Судный день

Долгие слезы Соленого озера

  Итак, она звалась Ле Гунь. Та самая нервная французская тетка (пардон, мадам), которая оказалась в эпицентре мирового скандала на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити и во многом благодаря которой был создан олимпийский прецедент — вторая золотая медаль в фигурном катании.
     Еще когда скандал яростно набирал обороты, мадам, высланная из Юты, дала интервью крупнейшей спортивной газете “Экип”. Она поняла, что ее вываляли в грязи и молчание смерти подобно. В интервью она заявила, что “еще на чемпионате мира-2000 в Ницце члены ИСУ стали давить на нас в пользу канадской пары. А в Солт-Лейк-Сити давление достигло апогея. До самого конца соревнований мне угрожали физической расправой”. Когда Ле Гунь вернулась в гостиницу после судейства (где отдала предпочтение Бережной—Сихарулидзе), то встретила президента технической комиссии ИСУ Сэлли Стэплфорд, которая обвинила ее в судействе в пользу русских под давлением французского президента Федерации фигурного катания Дидье Галлаге. А на следующий день на совещании главный арбитр зачитал письмо о бессовестных судьях, то бишь о ней. Ле Гунь заплакала и сказала, что “сделала все под давлением федерации”. Но уже через день в письме президенту ИСУ Оттавио Чинкванте мадам заявила, что обвинила свою федерацию, будучи в “состоянии аффекта”, до которого ее довели представители ИСУ. “Я приняла решение поставить на первое место русскую пару душой и сознанием. Они катались лучше”.
     Сегодня Международный союз конькобежцев начинает слушания по делу о второй золотой медали на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити. Перед комиссией ИСУ предстанут “чистая душой и сознанием” судья Ле Гунь вместе с Дидье Галлаге. Россию на слушания не пригласили, но, как считают в нашей федерации фигурного катания, если итоги разбирательства нас не удовлетворят, мы оставляем за собой право подать встречный иск.
     А тем временем в Москве слушается другое дело, тоже беспрецедентное и тоже олимпийское. Все гениальное — просто. Денис Конончук, рядовой российский болельщик, придумал простой гениальный ход. В Басманный межмуниципальный народный суд Москвы после Олимпиады было подано исковое заявление о взыскании с Государственного комитета РФ по физической культуре, спорту и туризму, а также Олимпийского комитета России компенсации за причиненный моральный вред в размере одного миллиона рублей от частного лица, то есть от Дениса. Истец преследует только одну цель — привлечь к ответственности российских чиновников за бездействие и допущение дискредитации сборной России на Олимпиаде в Солт-Лейк-Сити, а также ущемление национального авторитета России и ее граждан.
   
  ...Я ему завидую. Потому что проиграет он или выиграет — не важно, все равно он выплеснет отрицательную энергию, накопленную за дни Олимпиады и до сих пор заставляющую хотя бы внутренне морщиться. Несколько дней назад состоялось первое слушание этого дела. Денис понимает, что миллион затребованных рублей он не увидит, но хочет хотя бы нервы пощекотать тем, кто лишил его организм клеток, которые, как доказано наукой, не восстанавливаются.
     Хотя, конечно, нервная система у чиновников крепкая. “Ну, подумаешь, решил какой-то парень — дай-ка побузотерю... Взять эту бумажку, скомкать, и... пусть он ею воспользуется по назначению”, — примерно такова была первая реакция месячной давности, озвученная пресс-секретарем, то есть официальным рупором нашего главного комитета Олимпиады.
     — Ребенок учится в спецшколе, занимается дополнительно на языковых курсах, но нам надо взять еще и репетитора, — сказала я дома в первые же секунды прилета из города Соленого озера. “Зачем?” — ошарашенно спросил муж. “Затем”.
     Затем, что чувство беспомощности, а самое главное, бесперспективности каких-либо перемен в России в те дни просто душило.
