Легендарные богачи Покровского бульвара

Именитые купцы и потомок Рюриковичей граф Дмитриев — Мамонов

Вблизи многоэтажного дома XXI века на Покровском бульваре, 5, в одном ряду с ним сохранись три строения двухсотлетней давности. Особняк с шестиколонным портиком в стиле ампир значится под номером 7. Два дома по его сторонам под номерами 7, строение 2, и 9, служили флигелями. По фамилии бывших владельцев историки архитектуры называют этот архитектурный ансамбль «усадьбой Крестовниковых-Найденовых». Это две известные купеческих династии, которым многим обязана Москва.

Именитые купцы и потомок Рюриковичей граф Дмитриев — Мамонов
Покровский бульвар, д.7. Фото: Яндекс.Карты.

Когда армия Наполеона вторглась в Россию, император Александр I прибыл в Москву, и по его призыву дворянство и купечество «первопрестольной» на нужды армии пожертвовали по 500 тысяч рублей. Крестовниковы смогли дать 50 000 рублей. Уже тогда богатые московские купцы жили в домах, не уступавших особнякам знатных аристократов.

Основал в Москве купеческую династию в XVIII веке выходец из Переславль-Залесского Козьма Крестовников, купец первой гильдии. Его успешное дело продолжили три сына, удостоенные потомственного почетного гражданства. Товарищество на вере «Братья Крестовниковы» учредило конторы в более чем 20 губернских городах. Они владели текстильными фабриками в Москве и Московской губернии, основали стеариновый и мыловаренный завод в Казани. Товарищества Крестовниковых в XIX веке не раз меняли названия, сферу деятельности, но вплоть до 1917 года оставались в руках одной фамилии.

Изделия фабрик семьи удостоились титула поставщиков Двора Его императорского величества с правом помещать на вывесках и изделиях герб Российской империи. Ткани их фабрик экспонировались на Всемирной выставке в Париже, на престижных европейских и российских выставках, где удостаивались высоких наград.

Фамильное владение на Покровском бульваре Крестовниковы продали Найденовым, сами обитали в собственных домах на разных улицах. А в доме 7, согласно адресно-справочной книге «Вся Москва» за 1917 год, жил Григорий Александрович Крестовников, как о нем пишут сейчас, «один из ярких представителей рода купцов и предпринимателей». Он родился в Москве за шесть лет до отмены крепостного права, окончил физико-математический факультет Московского университета, занимался химией, публиковался в научных журналах.

Григорий по любви женился на Юлии Морозовой, родной сестре легендарного Саввы Морозова, субсидировавшего издание ленинской «Искры» и других газет большевиков, прятавшего в своем дворце большевика Николая Баумана, дружившего с Максимом Горьким. Очерк «Савва Морозов», написанный после его самоубийства, заканчивается признанием писателя: «Это был хороший друг, сердечно близкий мне человек, я очень любил его».

Юный брат Юлии помогал сестре тайно встречаться с будущим мужем, дружил с ним. Молодые породнили Крестовниковых и Морозовых, успев до революции ярко проявить себя в предпринимательстве и благотворительности.

Химию Григорию пришлось оставить, чтобы продолжить семейное дело. Его избрали председателем правления Московского товарищества механических изделий. Первый в России завод ткацких станков оно построило в восьми верстах от Подольска у станции Климовка Московско-Курской железной дороги не случайно. Членом ее правления Григория избрали в 24 года. В год его тридцатилетия появились долгожданные отечественные ткацкие станки, до 1917 года выпустили свыше 50 тысяч таких станков, ими оснастили многие текстильные фабрики России, в том числе Прохоровскую мануфактуру.

В 32 года Григорий Крестовников - директор правления «Фабрично-торгового товарищества братьев Крестовниковых». С тех пор почти каждый год у него появлялись новые обязанности и права, далекие от текстильной отрасли. Он выступает членом правления Московско-Кавказского нефтепромышленного товарищества, председательствует в Московском купеческом банке, Московском биржевом комитете.

