МК В ВОСКРЕСЕНЬЕ Этот человек ни разу в жизни не напивался вдребодан. Говорит: "Организм у меня такой уникальный — сам знает, когда мне хватит. И ни грамма больше я выпить не могу, уже не хочется". В школьные годы он был полненьким, неспортивным мальчиком, а сейчас успехи на теннисном корте и в тренажерном зале стали предметом его личной, внутренней гордости. У него есть все, что нужно для здорового образа жизни, и что самое удивительное — образ жизни у него именно здоровый. Он известен, он обаятелен, он материально независим и без вредных привычек. Он такой положительный, что даже посуду дома моет сам. И при этом — не женат. Прямо фантастика какая-то! Прочитали? Нет, это не брачное объявление. Это Михаил Грушевский, балагур и каламбурист, человек-пересмешник, человек-синтезатор. Он говорит голосами наших политических лидеров. -Как бы ты сам определил тот жанр, в котором работаешь? Я помню наш последний разговор — ты сказал, что уже вырос из жанра просто пародиста. — Безусловно. Я надеюсь на это. Хотя понимаю, что многие люди воспринимают меня именно так. Народ все классифицирует по-своему. Для рядовых зрителей и Райкин Аркадий Исаакович был пародистом. Они знают, что Евдокимов — "морда красная". Он хоть Достоевского будет читать со сцены, все равно будут говорить: "О! "Морда красная" Достоевского читал". Люди даже не знают, что конферанс, например, — это жанр, а не артист. Наверное, слесаря обидело бы, если бы его называли, допустим, гаечным ключом — по названию орудия его труда. А в нашей сфере это считается вполне нормальным. Люди не обязаны знать таких тонкостей. Поэтому мне все равно, когда меня называют Михал Сергеич... — Что, до сих пор называют? — Да, хотя прошло уже много лет. — Ты же, по-моему, первый начал его пародировать на сцене? — Да, хотя, в общем, какая разница? Это ж не научное открытие. Вопрос смелости? Не думаю, что это была смелость с моей стороны. Я не задавался вопросом — бояться мне или не бояться. Просто видел, что это приносит успех, и все. Это сейчас, задним числом, все рассказывают мне же об этом как о чем-то отчаянно смелом. Саша Цекало недавно описывал мне, как он впервые в 88-м году в "Олимпийском" увидел мою пародию на Горбачева. И как он думал, что вот сейчас всех зрителей арестуют, и какой же я мудак, как я не понимаю, что и меня арестуют тоже. Мне все это кажется сильным преувеличением. Мне никогда не было интересно просто как попугай говорить чужими голосами. Но людям это-то как раз больше всего и нравится: "Ух ты! Пацан под Горбачева чешет!" Не далее как вчера ночью на заправке один респектабельный человек на дорогущей машине предложил мне сказать заправщику голосом Ельцина, чтобы тот бензину побольше отмерил. Людям интересен сам процесс, но мне больше нравится не просто исполнять номер, а общаться с публикой. — Люди адекватно воспринимают это общение? — По-разному. Бывает такой невпопад! У меня есть номер, где я предлагаю зрителям задавать вопросы моим героям — Владимиру Вольфовичу или Борису Николаевичу. Все подробно объясняю, привожу примеры с телевизионного экрана, чтобы люди поняли. И вдруг человек встает и говорит: "У меня вопрос к Филиппу Киркорову". — А ты не можешь говорить голосом Филиппа Киркорова? — Дело же не в том — могу или не могу. Но если я сказал, что у нас идет пресс-конференция политических лидеров, то Киркоров там ни к селу ни к городу. А бывает публика, которой долго и объяснять не нужно. На тебя набрасываются с вопросами, и это невозможно остановить. — Был вопрос, который ты запомнил ну о-очень надолго? — Я стараюсь запоминать не столько вопросы, сколько свои ответы, если они удачные. И все равно постоянно их забываю. Все говорят: "Да знаем мы ваши экспромты!" Я не скрываю, есть моменты, когда ты повторяешь то, что уже было. Но бывает такой вопрос, что заготовку придумать невозможно. Помнишь, одно время Ельцин ввел в моду встречи без галстуков? В Красноярске он встречался с премьер-министром Японии Хасимото и много времени провел с ним в бане. И вот меня на концерте спрашивают: "Борис Николаич, как вы думаете, Хасимоте понравилось с вами в бане?" Зал грохнул, у людей истерика! Это очень хорошо, когда истерика в зале. Но когда она вызвана тем, что говорит зритель, то артист оказывается в очень щекотливом положении — если я отвечу слабее, получится, что я проиграл. Но я же не могу объявить антракт и уйти за кулисы обдумывать смешной ответ. И я — уже в образе (это очень выручает, поскольку у Бориса Николаевича паузы, как известно, могут быть очень