“Неужели падает?” — мелькнула страшная мысль, и я машинально посмотрела на часы. Стрелки показывали 15.24.
Минут через десять мимо здания аэропорта “Шереметьево-1” с ревом пронеслись пожарные машины, за ними несколько машин “скорой помощи”. Десятки автомобилей на стоянке проводили эту колонну эхом сигнализаций. И на какое-то мгновение на улице стало тихо.
В зале прилета, где об авиакатастрофе было уже известно, встречающие штурмом брали справочное бюро.
— Девушка, какой самолет упал? — допытывался мужчина в темных очках.
— Самолет упал, но никакой информации пока нет, — тихо отвечала сотрудница справочной.
— Нет, вы ответьте, это пассажирский или какой? — не отставал он.
— Лучше спросите ее, почему не объявляют посадку рейса из Екатеринбурга? — прокричала молоденькая девушка через головы встречающих.
Все повернулись в ее сторону. Девушка плакала.
Наверное, в этот самый момент люди, встречавшие своих родных и близких, поняли, что случилось что-то страшное и необратимое, и это что-то может касаться каждого. Народ бросился смотреть на табло. Строчки в графе “прилет” ответили зловещей пустотой. Информация о нескольких пассажирских рейсах, которые должны были приземлиться в “Шереметьево” один за другим еще полчаса назад, на табло прилета отсутствовала. Встречающие, пытаясь восполнить информационный вакуум, стали расспрашивать друг друга — кто что знает?
— Я видела, как он летел сначала ровненько, потом как-то встал вертикально, повисел так в воздухе и начал падать, — сказала белокурая женщина собравшимся возле “справки”.
— Говорят, это грузовой самолет был, — заметил парень в белой футболке.
— Слава богу, если не пассажирский, — пронеслось по залу.
— Вы не знаете, что же с владивостокским рейсом? — обратилась ко мне молодая пара.
— Пока ничего не известно. Я сама этот рейс встречаю. Думаю, они сейчас где-то в воздухе, кружат над нами.
— Понимаете, у нас там ребенок летит один! Мы очень волнуемся — он еще совсем маленький. А тут вчера во Львове самолет упал... — проговорил молодой папа и замолчал.
Вскоре появилась первая информация о задержанных рейсах: несколько лайнеров посадили во “Внуково”, а какие-то еще кружили над аэропортом...
* * *
В это время другой наш корреспондент, Дмитрий КАФАНОВ, был уже на месте падения самолета.
Корреспондент “МК” был одним из первых журналистов, которые проникли за оцепление, выставленное вокруг места трагедии.
Терпкий запах гари и авиакеросина. Будто “причесанная” трава и обрубки молодого редколесья смотрят в одну сторону — туда, куда с ревом летел, разбрасывая куски обшивки, “Ил-86”. В лесу около “Шереметьево-1” образовалась новая поляна длиной метров 300 и 150 шириной. Радиус разлета обломков лайнера — около 500 метров.
Рассказывает подросток Алексей, местный житель, видевший все своими глазами и тут же прибежавший к месту трагедии:
— Я был на дороге, когда увидел самолет. Он летел как обычно, но вдруг встал в “свечку”, раздалось два хлопка, и он резко пошел влево. Потом взрыв. Мне показалось, не очень громкий. И я побежал сюда...
Леше вторят еще два пацана:
— Мы прибежали сюда еще до пожарных. Там был один дачник, так он двоих вытащил. Говорил, они еще живы были. Потом подъехала “пожарка” из “Шереметьево”. Стоим и слышим из хвоста самолета (более или менее уцелел только хвост) женские крики: “Помогите! Помогите!” Потом раздалось несколько взрывов. Но один пожарный весь облился водой и полез туда. Вынес эту женщину, светловолосую, голова вся в крови. А потом и другую...
Сквозь оцепление мне удалось просочиться чудом, изобразив причастность к расследованию.
Дерн еще дымится почти по всей поляне. Несколько пожарных расчетов поливают оставшиеся очаги пожара. Над поляной, как монумент, возвышается гигантский хвост самолета. Ни крыльев, ни других частей корпуса. Вместо кабины — искореженная груда алюминия. Вот остатки одной турбины, метрах в 20 — куски еще одной. То тут, то там видны голубовато-зеленые подушки кресел. А вот и само кресло. Рядом с ним надувшийся от удара оранжевый спасательный жилет. Другой, несработавший, жилет лежит в паре метров от него. И кругом — тлеющие головешки.
Над всем этим кошмаром шепчут высохшие от жара листья берез. Еще дальше — все горит. И горит что-то пластмассовое.
Подхожу к хвосту. Внутри фюзеляжа продолжают возиться спасатели — ищут тела людей. Металл обшивки еще теплый. Под ногами ремни безопасности переплелись с еще какой-то синтетикой. Куски проводов и масса металлических тяг, шкивов и опять пластик, пластик...
Время от времени над головой, словно отдавая последнюю дань погибшим, с гулом проходят самолеты. На самой поляне работает десятка четыре спасателей. Возле милицейского кордона, удерживающего зевак и журналистов, замечаю и людей в черных куртках с желтыми буквами “ФСБ” на спине. А еще МЧС, пожарные, авиаторы. Охранники из службы безопасности “Шереметьево-1”...
...“Шереметьево-1” был открыт только через полтора часа после крушения “Ил-86”. Уже в четыре с небольшим объявили посадку первого рейса из тех, что больше часа “провисели” над летным полем. Эту новость в зале прилета встретили аплодисментами.