Царь награждает Григория Крестовникова тремя орденами Российской империи, возводит в потомственное дворянство, присваивает чин действительного статского советника, по табели о рангах он соответствует на военной службе чину генерал-майора.

В революционном 1905 году его избирают членом ЦК партии октябристов, возникшей после обнародованного 17 октября «Манифеста» Николая II, узаконившего партии и Государственную Думу.

Пережив первую революцию, экономика империи росла как никогда прежде. И семья Григория Крестовникова, три сына и три дочери, радовалась жизни. Юлия владела доходным домом на Покровском бульваре, 14. У семьи был загородный дом, в числе первых в Москве они обзавелись телефоном и автомобилем. Из письма от 20 мая 1914 года родные узнают: «У нас все нормально, если считать нормальным то, что проделывает со мной Юлия Тимофеевна. А проделывает она со мной то, что возит меня со станции и на станцию, как какую-то заморскую птицу. Благодаря разбойникам, которых давно нет, (в 1912 году Г.А.Крестовников стал жертвой грабителей – прим. ред.) теперь меня возят в автомобиле и не иначе, как с провожатым. Я себя чувствую совсем как страус. На станции провожатый сажает меня в клетку, запирает дверь и выпускает меня под присмотр жены. Обратно тот же порядок, и изменить его жена не соглашается.»

«Все нормальное» длилось недолго. Спустя год после начала мировой войны из-за болезни глава семьи отходит от дел.

Партия октябристов, войдя в первый состав Временного правительство. не удержала власть. Входившие в нее состоятельные члены потеряли все, что заслужили, чем владели: фабрики, заводы, вклады, награды и чины, дома…. Тяжело больной Григорий Крествоников не эмигрировал, как писали о нем. В 1918, униженный, умер в мучениях на случайной квартире на руках жены, пережившей мужа на два года.

Найденовы после покупки усадьбы Крестовниковых оставались жить в своих собственных домах. На Покровском бульваре, 3, «Вся Москва» называет одну Найденову Александру Герасимовну. В историю вошли два ее замечательных родственника по мужу.

Самый известный из них Николай Александрович Найденов, стал, не побоюсь преувеличения, выдающимся краеведом XIX века, Москва обязана ему уникальными «Найденовскими альбомами», запечатлевшими город, каким он оставался после отмены крепостного права, пока еще не охваченный строительным бумом. В документальных фотографиях видишь все то, чем славилась древняя столица, вызывая восхищение иностранцев, знавших самые красивые города Европы.

Никакой прибыли от дорогостоящих иллюстрированных альбомов в кассу Найденова не поступало. Хорошо знавший его банкир Владимир Рябушинский объяснил эту привязанность обожанием родного города:

«Маленький, живой, огненный, таким он живет в моей памяти… Жило в нем большое московское купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту».

Мастера набравшей силу фотографии увековечили улицы, дома, монастыри, церкви…. Каждый снимок сопровождался составленной Найденовым исторической справкой. Десятки лет он множил книги и альбомы, не жалея на это дело времени и средств. Это казалось многим современникам странным. По этому поводу фельетонист, подписывавшийся псевдонимом «Антоша Чехонте», высказался, не щадя чувства автора:

«Купца Найденова, посетила муза истории и показала ему кукиш… Муза вдохновила купца Найденова. Он, смекая, соображая и натужась, сел за стол и стал сочинять “Историю известных купеческих родов”. На что понадобилась ему эта никому не нужная “история”, не разберет ни черт, ни квартальный…»

Антон Павлович Чехов ошибся. Записки Найденова и сфотографированные по его желанию памятники истории и архитектуры дают полное представление, чем славилась Москва, потерявшая в 20-30-е годы века половину того, чем обладала под открытым небом. В пределах бульварного кольца разрушили четыре монастыря - Страстной, Никитский, Варсонофьевский и Златоустьинский, сломали все церкви на Волхонке, Знаменке, Воздвиженке, Арбате, а всего 26 церквей. В пределах Садового кольца стерли с лица земли 39 храмов, Замоскворечье лишили 12 церквей.