значительными) — начинаю нащупывать себе лазеечку и лепить все эти его "вот" и "значит". (Начинает медленно тянуть фразу голосом Ельцина) "Раньше... вот... когда я... значит... парился в бане с Гельмутом... или с Жаком... я определял, понравилось ему или нет... по глазам". Когда я сказал "по глазам", тут же понял, как я отвечу. И продолжаю: "А у Хасимоты по глазам не поймешь!" И изобразил узость японских глаз. Все! Зал застонал. — Какое количество голосов ты можешь воспроизвести, ты подсчитывал? — Персонажей очень много, я их не считал. И дело не в количестве. Можно набрать количество, а качество будет так себе. Я считаю, что мой конек — если говорить о технической стороне — в том, что я могу мгновенно переходить от одного голоса к другому. У меня есть номера, где 6—8 персонажей общаются друг с другом по реплике. Технически это считается самым сложным. — А женские голоса тебе подвластны? — Думаю, что нет. Должен признаться, что женскую психологию я еще очень условно себе представляю. Наверное, поэтому до сих пор и не женат. Да и голос у меня достаточно низкий, поэтому, если я буду изображать женщину, я буду слишком кривляться, "наигрывать, как лошадь". А я не люблю кривлянья, это не мое. Вот Ян Арлазоров кривляется органично, он клоун настоящий, от бога. — Наверное, по долгу службы тебе телевизор очень часто смотреть приходится? Чтоб изучать своих героев-политиков. — Да, я смотрю телевизор. Но, конечно, не трансляции думских заседаний. Вполне достаточно выпусков новостей. Еще "Герой дня без галстука" — это передача, которая меня кормит. Могу там с десяток убойных реприз зараз найти. — А что — разве репризы ты пишешь себе сам? — Не могу так сказать. К несчастью, недавно ушел из жизни автор, с которым я последние четыре года очень плодотворно работал, — Александр Дудаладов. Он писал не только мне, очень много исполняла Клара Новикова, Винокур, Петросян. Для меня это очень большая потеря — и человеческая, и творческая. Я сейчас, честно говоря, немножко в вакууме пребываю. Саша очень хорошо меня чувствовал. — Старшие товарищи, коллеги по жанру принимали участие в твоей судьбе? — Сразу скажу: исключительно добрую роль в моей жизни сыграл Винокур. Но помочь в нашем деле невозможно. Да и как? Не объяснишь ведь зрителям: вы должны хорошо встретить этого молодого артиста, потому что он весь такой талантливый... — Но можно свести с людьми, с теми же авторами, замолвить словечко... — Когда я учился в институте стали и сплавов, меня познакомили с человеком по имени Михаил Банк, он музыкант-пианист. Уже тогда я мечтал стать артистом, ничто иное мне не подходило. И этот человек в меня поверил, хотя я был наивный, глупенький мальчик, выступавший в самодеятельности. Он стал меня знакомить с людьми из эстрадного мира. Но в 83-м году человек из технического вуза не имел шансов устроиться на работу, допустим, в Москонцерт. Я не знаю, на что я надеялся. Мне сам процесс нравился, я все время кому-то показывался. Большинство говорило: да брось ты это дело. Тот же Винокур, если литературно обработать, сказал примерно следующее (голосом Винокура): "На фиг это те надо? Это болото, это вещество с резким запахом? У тя на третий день скоммуниздят костюм, ботинки и вообще мордой об стол... Ты же приличный мальчик из интеллигентной еврейской семьи". Видимо, это была профилактическая беседа. Думаю, он меня просто проверял на стойкость. А я был очень стойким. И в итоге прямо из самодеятельности, безо всякого переходного этапа, я начал работать артистом. — Ты всегда был такой уверенный? Никогда не появлялись мысли, что ты действительно полез не в свое дело? — Честно говоря, такого не было. Я закончил институт и уже трудился инженером, когда мне позвонили ребята, которые ушли от Винокура, и сказали — приходи. Буквально на следующий день я принял решение, что ухожу из проектной организации, в которой работал. Моя мама в свое время работала начальником планово-экономического отдела на заводе "Манометр". Я спросил ее: "Мам, скажи, к тебе как к начальнику когда лучше подходить было — с утра или в конце дня?" Она говорит: лучше с утра. И в первый раз в жизни я приехал в свой институт рано-рано утром, зашел к начальнику в кабинет, у нас с ним состоялся душевный разговор, и через несколько дней я был уже свободным человеком. Дальше мы несколько месяцев репетировали, потом появился номер с Горбачевым, и пришел большой успех. А я еще и артистом никаким не был, я был мальчиком, который просто умел что-то необычное. Но успех, он ведь окрыляет и наглость придает. — Про