— международный фестиваль анимационных фильмов, один из крупнейших в мире;
— уникальная возможность выставить на строгий суд коллег свои творения и покритиковать чужие;
— шумная, но закрытая тусовка аниматоров всего мира;
— смелый, порой непредсказуемый “шаг” в переводе с украинского.
В этом году аниматоры в 9-й раз “шагнули” в воду, на неделю уйдя в плавание на огромном теплоходе “Виссарион Белинский”. Что интересного происходило в пути? Какие мультфильмы снимают сегодня и вообще куда движется современная анимация? Чему стоит нам поучиться на Западе и чем мы можем гордиться? Как был снят фильм-победитель? — на эти и другие вопросы искал ответы корреспондент “МК” во время плавания “КРОКа”.
Несмотря на серьезность мероприятия, “КРОК” — место не пафосное и не показушное, и это выгодно отличает его от киношных тусовок. Назарова слегка побаиваются из-за его острого языка, и лишь его шумная такса Чарлик относится к президенту без всякого почтения, легко поднимая заднюю лапу на хозяйские регалии и заслуги. Черкасский, несмотря на почтенные 70 лет, стукнувшие ему ровно в последний день фестиваля, на корабле числится покорителем женских сердец №1. Кто еще в такой юбилей может похвастаться подарочками в виде резиновой куклы или лампы с двумя светящимися грудями?
Маршрут “КРОКа-2002” пролег из Питера в Москву с остановками на острове Валаам, в Петрозаводске и мелких деревушках.
Неожиданностей разного толка и впрямь хватало. К примеру, скромные болгарские аниматоры вдруг оказались авангардистами сексуальной революции — почему в своих работах они дружно сделали упор на ЭТО, никто так и не понял. Куда веселее удалась “Сексуальная жизнь светлячков” венгерского режиссера Пала Тота . Никакого разврата — только сочные заросли травы и яркие вспышки от контакта пар огоньков под музыку Штрауса. Висевшей на небе луне тоже досталось любви — ведь чем же она не светлячок, хотя и крупноватый?
Поклонник творчества Бьорк Лирон Бар-Акива (Израиль) решил снять клип на песню “Так тихо”, известную по фильму “Танцующая в темноте”. Получилось оригинально, потому что вместо надоевших рисованных лиц на экране — строчки песни, то разлетающиеся, как звезды в космосе, то кружащиеся в фантастическом танце.
— Бьорк до сих пор не видела этот фильм, — говорит режиссер. — Я посылаю запросы в ее офис, чтобы получить авторское право на песню, но ответа все нет. Видимо, она чего-то боится.
Так Бьорк думает зря, куда выше шанс стать дурной приметой для поп-звезд у Роберта Саакянца (Армения). К концу его работы над клипом “Маленький” кабаре-дуэт “Академия” разделился на два соло, после ролика для Алсу у певицы с шумом уволили ее продюсера — и клип стал ненужным, а Агутин и Моисеев... И им тоже есть что вспомнить.
А в рекламной части номером один по юмору стал компьютерный ролик бразильца Серджио Амона — черепаха соревнуется с водителем трейлера в любви к пиву и скорости. Во второй серии наученный горьким опытом водила первым хватает выпавшую из машины банку с живительным напитком и победно жонглирует ею — пока не замечает, что тихоня черепаха угнала его фургон, полный пива.
— Мы предложили одному из телеканалов снять мультфильм по цене 3 тысячи долларов за минуту (притом что Госкино платит порядка 8 тысяч), — рассказывает режиссер и руководитель студии “Пилот” Александр Татарский . — Нам ответили: “Мы лучше за тысячу долларов в минуту сделаем серию “Ментов”, где выгоднее вставлять рекламу”. Мультфильм же по закону нельзя разрезать. А при его прокате наше ТВ платит примерно 20—25 долларов за минуту, себестоимость которой 8—12 тысяч долларов...
В результате денежных разборок зрителя потчуют низкосортным искусством. И беда в том, что, как заметил “папа” “Ежика в тумане” Юрий Норштейн , “это мы знаем, что выдаем средний продукт, а зритель этого знать не будет, потому что ему не с чем сравнивать”.
Малоутешителен и факт, что в других странах ситуация не лучше.
— В США анимация — это машина для зарабатывания денег, и вас никто не станет слушать, если вы будете доказывать обратное, — говорит режиссер Джимми Мураками (Ирландия). — Поэтому в нашей стране мы рады самой возможности производить и свои авторские мультфильмы.
Во Франции главное место на ТВ отводится сериалам. Формат общепринятый — 26 серий по 26 минут или 20 по 20. На один из таких сериалов в качестве автора — создателя персонажей французы пригласили киевского режиссера Александра Бубнова .