Беспрецедентные фотосъемки, как писал Найденов, делались «ради «сохранения на память будущему вида существующих в Москве храмов». В 1882-83 году вышли первые альбома под названием «Москва. Соборы, монастыри и церкви»

Спустя год начали множится альбомы с более широкой программой: «Москва. Виды некоторых городских местностей, храмов, примечательных зданий и других сооружений».. Последним появились «Городские ряды», где сняли Верхние и Средние ряды на Красной площади до их сноса Всего в 14 альбомах увековечены 680 видов Москвы. То был титанический труд.

В конце жизни Найдёнов издал «Воспоминания о виденном, слышанном и испытанном» тиражом менее ста экземпляров. Они вышли с пометкой «Напечатаны для лиц, принадлежащих и близких к роду составителя». Автор успел подержать последние книги в руках и умер в ноябре 1905 года,.

Среди «Найденовских альбомов» есть «Вид с храма Христа Спасителя в 1867 году». Сложную съемку выполнила на высоте лучшая по тем временам фирма «Шерер. Набгольц и К° в Москве», бывшая поставщиком императорского двора. Этот альбом вдохновил моего друга Николая Рахманова, непревзойденно фотографировавшего архитектуру, снять круговую панораму Москвы 1980 года такой, какой она выглядела накануне Олимпийских Игр- 80. Так как храма Христа тогда не существовал, он поднялся на колокольню Ивана Великого и сделал 16 снимков. .

Вслед за ним я поднялся с разрешения коменданта Кремля на колокольню и увидел все то, что вдохновило «юнкера Л. Г. Гусарского полка Лермонтова написать в школьном сочинении:с«Кто никогда не был на вершине Ивана Великого, кому никогда не случалось окинуть одним взглядом всю нашу древнюю столицу с конца в конец, кто ни разу не любовался этою величественной, почти необозримой панорамой, тот не имеет понятие о Москве».

В сталинские времена эту картину безрадостно изуродовали. Разрушили самый древний собор Спаса на Бору в Кремле. Исчезла из поля зрения помянутая «четырехугольная сизая, фантастическая громада Сухарева башня». Нет больше самой высокой, 90-метровой колокольни Симонова монастыря, превзошедшей ростом Ивана Великого. Та же участь постигла высоченную колокольню Андроникова монастыря и многих других башен и куполов с крестами. Но и после невосполнимых потерь я восхитился панорамой.

«Звучит весь город. Трубные звуки издают золотые купола, они как начищенные до блеска инструменты духового оркестра, поднятые в небо. Трелью разливается Москва-река, несущая свои волны под мостами. Струны Крымского моста гигантской арфой звенят в прозрачном воздухе. А белые стены и черные крыши – клавиши какого рояля могут издавать такие звуки? Звучит весь город - симфония в камне».

Наша «Круговая панорама Москвы» вышла на нескольких языках и стала библиографической редкостью.

Дело Николая Найденова перешло сыну Александру. С золотой медалью он окончил Московскую Практическую академию коммерческих наук. Его избрали председателем правления Московского торгового банка. старшиной Биржевого комитета, гласным Московской Городской думы, выборным Московского купеческого сословия, членом совета Государственного банка от купечества и других столь влиятельных и престижных учреждений.

При Временном правительстве в 1917 году избрали почётным мировым судьей. А в следующем году он после национализации все потерял кроме чести. Вопреки воле большевиков решил вернуть деньги вкладчикам Московского торгового банка из своих средств и вырученных от продажи имущества. «Банкир при любых условиях должен сберечь свою репутацию», — считал Александр Николаевич Найденов. Репутацию сберег, а жизни лишился. Его арестовали, продержали год в тюрьме и 13 января 1920 года расстреляли в 54 года. Сына студента Алексея, арестованного вместе с отцом, выпустили из тюрьмы, он стал инженером и отличился на строительстве Московского метрополитена.