таких говорят — молодой, да ранний. — Уже сейчас, когда я анализирую прошлое, то понимаю — начав работать совсем самостоятельно, я такой пафос давал! В общении с теми же организаторами концертов. Даже сейчас я мягче, чем тогда. Это была защитная реакция, на самом деле я был весьма застенчивым человеком. Я слишком боялся, что меня будут затирать. Но сработала конъюнктура момента, началось новое время, и я попал в струю. Помню, году в 89-м ко мне после концерта подошел многозвездный генерал и сказал: "Как вам не стыдно! Вы пародируете самое святое — генерального секретаря!" Я спросил, почему мне должно быть стыдно. Он говорит: "Ну... Ну уж слишком похоже! Нельзя так, нельзя". Вот тебе конъюнктура момента — человек все еще думал, что это кощунство, но запретить уже не мог. Больше всего меня насмешила фраза "уж слишком похоже". Если б было менее похоже, то, мол, не так страшно. Конечно, я понимаю, что особой нежности это мое наглое шествие не вызывало. Недавно Зиновий Высоковский мне рассказал, как это со стороны смотрелось. Раньше же было очень много концертов. У меня в Москве в праздничную кампанию могло быть семь-восемь концертов в день. Это называется "чёс", когда артист перебегает с места на место, забывая, был ли он здесь или еще нет. Это безумие! Приезжаешь, артистов много, но ты заранее договариваешься, что тебе нужно в 17.30 выйти на сцену, чтобы к половине седьмого успеть в следующее место. Высоковский описал это так: "Ты — молодой! наглый! — приезжаешь весь в Горбачеве! Всех народных артистов распихиваешь — и на сцену". Вот именно — "весь в Горбачеве". Наверное, это так и было. Жуть, жуть... Я пунктуальный до омерзения, жуткий человек. — Как получилось так, что ты — молодой, красивый, обаятельный — и до сих пор не обженился? Ты принципиальный противник семейных уз? — Так, минуточку, с того места, где красивый и обаятельный, давай поподробнее. А молодой — это я тогда был. — Так ты до сих пор вроде молодой. — До сих пор я — обаятельный... Нет, я не противник семейных уз. У меня периодически возникали какие-то истории, когда мне казалось, что я женюсь. Одна девушка ко мне даже из Магадана прилетела, чтобы выйти за меня замуж. Уже и свадьба была назначена, мне тогда было 25 лет. — Ты на гастролях с ней познакомился? — Да. Была такая романтическая история, гастрольный роман — но красивый, настоящий. И дальше на протяжении последних 10 лет тоже были романы, но, видно, пока не судьба. — У тебя характер тяжелый или ты слишком требовательный? — Для кого-то, наверное, и тяжелый, хотя многие говорят, что ничего, нормальный характер. А требовательность — на самом деле у меня нет никаких требований. По бытовым вопросам мне в принципе ничего не надо. Мне не нужно, чтобы мне готовили. Я уже так привык к самостоятельной жизни! — Ты сам себе готовишь? — Я в микроволновке разогреваю. А еще рядом есть очень хороший супермаркет, где совершенно домашние, вкусные салаты, мне такие мама готовила. А сейчас я все это покупаю — зачем маму загружать. — А чистота в доме? — Я беру пылесос и сам убираю за милую душу. У меня это в крови. Я не могу себе позволить, чтоб у меня была немытая посуда, грязная квартира. Конечно, есть женщина, Людмила Андреевна, она работает у меня костюмером, и раз в неделю, в две приезжает, стирает мне, делает капитальную уборку. Я веду спокойный образ жизни, не курю. Поэтому у меня все требования чисто человеческого порядка. Просто мне должно быть хорошо с человеком. Мой друг Вячеслав Добрынин периодически заводит со мной философские беседы о том, почему я до сих пор не женат (мне в декабре 35 лет исполняется). Он говорит: "Тебе уже 35! Есть такой рубеж, мальчик мой, когда ты уже не сможешь жениться никогда. Ты привыкнешь жить один". Очень за меня переживает. А я за меня не переживаю. Я почему-то думаю, что не стану противником того, чтоб со мной кто-то жил. Но должно быть ради чего и ради кого. Я надеюсь, что так и будет. Меня часто спрашивают — неужели тебе совсем не хочется детей? — Конечно! Как же продолжение рода, фамилии? — Так вот, я не могу рассуждать на эту тему абстрактно. Я не хочу абстрактных детей! Для этого должен быть человек, с которым ты будешь вместе это делать и их потом воспитывать. — Семьи у тебя пока нету, признаться можно. Скажи, ты — ловелас? — Не-е-т. Я не ловелас. Я, может быть, в какой-то степени дамский угодник. Мне нравится, когда вокруг интересные девушки. Но именно интересные. Чтоб было общение. А совратить кого-то или просто отметиться, внести в свой победный список еще одну галочку — это меня нисколько не прельщает. Да и не настолько я в себе уверен. — А расскажи поподробнее о той девушке из Магадана. — Это было в 89-м году, недели три мы были в Магадане. Эта девочка — скрипачка, работала в магаданском театре. У нас завязались романтические отношения, а через какое-то время она прилетела ко мне в Москву. Мы подали заявление, даже ресторан был заказан. Как сейчас помню, на 21-м этаже гостиницы "Россия". По блату все — заявление по блату, ресторан по блату. Тогда был период тотального дефицита. Я уже купил себе белый костюм... Но мы с ней ссорились. Очень часто! И на пике ссоры она все время говорила: "Все, я собираю чемоданы и уезжаю обратно в Магадан". Я, конечно, всегда просил прощения... А потом у меня возникло ощущение, что у нас абсолютно ничего не получается. Кроме ссор. И я решил — до первой ссоры. Она начнет собирать чемодан, и я с ней соглашусь. Так и получилось. Она опять стала собирать вещи, а я поехал за билетом. Она улетела, и мы больше не созванивались. А потом... Сейчас я уже могу рассказать эту историю. Спустя много лет я снова оказался в Магадане на гастролях. Потом перелетел во Владивосток, после концерта директор местной филармонии пригласил меня в ресторан. Мы поужинали, и я ему поведал, как чуть было не женился на девушке из Магадана. Что потом она вышла замуж, и они с мужем уехали в Израиль (это мне рассказал кто-то из общих знакомых). И вдруг он говорит: "Нет, они не уехали, я точно знаю". Я удивляюсь: "Да ладно, откуда ты знаешь?" А он: "А я ее муж!" Вот так тесен мир. Знаешь, чем закончилась история? Мы с этим директором филармонии поддерживаем отношения, и он рассказал, что они все-таки развелись, она вышла замуж за еврея и действительно таки уехала в Израиль. — У тебя самого никогда не было желания уехать в Израиль? — Нет, никогда, ни при каком режиме. Тогда, когда многие туда уезжали, не хотел. Но я тогда нигде и не бывал. Сейчас я побывал практически везде и тоже не хочу. Я могу уехать куда-то на неделю, а на вторую меня уже тянет домой. Я вообще не уверен, смогу ли я жить где-либо, кроме этой квартиры. Где я живу уже 30 лет, где я пять лет назад делал ремонт — сам все выбирал, искал. Я не побоюсь показаться высокопарным, но для меня родина начинается с этого дома. — Какие еще у тебя привязанности? К примеру, автомобилист ты страстный? — Я недавнишний автомобилист, всего три года вожу. Первая машина была "Фиат-браво", а сейчас у меня новая, "Альфа-ромео", самая последняя модель. Говорят же, что мужчины к выбору машины подходят, как к выбору жены. Меня все спрашивают: "Почему ты не взял нормальную машину — "Мерседес", "Ауди"? Для меня это как-то пошло. Это из серии тех новых русских, у которых не может быть девушки с внешностью просто девушки. У них обязательно модель. Я не хочу никого обидеть, модели могут быть и умными, и образованными. Я говорю про стиль жизни — у них такие вот машины, такая охрана и такие вот девушки. Мне это на 180 градусов не подходит. — Многие твои коллеги поют, работают в кино, в театре. Грушевский на это способен? — Да, старшие товарищи мои успешно снимаются в кино, успешно играют в театрах... И поют... Я тоже пою. У меня дома пианино стоит, с юности на гитаре играю. Есть у меня номер, где поют мои персонажи — Ленин, Жириновский. Но петь как певец со сцены, да еще и диски записывать я вряд ли смогу. Для меня певец — это Кобзон. А я не певец. Хотя у меня громкий голос, и я могу подобрать с ходу любую песню. Но это только для себя. А кино и театр — это из серии анекдота: "Вы играете на скрипке?" — "Не знаю, не пробовал". Может, и смог бы, а может, нет. Вообще я любитель формулы, что каждый должен своим делом заниматься. Конечно, эксперименты возможны, но пока мой опыт в кино ограничивается тем, что в последней комедии Гайдая "На Дерибасовской хорошая погода" я озвучивал Куравлева, который играл Горбачева. Еще был забавный случай — году в 91-м пошла мода на разоблачение прежних режимов, и добрались до Ленина. Мне позвонили с "Научфильма", они делали фильм, показывающий преступления Ленина. Им нужно было озвучить реальные ленинские постановления, письма — кого и сколько нужно повесить, расстрелять. Чтобы народ ужаснулся. Я приехал, прочитал текст. Мы пошли в тон-студию, и я начал озвучивать. Там такая истерика началась! Текст жуткий, страшный, а все вокруг со смеху умирают. Я-то делал все это, как со сцены, утрированно. И режиссер смеялся: "Миш, спасибо большое, но мы уж лучше обычного диктора пригласим". Им надо было, чтоб народ ужаснулся.
