Какие еще “Звездные войны”, какая еще Галактика от Лукаса, спуститесь на землю — мы живем во Вселенной “Второстепенных людей”. Нет, конечно, почему же на джедаев одним глазком не глянуть и забыть — надолго в памяти, как мечами ни маши, они все равно не останутся. А “Второстепенных людей” Киры Муратовой можно пересматривать до бесконечности (больше скажу: так и тянет!), постепенно понимая, что и мир на выходе из кинозала тоже меняется — будто на сеансе психоанализа вам облачко-то перед глазами, реальность маскировавшее, и убрали, а жизнь настоящая вот она — совсем другая — и “второстепеннее” и ярче.
На “Второстепенных людей” надо ходить так (испытано на себе) — утром, часов в 11, в самом начале двенадцатого — чтобы чуть-чуть опоздать и войти с солнца в темный зал ЦДЛ. Не отрываясь от экрана, садишься где-то в последних рядах — присматриваешься: ба, в зале только ты и еще вдалеке чья-то голова. Вот он — настоящий кайф киномана — никаких лишних звуков и запахов — только ты и кино. Если вы новый фильм Муратовой уже видели, тем более — с каждым разом удовольствия все больше.
Если нет, то коротенько про сюжет, которого нет, — поскольку он и есть жизнь, но об этом уже было сказано выше. Забавно, что фильм “катают” с “предупреждением” — эксцентрический триллер с элементами водевиля. Мне кажется, что зря, поскольку могут собраться фанаты “Мумий” и испортить на 111 минут жизнь себе и людям.
Так вот, действие разворачивается в поселке новых украинцев среди чахлой растительности и неустроенного быта недостроенного дома. Либо на фоне развалин старого города, в котором нам показывают только один дом, зато большой, с колоннами — из тех веков, разбитый этими — дом для сумасшедших. Сумасшедшие тоже будут — и “Наполеон”, а как же. И тихий мальчик Миша — отличная работа молодого актера Филиппа Панова. Да в принципе тут все хороши, кроме одного дядьки на стройке — соседа покойника. Покойник будет — и не один, но никакого криминала, а кончится все хорошо: жизнь — как сон; смерть — как сон; что жизнь, что смерть...
В общем, вызвали участкового врача (Сергей Четвертков) к одному умирающему, он диагноз поставил, выпил и попал в другой дом, где надо было одного алкаша разбушевавшегося успокоить, чтоб дом чужой, который он караулит, не спалил. Пришел доктор в дом, да и невзначай на бетонный пол алкаша уронил: посветил в зрачки, а те не реагируют. Что тут началось! В общем, маета одна с этими трупами.
У любовницы трупа Веры (потрясающая работа Натальи Бузько из “Масок-шоу”) даже прорвалось под конец:
— Мертвые хуже, чем живые. Мертвые невыносимы, мертвые нестерпимы! Мертвые мертвы, до того мертвы, что живым это не выдержать!
А потом она запела. Кстати, поет Наталья Бузько сама и очень здорово. И под ее пение все стали танцевать — а дело было на железнодорожном вокзале, — и даже художник картины, соавтор сценария — муж режиссера Евгений Голубенко.
И тут она встретила подружку, а у той ее новый встретил свою старую обезьяну. Ну, настоящую такую, а она как прыг ему на плечо и давай целовать — сколько тут было эротики, сколько любви!
С Муратовой так всегда: сначала она возненавидела мужчин, потом женщин, потом полюбила детей, но разочаровалась и в них, дальше были животные — особенно лошади. А теперь мальчик-идиот кричит мальчику в натуре идиоту, вырезающему на дереве сердце, пронзенное стрелой:
— Нельзя! Деревья убивать нельзя!
А любовница трупа присоединяется:
— Людей плохих убивать можно, а деревья нельзя!
И пошел мальчик с ножичком тыкать в глазки плакатной Алле Пугачевой. А вы говорите: Йода взлетел!