     Природный оптимизм побеждает. И сейчас все не кажется таким уж беспросветным. Но вопрос друзей и знакомых при встрече: “А правда ли, что нас нагло гнобили американцы и все это — подлый заговор?” — преследует до сих пор. “Душили, как всегда, — заученно отвечаю я. — И мы не сопротивлялись, как всегда”. А дальше начинаю пространно объяснять людям, достаточно далеким от спорта, технологию любых крупных соревнований и особенности соревнований в Америке. (Кстати, недавно в Интернете вычитала интересный факт, который очень ярко характеризует и экзальтированность американских болельщиков, и их преклонение перед кумирами. Популярный бейсболист выплюнул жвачку. Ее подобрал фанат и объявил через мировую Сеть, что готов продать изжеванное за десять тысяч долларов. Народ, дойдя до трех тысяч, начал сомневаться, а чья же слюна в кусочке резины? Вдруг — подлог? Бейсболист, узнав об этой акции, во время телешоу демонстративно пожевал новую пластину и попросил передать выплюнутый комок организатору торгов. Информация звучит как издевка, но если вспомнить, как американцы умеют поклоняться своим кумирам, — вполне реальна.) Но дело в том, что Олимпиада — не просто соревнование. Во время Игр спортом начинают интересоваться абсолютно все. Узнают героев в лицо, болеют за них, выносят суждения. Любая Олимпиада поднимает на время новые пласты болельщиков в России. Часть новобранцев примкнет к армии теперь уже вечно интересующихся, часть, яростно отболев, равнодушно забудет о спорте до следующих Игр. Но в момент Олимпиад и некоторое время спустя все хотят знать, как это было на самом деле.
     “Значит, плохо писали, раз мы не поняли”, — сказал один въедливый коллега, задавший тот же самый вопрос через месяц после закрытия главного зимнего старта четырехлетия.
     Может, и плохо, хотя порой казалось, что доступней и откровенней уже просто некуда.
     На расширенном заседании бюро Исполкома Олимпийского комитета России в марте обсуждался вопрос взаимоотношений с отечественными и зарубежными СМИ. Кто-то обвинял журналистов в искажении результатов, кто-то говорил и о необходимости содействия СМИ в получении информации, которая соответствует действительности. И еще о том, что нельзя способствовать самим распространению недостоверных данных.
     Могу смело сказать — ни один из журналистов, работающих на Олимпиаде, не желал нашим спортсменам зла. Переживали все страшно. Конечно, каждый журналист субъективен в своей объективности. Как и каждый человек. Сам президент ОКР, может, искренне считал (как, например, и Алексей Ягудин), что наши фигуристы в споре с канадцами не были лучше, может, потому и сомневался: говорить или нет? Но дело, в конечном итоге, не в Тягачеве, Рожкове или еще ком-то. В Солт-Лейк-Сити проиграла спортивная система. В информационной войне в немалой степени.
     На днях по ТВ недоумевали политики: “Что у нас с полнотой информации? У губернатора ее нет, у президента тоже, а где есть-то?” В центре Олимпиады от нашей верховной информации были лишь кожа да кости, и каждый на скелет наращивал свое мясо. Причем как обслуживающие Олимпиаду журналисты, так и официальные лица. (“Виталий Георгиевич, — обращался Тягачев на пресс-конференции к Смирнову, когда кто-то из присутствующих позволил себе усомниться в антироссийском заговоре, — это от вас мы получили информацию о судействе в хоккее, отчитайтесь, пожалуйста...” Как будто матч Россия—Чехия видел один Смирнов. А до Смирнова уже яростно высказался в кулуарах Лужков, потом еще кто-то, и с каждым выступлением “скелет” приобретал все более угрожающие размеры.) А спорт сегодня — это тот же бизнес, правда, очень эмоциональный. И в бизнесе невозможно додумывание, только факты и немедленное действие — на предотвращение или раскручивание. А еще бизнес — вещь жестокая, как заметил хитрый Антибиотик из отечественного боевика, и в бизнес играют не пионеры на лужайке...
