Цирк начался за час до начала церемонии. Тут выяснилось, что начальство так и не определилось относительно торжественного прикида гостей. Первым маразмом стал пропускной кордон, где вышибала в мрачном костюме и неприступная тетка-скала производили фейс-контроль приглашенных. Не пускали: женщин в черных брюках и облегающих джинсах, прилично и недешево одетых мужчин, наряд которых, однако, по мнению “уличного жюри”, не соответствовал понятию “вечерний костюм”. В результате на “черном входе” под лестницей “Пушки” образовался отстойник для уважаемых людей, которых заставили долго ждать начала церемонии. После такого унижения особо интересно, куда посылали иранского режиссера Вахида Мусаяна , который чуть позже выходил на сцену за призом в поношенных серых джинсах и черной футболке?
То, что произошло в самом зале, превзошло все ожидания и может быть представлено в нескольких номинациях.
Самый непосредственный — им оказался председатель жюри, писатель Чингиз Айтматов , превративший молитву в фарс. Временами он затмевал абсурдно-образное мышление В.С.Черномырдина. “Ну, вы все знаете Никиту Михалкова. Он, кажется, где-то здесь”, — объявил он первым делом. И режиссера Рогожкина назвал почему-то Рогожиным, а Гран-при — гранд-призом. Потом начал вызывать на сцену иностранных гостей. Похоже, что за несколько лет своей дипломатической работы писатель так и не овладел искусством протокола. Так, Холли Хантер, приглашенная Айтматовым для вручения приза, стояла рядом с писателем импортной мебелью и не знала, что ей делать, пока тот вел переговоры посредством радиомикрофона на пиджаке. “А теперь идите”, — сказал наконец Айтматов, послав женщину в зал неопределенным движением руки. Свою порцию неделикатности получил от него и классик польского кинематографа Ежи Кавалерович, который на ММКФ попал в номинацию...
...Самый оскорбленный. За несколько дней до церемонии пресс-конференцию 80-летнего режиссера Ежи Кавалеровича загнали на тесный балкон кафе Московского дома молодежи, и она с участием пяти журналистов прошла под беспрерывное жужжание кофемолки. Продюсер Кавалеровича сказал, что им приходилось быть в разных переделках, но с таким сталкиваться не приходилось. Он еще не предполагал, с чем художник столкнется на церемонии. “Стойте здесь рядом”, — велел ему Айтматов, и тот так же без дела простоял весь момент вручения очередного приза.
Самым молчаливым оказался Олег Меньшиков , также приглашенный на сцену. Он вышел, подержал статуэтку “Святого Георгия”, отдал молча ее одному из братьев Тавиани и ушел.
Самым дипломатичным был Никита Михалков , которого можно назвать также и самым расстроенным . К чести Никиты Сергеевича стоит заметить, что своих он не сдает, и прикрывал Айтматова как мог, весьма образно описывая его положение: “Айтматов голый, и на нем еще трехкилограммовая цепь”. Что можно перевести как: писатель не читатель и не обременен даром оратора, даже при наличии тяжелой цепи председателя жюри. В отличие от него Михалков повел себя весьма дипломатично и сыграл открытыми картами: “Три года назад я бы, наверное, умер. Но, блин, такой у нас фестиваль. Знаю, что завтра напишут газеты...” Но при всем при том он был чрезвычайно расстроен, и у него даже подсел голос.
Самая умная речь. Ее сказал Харви Кейтел , которому Олег Табаков вручил приз “Станиславский”.
— Политика — это бизнес города, а театр — его душа.
Коротко и красиво.
Оценить решение жюри мы попросили кинематографистов разных поколений, для чего задали им два вопроса:
1. Какую оценку по пятибалльной системе вы бы поставили фестивалю и почему?
2. Как вы оцениваете решение жюри?
Михаил Швыдкой:
1. “4”. Раньше у фестиваля была не очень хорошая репутация. Считалось, что он плохо организован и в конкурсе слабые программы. В свое время ММКФ хотели лишить статуса фестиваля класса “А”. За последние три года многое изменилось. Нельзя забывать, что фестиваль — это репутация страны, и нужно подумать о его месте среди других, о его идеологии.
2. Я бы отдал предпочтение картине Рогожкина, учитывая, что фильм Тавиани является все-таки телесериальным кино. Приятно, что с одной стороны Рогожкин, с другой — Толстой, мы не внакладе.
Гоша Куценко:
1. “4”. Хотелось бы расширить организаторские возможности фестиваля, когда на ММКФ будет специальная команда людей, которые будут объяснять иностранным гостям разницу между Госкино и Домом кино.
2. Отлично, я доволен. Я видел “Кукушку”, прекрасное кино. Сыграв в таком фильме, можно спокойно уходить в большой спорт или журналистику.
Лариса Удовиченко:
2. Хорошо, что приз за главную мужскую роль достался Вилле Хаапсало. Я бы и Бычкова отметила, потому что он замечательно сыграл.
Вера Сотникова:
1. “5”.
2. Жалко, что “Кукушка” не взяла первый приз. Может быть, это политкорректность, но то, что три наших фильма были в конкурсной программе, уже классно. Мне хочется верить в то, что наше кино возрождается.
Владимир Хотиненко:
1. “4”. Эту оценку дают за, может быть, не отличные, но ровные знания, а фестиваль наконец стабилизировался.
2. Наш расклад с женой выглядел более справедливым и логичным. Мы бы вручили Гран-при “Кукушке”, главную женскую роль — актрисе из фильма “Воскресение”, мужскую — Брандауэру, а режиссер — Рэйфелсон.
Лев Прыгунов:
2. Из фильмов я многое не видел, поэтому не стану комментировать решение жюри.
Андрей Житинкин:
1. “4”. Я разделяю имперские позиции Никиты Сергеевича, но в этом году он был более чем скромным — для обывателя Москвы фестиваль прошел незаметно, и это плохо. Может быть, организаторы экономили силы для следующего, юбилейного фестиваля. Но мне кажется, что надо было привлечь сейчас больше внимания, чтобы на следующий год все звезды приехали сами.
2. Решение вполне объективное, кроме, наверное, главной номинации, потому что присудили его заведомой клюкве.
Аркадий Инин:
1. “5”. Сама обстановка мне понравилась — фестиваль становится таким свободным и спокойным, без напряга.
2. Не хочу обидеть финского артиста Вилле Хаапсало, но, на мой взгляд, приз за лучшую мужскую роль дали совершенно неверно. В “Кукушке” был хорош и наш Виктор Бычков, но выделять из них я бы никого не стал. А за женскую роль я бы отдал приз девушке, которая блестяще там же играет главную роль. Еще я боялся, что главный приз по инерции дадут Кире Муратовой, и братья Тавиани — это победа жюри.
Александр Митта:
1. Оценку дать не рискну — Никита привык получать только пятерки с плюсом, и если кто-нибудь ему поставит меньше... Я предпочитаю быть в стороне.
Александр Олейников:
1. “5”. Очень хороший конкурс — лучший за все годы. Сам факт, что туда отдали картины и Занусси, и Тавиани, и Рогожкин, говорит о многом.
2. Абсолютно правильное решение, хотя я думал, что приз за лучшую женскую роль отдадут в “Кукушку”.
Итого: средний балл фестивалю — “4,4”.
Как нам стало известно, Гран-при никак не должен был получить итальянский фильм “Воскресение”. Страшное давление на судей оказал все тот же Чингиз Айтматов, который категорично заявил, что “русская картина (имеется в виду “Кукушка” Рогожкина) не должна получить Гран-при”. В знак несогласия француженка покинула заседание, и тем не менее приз ушел итальянцам, которые об этом и не мечтали. Один из братьев Тавиани в срочном порядке вылетел в Москву и бизнес-классом, без визы (!!!), в уличной кепочке с корабля угодил на бал.
— Ну где еще вы такое видели? — спросил Никита Михалков зал.
Только в России, блин! Ну вы даете!
И, наконец, самое большое разочарование фестиваля. Московский кинофестиваль показал культурный уровень наших кинодеятелей. Не осталось никаких иллюзий — даже ребенку ясно, что интеллигентность им идет, как бомжам пенсне. Слесари и даже новые русские, попав в культурное место, стесняются и смущенно прячут нечищеные ногти. Во всех точках, где шли программы фестиваля, можно было наблюдать одну и ту же картину — во время демонстрации фильма киношники (режиссеры, критики, функционеры от кино) и сопровождающие их лица обоего пола демонстративно и громко разговаривали по мобильным телефонам. Текст шел примерно один и тот же.
Звонок.
— Алё? Кто-кто? Говорите громче, плохо слышу. Я сейчас в кино.
Дальше в худшем случае на весь зал давалась оценка экранному изображению. Людей с понтом пытались образумить, но совершенно бесполезно — свою крутизну они демонстрировали на протяжении всего сеанса. Теперь ясно, почему у нас нет настоящего кино: сытые, пузатые (живот явно не от голода), пафосные дяденьки вряд ли могут сделать что-нибудь стоящее про эту жизнь.
ЛАУРЕАТЫ XXIV ММКФ
Главный приз — “Золотой святой Георгий” — получил фильм итальянских режиссеров Паоло и Витторио Тавиани “Воскресение” по одноименному роману Льва Толстого. Фильму Александра Рогожкина “Кукушка” достался приз “Серебряный святой Георгий” за лучшую режиссерскую работу. Призы за лучшую мужскую и женскую роль получили, соответственно, финский актер Вилле Хаапсало (“Кукушка”) и японская актриса Микако Итикава (“Синева”). Специальный приз жюри получила иранская картина “Зов земли” режиссера Вахида Мусаяна.
P.S. XXIV Московский международный кинофестиваль на самом деле еще не закрыт. Дело в том, что вчера утром гости и участники ММКФ традиционно вылетели в Нижний Новгород - город посмотреть, ухи покушать, себя показать. Фестивальную команду сопровождает репортер “МК”. Эксклюзивный репортаж из фестивальной тусовки читайте в ближайших номерах газеты.