— В России я привык, что режиссер — главный человек, — рассказывает Бубнов. — Там же он просто диспетчер, следящий за тем, чтобы все работали. Темп — серия за две недели, на пакет из 26 серий дается год. В результате идет такая “штамповка кастрюлек”, за которую ни у кого не болит душа.
— А ты пытался перестроить отлаженную французскую систему на новый лад?
— Они боятся резких нестандартных решений. Когда я предложил пастельные тона для сериала, мне сказали, что сериал должен быть ярким, а спокойные тона уместны только в двух случаях: если мультфильм старый или авторский.
А в России ситуация по-прежнему аховая: на телеэкранах — импортный мусор, на фестивалях — культ нудных псевдофилософских фильмов на суперглобальные темы типа “послание к человечеству, как жить дальше”... Может быть, поэтому уставшее от некоторого однообразия жюри “КРОКа” остановило свой выбор на простом и человечном мультфильме, без крутых наворотов и модного ныне экшена.
Рассчитывал ли режиссер-“вагоновожатый” на такой успех? Во всяком случае, костюма с бабочкой и заготовленной речи в его багаже не было, а вот переживания перед церемонией награждения насчет презентабельности его джинсов и кроссовок — были.
— Степан, связано ли название фильма с известным стишком, где вдруг в трамвае кто-то помер?
— Нет, вначале он был автобусом №8. Потом я переделал его на трамвай как на более человечный и городской вид транспорта. На самом деле фильм не о трамвае, а о людях вокруг нас и о нашей жизни. Может быть, раньше я просто больше ездил на автобусах — наметки на сценарий появились еще в 1993 году. Много сцен взято из жизни, и даже с киллером связана история (наемник с винтовкой целится из окна трамвая в жертву, но случайно попадает в осу. — М.К.). Как-то в автобус вошел парень с резаком. Поигрывает им: вверх-вниз, через себя — в стороны. Я в кресло вжался и думаю: что будет, если он так же играючи в кого-то этот ножик всадит?
— Текст тоже “из народа”?
— Фразы я искал долго. Сначала хотел текст сам написать, потом попробовал привлечь сценаристов — не получилось. Тогда я стал ездить в автобусе с диктофоном в кармане, но из-за шума запись получалась плохой. В результате фразы из фильма — это те, что я успевал запомнить.
— Правда, что на студии “Укранимафильм” ты стал первопроходцем по работе с пластилином?
— Как ни странно, да. Этот материал был очень органично связан с моей идеей, и я собрал все имеющиеся пластилиновые мультфильмы и пересмотрел их, изучая технологию и пытаясь “сплагиатировать” все, что может пригодиться. На фильм ушло 300 кг пластилина. Трамваев на съемках было два: маленький — для общих планов, и большой, а кукол делали по 3—4 штуки одинаковых... Еще для фильма была песня, но после съемок оказалось, что она совершенно не подходит. Хотя там была одна строчка “как хочется быть твердым”, которая запала в меня так, что теперь я хочу на нее снять фильм.
— Многие не решились бы делать такой фильм — практически без цвета, из коричневой массы...
— То, что из цвета в фильме будет только красная полоса на трамвае и две яркие сцены с сериалами и инвалидом-ветераном, я решил сразу. Отчасти из-за этого для съемок мне пытались навязать кинопленку “Свема”, причем из разных партий. Я месяц мягко убеждал начальство, что по качеству она не подходит, на что мне отвечали: “У тебя же фильм без красок, зачем тебе “Кодак”?”. Пришлось писать заявление в Минкульт Украины и отказываться от такой пленки.
— После этого с тобой здороваться не перестали?
— Во всяком случае, сложились напряженные отношения на студии — еще из-за того, что мой фильм был малобюджетным (я получил президентский грант в размере 80 тысяч гривен), и денег хватало только на зарплату — долларов по 30 на человека. Я как режиссер получал около сотни. Комфортные условия на эти деньги создать было нельзя, и фильм начали снимать в ноябре в холодном павильоне. Пластилин стыл, и за полчаса до начала съемок его приходилось разогревать. Я работал одновременно на двух работах, времени не было даже выспаться, плюс я заболел пневмонией и переносил ее на ногах.
— Ты нарочно выжимал из зрителя слезу, сделав печальный финал — уставший трамвай, уезжающий в депо?
— Это я прочитал у Эйзенштейна, что у зрителя должна быть такая смена настроений. Я специально сделал несколько отрезвляющий финал.
— Что теперь, после “КРОКа”?
— Немного обидно, что проката на ТВ на Украине нет — сейчас фильм поездит по фестивалям, и его положат на полку. А я подал в Минкульт несколько сценариев и хотел делать добрую детскую сказку (одна из причин этому — мой растущий ребенок), но они выбрали другой. Теперь стою пятым в очереди за деньгами.