     Хотя от старого принципа — партия сказала: надо, комсомол (он же бывший пионер) ответил: есть — мы далеко не ушли. Знаете, какое задание получил один из аккредитованных журналистов после того, как наш Олимпийский комитет заговорил об антироссийском заговоре в Америке? “Подойди к канадцам (не просто к канадцам, а тем самым Сале—Пеллетье) и спроси: сколько денег они заплатили за вторую золотую медаль? Не подойдешь, считай, что уволен...”
     ...У нас волной идут кампании — как яростно возникают, так и затихают. После Олимпиады развернулась борьба за спортивную шестую кнопку. “Круглые столы”, пресс-конференции, открытое письмо известных спортсменов... Шестая кнопка в результате вновь отошла к Киселеву. Может, так и должно было быть. Только с тех пор никаких страстей по поводу “здорового” телевидения не наблюдается. (Хотя, на мой взгляд, тот вклад в спортивную грамотность населения, который уже сделал спортивный канал за свое время вещания на ТВ-6, неоценим.) На днях, правда, прошла информация, что через два года канал 7-ТВ станет спортивно-национальным. Но — то ли станет, то ли нет, и — через два года... А уезжали мы в Солт-Лейк-Сити под призывы резко оздоровить нацию. Что в момент вылета сборных на первые Игры столетия было весьма актуально, ничего не скажешь, этакая соломка для будущего падения...
     А в семье у меня живет крыса Чича, благородных домашних кровей. Особой нежности ни у кого, кроме сына, она не вызывает. Но чистоплотна, аккуратна и довольно забавна. Те же крысы, которые бегали по динамовскому корту в момент тренировки детской секции по русскому хоккею, были омерзительны. Они вкупе с вонью, забивающей легкие, с продуктового рынка поставили крест на тренировках моего ребенка. Нам нравилась эта секция: круглый год на воздухе, правда, тоже от нищеты — не было ни зала, ни искусственного льда, замечательные тренеры, которые готовы были возиться с ребятишками, даже еле стоящими на коньках, хотя команды формировались только с десяти лет. Секция нравилась, но с крысами — не сложилось, и мы ушли играть в теннис. На крытом корте.
     Перед прошлым же чемпионатом мира по легкой атлетике я была на базе под Подольском. Хороший лесной воздух, далеко от труб, ничего не отвлекает... “Вы не подвезете нас до Подольска? — жалобно спросили два юных члена сборной. — А то нам отсюда не выбраться. В парикмахерскую надо, завтра уже улетаем, а обросли, как Маугли...” В лесных дебрях автобусной остановки нет, своего салона на базе нет, примитивнейшей палатки с газетками и стандартным набором иногда очень нужной ерунды — нет. По сравнению с текущим потолком и отсутствием элементарных условий для тренировок на других базах это, конечно, мелочь. Но она же — та самая крыса. Только вот члены сборной пропахали уже полжизни для того, чтобы заслужить право находиться на сборах на этой базе. И вид спорта менять не хотят.
     Наш лыжный герой Миша Иванов, выигравший “золото” на сложнейшей дистанции — 50 километров, теперь известен всей стране. А знаете, где тренировался Миша в период подготовки к Олимпиаде? В городе Остров Псковской области. На базе, которую вместе с тренером и такими же энтузиастами они построили собственными руками.
