находилась Таганская телефонная станция. Подобные ей бесхитростные типовые здания сооружались в разных районах Москвы в предвоенное время. Памятником архитектуры здание не сочли, техника станции устарела, стала ненужной, и станцию снесли, чтобы построить жилой дом.
