Чтобы быть личностью, необходимо иметь свой голос и волю. Все это было у архимандрита Русской православной церкви Московского патриархата Валентина (Русанцова). Направленный в Суздаль из Махачкалы в начале 70-х годов, он развил в городе настолько бурную деятельность, что вскоре на двух колокольнях закрытых храмов зазвонили колокола. Суздальцы словно очнулись от спячки, стали ходить на службы, выстаивать литургии, справлять праздники, а кто посмелее — и венчаться. Неуемный архимандрит умел ладить со всеми. Строители подвозили материал для реставрационных работ, компетентные органы направляли делегации, так как знали, что лучше Валентина их никто не встретит, да и священноначалие было довольно — престиж церкви на Владимирской земле прирастал древним Суздалем.
Радение Валентина были отмечены многими церковными наградами, а когда грянуло празднование 1000-летия Крещения Руси, отца архимандрита назначили председателем оргкомитета по Владимирской области. Созидательный шквал, обрушенный им на тихий городок, не остался без внимания иерархов. Все наперебой хвалили талантливого организатора, называли его лучшим и прочили стремительную карьеру. Но по окончании празднеств до Валентина стали доходить слухи, что начальство “опомнилось” — дескать, больно круто взлетел этот Русанцов, надо его посмирять. Валентина вызвали во Владимир, наградили за труды очередным орденом и приказали в спешном порядке покинуть Суздаль и переехать в город Покров, поднимать тамошние храмы.
В церкви, как в армии, приказы не обсуждаются. Но к тому времени загнулась Советская власть, началось брожение в умах. Не миновало оно и церковь. Избранный народным депутатом, пожалованный в почетные граждане города Суздаля, архимандрит Валентин (Русанцов) вовсе не хотел покидать город и духовных чад. Он просто не повиновался приказу Московской патриархии и перешел в Зарубежную православную церковь. Наследники царской России, потомки белоэмигрантов, организовавшие сначала в Европе, а позже в США “Церковь в изгнании”, приняли кубанского казака Русанцова с распростертыми объятьями. Его рукоположили во епископа Суздальского и Владимирского и благословили на долгое духовное служение. В первые месяцы жизнь новоиспеченного владыки на Суздальской земле шла вполне благополучно. Потом начались неприятности.
Отец Осетров
Одним из тех, кто отстаивал интересы Русанцова, был Андрей Осетров, человек, по словам владыки, верующий, но не церковный. Обладая острым умом и задатками лидера, Осетров сумел организовать кампанию поддержки Русанцова. Позже, когда опальный архимандрит стал епископом Зарубежной церкви, Осетров был рукоположен в сан священника.
Автономная церковь росла и умножалась. Потянулась к митрополиту Валентину московская и петербургская интеллигенция. Внутри церкви образовался интеллектуальный клуб из православных журналистов, писателей, художников, ученых. Одним из серьезных приобретений для церкви стал петербургский священник отец Григорий Лурье, который перешел к Русанцову вместе со всей общиной. Осетров сразу почувствовал в “приобретении” конкуренцию. Он пришел к владыке и заявил: “Или ты, владыка, этого жида петербургского со всей его сворой убираешь, или мы с тобой разрываем всяческие отношения”. Владыка Валентин ответил: “Ты мне, парень, не диктуй, а будешь диктовать, у меня дверь для таких, как ты, открыта...”
Осетров обиделся и стал готовиться к ответным мерам. Для начала он распространил на собрании духовенства воззвание к верным, в котором требовал очистить церковь от “жидовской ереси”. Духовенство, читая “поганое письмо”, только плевалось и чуть не вытолкнуло Осетрова взашей. Но Осетров решил действовать исподволь. Он обзавелся японской камерой и начал снимать про владыку кино. В нем владыка Валентин в свои 62 года представал перед зрителями педофилом, развратителем суздальской детворы. Мальчики, которым за показания Осетров заплатил по 200 рублей, плакались в камеру, что стали жертвами сластолюбца.
Получал ли Осетров задания от своих новых хозяев или нет, неизвестно, однако “обстреливал” он Русанцова по всем фронтам. Не случайно к владыке Валентину именно в это время зачастили эмиссары из Московской патриархии, готовые “простить ему грех”, лишь бы он примирился с Матерью-Церковью и “вернулся в сущем сане”. Но Русанцов уговорам не поддался, предпочтя борьбу, хотя понял, что попал под каток Системы. А Система не терпит отщепенцев...
“Наше дело”
Вскоре мальчишки, дававшие показания против владыки Валентина, отказались от своих слов. Не возражали и родители, открыв на суде тайну, что владыка Валентин был просто-напросто оклеветан отцом Осетровым. Но Осетров уже закусил удила. В Суздаль на борьбу с Валентином явились молодцы из Подмосковья. Одетые в камуфляж, двадцать парней тут же заявили о себе как о ветеранах Чечни. Подумаешь, Русанцов, они и не такое видали, когда шли на чеченские пулеметы... Их просто попросили навести порядок в городе. Кто попросил? Зачем? Обывателям они представились как патриотическая организация “Наше дело”. И закрутилось. Для начала они избили несколько человек, сочувствовавших Русанцову. Потом подняли руку на священнослужителей Автономной церкви. Дальше по городу запестрели листовки, настраивающие толпу против владыки Валентина, подписанные: “Наше дело”.
На призыв патриотов, тут же прикупивших себе домик на Ленина, 88 (главная улица Суздаля), вместо горожан откликнулась областная пресса. Газета “Призыв” сообщила, что митрополит Валентин — “спрут, который, дергая своими щупальцами, руководит всем городом...”; что “он развратил не только многих верующих граждан, но и государственные структуры”...
Но откроем сайт “Нашего дела” в Интернете. Чего хочет организация? Она хочет: “...восстановления монархии. Взятия власти и отмены демократической системы. Формирования временного правительства. Подготовки страны к принятию монархии”. А еще: “...создания боевых отрядов... и чистки руководства армии и флота...” Там же: “мальчиков необходимо воспитывать как защитников отечества, девочек как будущих матерей...” и т.д. в духе хорошо знакомого сценария. Но обкатку всего этого дела решено проводить в Суздале, подале от столичных властей.
Мы приехали в Суздаль. Владыки дома не оказалось. За ночь до нашего приезда кто-то бросил бутылку с “коктейлем Молотова” в окно первого этажа здания только что отреставрированного монастыря Ризположения. Огонь съел весь первый этаж и перекинулся на второй, где находилась келья Русанцова. Самого владыки в тот момент не было. Он хотел было лечь в больницу, но, узнав о случившемся, вернулся в Суздаль. Мы не виделись десять лет... Он сильно изменился, видно было, что бури и натиск гонителей не прошли для него даром.