     — Сам я в последнее время из-за занятости на соревнованиях мало времени труду на базе уделял, — рассказывал Миша корреспонденту “МК”. — Но и работы сейчас меньше. Не то что раньше — возвели-то ее фактически с нуля... Рыли траншеи под водопровод, канализацию... Красили сами. Да даже деньги ездили на стройматериалы зарабатывать — в колхозе работали... Это была идея моего личного тренера — Мищенкова Павла Геннадьевича. Это фанат лыжного спорта — хотя у него и нет спортивного образования, он физмат закончил. Сначала сам бегал, потом тренировал ребят... Начиналось все с полуподвального помещения, затем возвели нынешнее здание на Гороховом озере. Помню, как он заявил: “Построим базу мирового уровня, к нам будут олимпийские чемпионы приезжать...” И я ему тогда не очень поверил — хотя, когда все это начиналось, в 88-м, еще совсем пацаном был. Да многие ему не верили. А он все же построил базу — единственную такую в России. Там готовится сборная, одно время даже швейцарцы приезжали... Хотя работы у нас и сейчас много. Так, каждый год в мае начинаем рубить трассу. У нас лес смешанный, много орешника. Вот и приходится каждый год его вырубать. Орешник, как говорят, мусор леса. Вырубил его — а на следующий год, глядишь, опять разросся. Плюс елочки, шишки убираем... Словом, вычищаем, хотим, чтобы было, как в Финляндии. Чистый лес — одни сосны. И видно все далеко-далеко...
     В это “далеко-далеко” нельзя смотреть мрачно. Особенно тогда, когда у нас есть такие Миши и Павлы Геннадьевичи. Будущее просто обязано быть светлым. Только нельзя забывать о тех, кто уже сегодня — гордость страны, кто уже вырос, пройдя через естественные и искусственные сложности. Спорт у нас все равно будет. Не избавиться нам от самородков, от упертых и настырных тренеров. Вон что говорит Наталья Павлова, тренер новой гимнастической звезды Ани Павловой: “Да, у нас в Орехове—Борисове старый-старый зал, но, может, чемпионов и нужно закалять в таких спартанских условиях?” Это она — вместо того чтобы ныть и рассказывать, что брусья для девочек ставят в яму, чтобы гимнастки о потолок не бились.
     Кто страстно хочет, тот все равно пробьется. Но государство тоже должно страстно хотеть — и не в момент кампаний, а всегда. “Талантам нужно помогать, а неучи пробьются сами”. Первая часть этой мудрости стопроцентно относится и к спорту. Вторая, правда, не из области рекордов — по блату в спорте ничего не добьешься.
     Не умея, а значит, не желая помочь нашим спортсменам юридически, материально, по-житейски, мы тем самым не только не продлеваем их спортивный век, но и не уважаем. Дэвид Бекхэм получил перелом ноги перед чемпионатом мира по футболу. Не говорю уже о том, что на чемпионат он поедет в любом случае — игроком или просто зрителем, но позволю себе вспомнить, что его потерю для английской сборной соотечественники сравнили со смертью королевы-матери. Переборщили? Наверное. Но спорт с его адреналином настолько въелся в нашу жизнь, что покушение на положительные эмоции болельщиков в силу чьей-то некомпетентности рассматривается как покушение на собственность. Что карается законом.
     ...Да, я ему даже завидую, этому Денису Конончуку. Может, он и преследует личные цели: для себя или своей подруги-адвоката. Но в отличие от многих — действует. Никакого миллиона он, конечно, не получит. Но, может быть, толкнет госструктуры хотя бы на лишнее заседание. Чтобы не было передышки между кампаниями.
     Капля камень точит. Правда, наш камень — чрезвычайно крепкой породы. Два месяца прошло после Олимпиады: прозвучали какие-то совместные оценки, позаседали расширенные бюро... Еще там, в Солт-Лейк-Сити, было известно, что спортивных чиновников вызовут на ковер депутаты. “Жалко, что прямо не здесь их собираются заслушать, успеют найти предлог...” — шутили журналисты. Был ли этот ковер, лично я так и не поняла. Встречу Путина с олимпийцами, на которой он сообщил, что мы “выступили на уровне имеющихся возможностей”, помню, ковра не видела...
     Так что флаг — истцу в руку. Причем российский.
    

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру