Вот так бывает, корпела себе Маша Шахова (она же Киселева) в пресс-службе при собственном муже и никого не трогала. И вдруг на тебе. Ее программа “Дачники” на канале ТВ-6-ТВС стала открытием сезона.
—Зачем вы столько лет работали женой Евгения Киселева? Такой талант в землю зарывали?
— Я не считаю, что работала женой Киселева. У нас на НТВ была очень хорошая пресс-служба, которую я возглавляла. Но мои начальники ничем другим заниматься мне не разрешали. Однажды я сделала рекламный ролик. Про то, что дети наших ведущих страшно похожи на родителей. Сын Митковой был просто чудовищно на нее похож. Сын Жени Киселева тоже был такой маленький шкафчик. Ребята Парфенова тогда были очень смешные. Дети в клипе делали то же, что и их родители на ТВ. Получилось очень забавно, ролик прошел три раза, но потом со скандалом был снят. Мне сказали, чтобы больше я ничем, кроме основной работы, не занималась.
— Но когда ваш муж стал гендиректором...
— Да, тогда я решила, что надо попробовать. Это была абсолютная тайна, Женя не знал ничего. Сначала я вместе с Наташей Барбье придумала делать передачу об интерьере. Ее назвали “Квартирный вопрос”. Теперь она выходит на НТВ.
— Они украли у вас идею?
— Когда мы ушли, программа осталась в собственности НТВ. Мне дали шеф-редактора Наташу Мальцеву, сняли пилот, и наш генпродюсер сказал Жене: “У меня есть интересная передача с новым ведущим”. “А кто ведущий?” — спросил Женя. “Ваша жена”. Женя рассердился, что я его не предупредила. Потом начались известные события, и мы перешли на ТВ-6. Идею “Дачников” придумали Женя и Саша Левин. Было очень много людей, которые не хотели, чтобы я вела эту программу.
— Во главе с Евгением Алексеевичем?
— Нет, он сказал, что пустит программу в эфир, только если она получится. Когда пришло время показывать ее Жене, это было действительно страшно. Он сел смотреть один, а мы все устроились за его широкой спиной. Я заглядывала и справа, и слева, но ничего не могла понять, потому что он сидел и молчал. Было понятно, что моя карьера на этом закончена.
— Маша, не кокетничайте. С мужем-то всегда можно договориться.
— Да, можно, конечно, дома сказать: милый, я так хочу. Но у нас так не принято. А Женя тогда посмотрел передачу и вдруг сказал: “Я доволен”. Тут я не выдержала, подбежала к нему и при всех расцеловала. Сначала “Дачники” должны были идти два раза в месяц. Но скоро Левин позвонил и сказал: “Вы будете выходить каждую неделю”. Вечером дома я сказала Жене, что это невозможно. “А как же я десять лет делаю “Итоги”?” — ответил он, и мы стали выходить каждую неделю.
— Но зато работа у вас на воздухе, с людьми.
— Только получается, что я стою либо по колено в сугробе в валенках, либо под дождем в овраге, а вокруг лягушки, змеи, комары, собаки и некоторые из них кусаются. В общем весело.
— А зачем вы тогда меняете наряды раза четыре за программу? Это такой показ мод на природе?
— Это же красиво. Я вообще люблю переодеваться. Могу за один день переодеться несколько раз.
— Среднестатистический телезритель сразу начинает пересчитывать ваш бюджет.
— Как-то на даче я нашла платье, в котором ходила тридцать лет назад. Когда я его надела на съемки, режиссер сказал: “Какое замечательное сиротское платьице”. Я, как Коробочка, никогда ничего не выбрасываю.
— А что, у программы маленький бюджет?
— Очень. Из-за этого недавно у нас даже сорвались съемки.
— Но опять же люди скажут: у них такие безумные зарплаты, а денег на программу нет. Странно.
— Зарплаты на самом деле не безумные. Это все придумано. Зарплаты невысокие. У нас только что ушел человек, посчитавший свой заработок маленьким. Сейчас на ТВС зарплаты небольшие, и они не были чудовищными на ТВ-6. А на НТВ получаемые нами деньги соответствовали профессионализму.
— Говорят: “Дачники” — хорошая программа, но на Шахову работает столько людей!
— Каждая наша программа в идеале должна делаться четыре недели. У нас три съемочные группы, но их все равно не хватает. На “Эхе Москвы”, когда ТВ-6 закрыли, я успевала сама писать тексты, ведь съемок не было. Но постоянно делать это физически невозможно, иначе я ничего не успею. ТВ — это не газетная и не радийная журналистика. Это коллективная работа. Каждую программу делает большая команда.
— У вас дачная жизнь в программе получается очень уж вольная и чуть ли не диссидентская.
— Она такая и есть. В России дача — это душевный заповедник.
— Ваша дача — это дом в Чигасове?
— Это как бы городская квартира. Леса вокруг нет, поэтому это ненастоящая дача.
— В этом доме у вас винный погреб, который Евгений Алексеевич показал по ТВ всей стране? Стоило ли так дразнить гусей?
— По-моему, все было сделано правильно. Это же не гроты графа Монте-Кристо, а всего лишь комната, в которой есть шкаф с вином. У кого-то на полках лежат альбомы с марками, у нас — вино. Женя посвящает этому все свободное время. Почему мы должны это скрывать?
— В вашем шикарном доме есть уют?
— Когда мы приезжаем сюда из Москвы, говорим: “Боже мой, как же у нас уютно”. Так говорят многие, кто бывает у нас. Мы ничего не хотим менять.
— Вы общаетесь в Чигасове с бывшими друзьями по НТВ? С Олегом Добродеевым, например?
— Олег Добродеев живет на нашей улице. Недавно я видела из окна, как он с женой шел в лес.
— Если вы видите идущего навстречу Добродеева, то переходите на другую сторону?
— Знаете, у нас в поселке все так удивительно живут, что никто ни с кем не встречается.
— Вам не хотелось бы сделать новую передачу из Чигасова?
— Наверное, нет, потому что это место еще не обросло историей. Может быть, лет через десять.
— Вам не кажется, что вы начали обгонять своего супруга? “Дачники” лучше, чем “Итоги”.
— Мы из разных весовых категорий. Если бы я делала передачу о политике... К тому же моя программа существует год, а его — десять лет.
— ТЭФИ хотите получить? Было бы прикольно.
— Действительно прикольно. Тем более что это название придумала я.
— До какого возраста вы себя будете Машей называть?
— На самом деле меня зовут Марина. Но если меня кто-то так назовет, я даже не обернусь, потому что не привыкла к этому имени. Я хочу, чтобы Машей меня называли всю жизнь. Марина Гелиевна — это очень официально и про серьезную даму. А я совсем несерьезная и даже не дама, хоть и бабушка. Иногда могу и матом, и считаю, что это очень красивый и емкий язык.
— С Киселевым вы тоже общаетесь на этом “красивом” языке?
— Да, бывает, это же обычный русский язык. Я не ругаюсь грубо, как в подворотне, и не колочу своего мужа сковородкой, а просто говорю по-русски. У меня и сын так иногда разговаривает. И когда он красиво говорит всем известные слова, это у него здорово получается.
— Ну и семейка у вас.
— Моя мама, очень интеллигентная женщина, такого себе не позволяет, а всегда говорит: “Это такой ...ный”, пропуская первые буквы. Я ей всегда внушаю: “Эрночка (ее зовут Эрна), ты меня прости, но ведь можно сказать слово целиком”. А она мне: “Боже мой, Маша, в кого ты такая?”
— В кого?
— Жизнь такая. Мы вот на днях дома спорили с Женей о моей программе, и я в сердцах кинула в него стулом.
— Попали?
— Нет, стул ударился о стенку, и мы оба очень расстроились, потому что его пришлось долго склеивать, а это память о бабушке.