Кречетниковы и Найденовы соседствовали с Дурасовыми. Дворяне с такой фамилией, выходцы из Польши, служили России со времен Ивана III. Бригадир Алексей Дурасов, после женитьбы на богатой наследнице уральских заводчиков в конце XVIII века возвел дворец в стиле классицизма на Покровском бульваре, 11, Неизвестен архитектор дворца, но он настолько хорош, что его приписывают Матвею Казакову..

После Дурасовых усадьбой владел и жил в ней граф генерал-майор Матвей Дмитриев Мамонов, потомок Рюриковичей, один из богатейших людей империи. Судьба при рождении дала ему красоту, силу, обаяние, доброту, вспыльчивость, он отличался искренним патриотизмом, увлекался массонством. Полагают, что граф Дмитриев-Мамонов послужил Льву Толстому прообразом графа Пьера Безухова.

Цикл его стихотворений, написанных под влиянием Державина публикует журнал «Друг юношества»,

Вот отрывок из одного под названием «Огонь»:

Корона и душа вселенной!

Сок, кровь и семя вещества!

Огонь в нем тайно сокровенный

Тип и дыханье божества!

Нечистое, Огонь, ты гложешь,

А чистое украсить можешь,

И всё собой объемлешь ты!

На солнце и в луне сияешь,

Из недр земли дождь искр кидаешь,

Отец и чадо чистоты.

В семнадцать лет, а не в тридцать четыре года, как Пушкин граф получил придворный чин камер-юнкера. В 20 лет назначается обер-прокурором VI (уголовного) департамента Сената в Кремле

Когда началась Отечественная война, Дмитриев-Мамонов сформировал за свой счет казачий полк, названный в его честь Мамоновским. Пушкин в «Рославлеве» по этому поводу написал: "Приезд Государя усугубил общее волнение. Восторг патриотизма овладел, наконец, и высшим обществом. Гостиные превратились в палаты прений. Везде толковали о патриотических пожертвованиях. Повторяли бессмертную речь молодого графа Мамонова, пожертвовавшего всем своим имением. Некоторые маменьки после того заявили, что граф уже не такой завидный жених, но мы все были от него в восхищении".

Граф отличился в Бородинском сражении, боях и награждается золотой саблей «За храбрость», производится в генерал-майоры. Он пишет устав тайного «Ордена русских рыцарей», предлагая ограничить самодержавие, сократить число монастырей, здравые свободолюбивые идеи сопровождались безрассудными требованиями. Предлагалось упразднить университеты Москвы и Петербурга, учредив вместо них обсерватории, ботанические сады, публичные библиотеки и зверинцы…

Выйдя в отставку, жил уединенно, нигде не появлялся. Свое подмосковное имение в Дубровицах, подаренное отцу Екатериной II , превратил в подобие бастиона с артиллерией, дав повод подозревать его в планах захвата власти в Москве.

Вспыльчивый граф судил и рядил, не считаясь с установлениями, обострил отношения с наместником императора генерал-губернатором Москвы, не присягнул Николаю I….

Все закончилось печально. арестом, приговором врачей, принудительным и мучительным лечением, унизительной опекой.

И жизнью на Покровском бульваре. В письме генерал-губернатору, сопровождаемом ругательствами, Дмитриев-Мамонов жаловался: «Вдоль бульвара, находящегося против моего московского дома, обоего пола испражняются всячески, как водится в нужных местах, люди, вероятно, служители генерал-майора Шульгина 1-го, курившие табак…перебегали на мою сторону бульвара с трубками..." Граф требовал перенести полицейскую будку к его дому. Но ее не сдвинули с места.

Жизнь на Покровском бульваре тяготила несчастного. Рядом с его усадьбой располагались Покровские казармы, барабанный бой и военная музыка тревожили помраченный ум. Поэтому опекуны продали дом, купили для больного на Воробьевых горах, имение, получившее название «Мамонова дача», сохранившееся до наших дней.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру