Лучшая подруга стюардессы Гульнары Биляловой Розалия Зулькарнаева, учительница истории, не могла сдержать слез, разговаривая с нашим корреспондентом:
— Я до сих пор не могу поверить, что Гульнары нет в живых, вы просто не знаете, какой это человек. Добрый, приветливый, понимающий и удивительно красивый. Мы были больше чем подруги. Все праздники отмечали вместе. Наши дети крепко дружат, Руслан часто оставался у нас ночевать, да и Данила, мой сын, был частым гостем в семье Гульнары. Вы знаете, Гулечка сама осталась сиротой в 13 лет...
И вот теперь, в этом же возрасте, и ее ребенок. Примерно часов в одиннадцать, когда уже стало известно о катастрофе, Руслан позвонил к нам домой. Только сейчас я понимаю, что мальчик хотел узнать о матери, но не решился спросить. Он поинтересовался, дома ли Данила, и положил трубку. Но голос у Руслана был встревоженный. Примерно через полчаса мне позвонила подруга, тоже стюардесса, и рассказала о случившемся. Я как дура кричала в телефонную трубку: “Это ошибка!” Тогда я мало соображала. Гуля — яркий представитель летной династии. Ее папа был пилотом, и она всегда гордилась, что является преемником отца. Уж не знаю, простое ли это совпадение, но незадолго до трагедии мы разговаривали с Гулей о ее работе. Я все смеялась: “Вам только красиво нужно выглядеть да завтраки в салоне самолета разносить”. А она мне: “Розка, ты не понимаешь, какая профессия у нас опасная. Я ее очень люблю, но в то же время боюсь не за себя, за Руслана. Его ведь еще нужно на ноги поставить”. Гульнара собиралась переезжать. Принесла мне фикус вот в этом горшке. Говорит — через недельку заберу. Неделька эта превратилась в вечность. Я, как только посмотрю на этот фикус, начинаю плакать, слезы не останавливаются, а все текут и текут. Он — как последнее напоминание о живой Гульнаре.
— До сих пор глаза на мокром месте, — утирая слезу под очками, говорит Вагиза Абзанова, работница одного из кафе второго этажа аэропорта. — Об этом страшном событии узнала сразу, как только на работу пришла в семь часов, и с тех пор никак опомниться не могу, даже работать не в состоянии — руки опускаются. Всех ведь трех погибших проводниц, девочек наших, хорошо знала, часто они ко мне в буфет заходили, благо комната проводников совсем рядом с моим рабочим местом. Но общалась я в основном с Танечкой Кулешовой. Бывало, зайдет она ко мне, так мы с ней и о наших делах поговорим, и сериалы любимые обсудим. И как представлю, что не увижу ее никогда больше, даже жутко становится. А уж о реакции родственников погибших я и не говорю. А о столкновении нам действительно никто не сообщал. Но, на удивление, все обо всем происшедшем уже знали. Но здесь, в зале ожидания, даже телевизор мы не стали включать, нам сказали просто: траур объявлен.
