Возникшая в начале 97-го года как черт из табакерки овечка Долли, казалось, открыла новую эру. Во всем мире вспыхнули споры о допустимости клонирования человека. Политики, как обычно, быстро заглушили ученых. Одни страны категорично запретили опасные опыты, другие легкомысленно отмолчались. Проблема повисла в воздухе.
За разъяснением мы обратились к одному из наиболее авторитетных специалистов в данной области — вице-президенту Российской академии сельского хозяйства, академику, профессору, доктору биологических наук Л.К.Эрнсту.
— Лев Константинович, правда ли, что клонирование придумали у нас, в России?
— Взгляните на картофельное поле — вот вам сплошные клоны. Первое животное клонировали, как вы знаете, в Эдинбурге, в Институте Рослина. Россия, к сожалению, сильно отстала в биотехнологии вообще и в клеточной инженерии в частности: нет у нас средств на такие эксперименты.
— А правда ли, что Долли оказалась уродом и ее пришлось усыпить?
— Официальных данных об этом не поступало. Впрочем, исключать такой неудачи с первым клонированным животным нельзя: известно ведь, что овечка болела ящуром — странной для цивилизованной Великобритании болезнью.
— Означает ли это, что проблема клонирования пока не решена?
— Процент удавшихся опытов остается небольшим. Хотя наш германский коллега Брэм успешно клонирует крупный рогатый скот, получая отличных телят.
— Какие успехи сулят эти эксперименты?
— Во всем мире сохраняется проблема улучшения качеств домашних животных. Ну, для примера, удойности коров. Сейчас эту проблему решают так. Отбирают быка-улучшателя, проверка его качеств занимает до пяти лет: надо дождаться рождения телочек, их повзросления, проверки удойности… Если подтвердится, что бык действительно улучшатель, тогда его замороженная, хранящаяся в жидком азоте сперма будет использована для осеменения коров.
Клонирование уникального быка сразу даст преимущества: во-первых, его не надо перепроверять; во-вторых, можно получать трансгенных животных с заранее заданными качествами, например, морозоустойчивостью. Сейчас для этого в ядро оплодотворенной яйцеклетки вводят раствор нужных генов. Операция нелегкая, да и вероятность успеха невелика. Клонирование позволит сразу пересаживать зиготу со встроенной стволовой клеткой, содержащей гены с нужными качествами.
— Стволовой?
— Это клетка организма, недостаточно специализированная, она лучше других подходит для клонирования. Скажем, клетки печени, почек, селезенки слишком специализированы, из них полностью организм уже не вырастишь. Поэтому лучше брать стволовые — своего рода клетки-полуфабрикаты.
— А никаких опасностей для нас, потребителей молока и мяса, такая технология не представляет?
— Ну, помилуйте, какие могут быть опасности? Допустим, родится мертвый теленок. Так это нередко случается и без всякого клонирования. Предположим, появится больное животное. Его просто отбракуют — животноводы следят за стадом и корректируют его качества.
— А чем чревато клонирование человека?
— По-моему, ничем.
— Откуда же тогда весь этот шум?
— Наверное, от политиков и журналистов. Генетики, насколько я знаю, не шумят.
— Но ведь в ряде стран клонирование человека запрещено.
— Это “заслуга” политиков, которые порой боятся, сами не зная чего. Я очень сомневаюсь в биологических познаниях Буша, сторонника запрета клонирования человека на территории США.
— Если опасностей в клонировании человека вы не видите, какие оно обещает новые возможности?
— Ну представьте, супруги лишились ребенка. Еще хуже, если другого по каким-то причинам они родить уже не могут. Взяв живую стволовую клетку первенца (еще при его жизни, когда уже стало известно, что он не выживет, или сразу же после смерти), можно воссоздать ребенка, внешне и физиологически не отличимого от умершего.
— Но ведь это будет другая личность, с другой памятью, с другим характером.
— В принципе да. Хотя похожими могут быть и внешность, и темперамент — все то, что задается генетически. Впрочем, сходство может оказаться и более полным — это уже зависит от воспитания.
— А не страшно “повторить” человека?
— Потерять — страшно, а повторить, думаю, нет. Да и чего бояться, если среди нас с вами разгуливает множество клонированных людей.
— Как, уже?
— Я имею в виду однояйцевых близнецов. По каким-то причинам определенная часть эмбрионов разделяется на две — и рождаются похожие как две капли воды люди. Это и есть клоны. Хотя вполне индивидуальные личности, со своими, им одним присущими особенностями. Значит, природа такой вариант допускает.
Решение другой важнейшей проблемы с помощью клонирования — создание “заплат” для организма. Сегодня, скажем, почечным больным годами приходится ждать несчастного случая, жертва которого сможет стать донором почки для больного. Еще должны совпасть группа крови, резус-фактор и множество других биохимических параметров. Многие такие очередники преждевременно умирают, так и не дождавшись нужного органа для пересадки. Клонирование нужных тканей подарит жизнь таким людям и избавит их от страстного ожидания чьей-то гибели.
— А не появится ли у кого-то искушение выращивать полноценных детей-клонов и потом разбирать их на запчасти?
— Зачем, когда и легче, и гуманнее клонировать нужную часть организма, а не весь организм.
— Не опасаетесь тиражирования злодеев?
— Нисколько. Если бы даже, гипотетически, где-нибудь хранилась живая клетка Гитлера и из нее был бы выращен ребенок, как две капли воды сходный с фюрером, вовсе не факт, что он вырастет злодеем. Многое зависит от воспитания.
Понимаете, людям свойственно пугаться нового и приписывать ему вымышленные угрозы. Клонирование — слишком трудоемкая, дорогая процедура, чтобы стать массовой. Скорее всего клонирование человека разовьется до технологии выращивания нужных для медицины тканей. Не более того. А опыты по созданию ребенка-клона непременно будут, их не остановишь. По слухам, они уже ведутся. Убежден, не в этом, так в следующем году мы с вами о таком ребенке наверняка услышим. Мир, как обычно, пошумит, а потом привыкнет. Так ведь уже было с проблемой искусственного осеменения женщин.
— Но тогда в самом деле какой-нибудь Ричард Сид или другой чудак с докторской степенью создаст себя-младенца и поразит мир, общаясь с самим собой, на полвека более молодым.
— Ну, положим, себя никто не создаст. Клон — внешняя копия, а не идентичная личность. А вообще, подобного эксперимента следует ожидать.
