Сильный ход

9 ноября Михаилу Талю исполнилось бы 67 лет. Дата не круглая, но приятно использовать любой повод, чтобы вспомнить о Тале, этом всеобщем любимце, самом популярном гроссмейстере. Вокруг Таля всегда царила атмосфера радушия и доброжелательности, он был неистощим на юмор и шутки. На любой вопрос, заданный ему коллегой или корреспондентом, следовал неожиданный и смешной ответ, и этот короткий диалог сразу превращался в маленькую веселую историю.

Когда-то Таль был увлечен циркачкой-акробаткой, потом они расстались. И вот однажды девушка гастролировала с цирком в Сочи и перед очередным спектаклем решила немного поплескаться в море. Заплыв метров на двадцать, она вдруг заметила на берегу Таля, с которым не виделась много лет.

— Миша, я здесь! — крикнула она. — Иди ко мне!

Таль обрадовался и ринулся навстречу циркачке. Но море в тот день штормило, и, сделав несколько шагов, Таль взмахнул руками и скрылся под водой. Девушка смертельно перепугалась и изо всех сил стала звать на помощь: “Быстрее сюда! Таль тонет!”. Плавающие неподалеку мужчины нырнули поглубже и вмиг вытащили тонущего человека. Гроссмейстер немного хлебнул воды, но быстро пришел в себя. Случайные спасатели не поверили своим глазам: “Смотрите, и правда Таль...” Наконец он встретился взглядом со своей подругой и улыбнулся:

— Как я рад тебя видеть!

— Мишенька, милый, зачем же ты вошел в такое неспокойное море, если не умеешь плавать?

— Дорогая, но ты же позвала меня...

Когда Михаил Таль и Салли Ландау, его первая жена, подавали заявление в загс, невеста заметила незнакомого человека с фотоаппаратом. Она спросила у Таля, кто это.

— Фотокорреспондент журнала “Советский Союз”, — ответил жених.

— Что же, — сказала недовольно Салли, — теперь о нашем браке будет знать весь Советский Союз?

— Нет, — успокоил ее Таль, — только его читатели

На турнире претендентов в Кюрасао у Таля начались почечные колики, и он угодил в больницу. А как только полегчало, поспешил выписаться. Ему предложили немного задержаться для детального обследования. Но Таль категорически отказался. Главный врач больницы, милый человек, сказал ему перед выпиской:

— У вас там так страшно, арестовывают и отправляют в Сибирь. Оставьте хоть свою жену Салли здесь, она мне очень нравится.

— Она вам нравится здесь, — возразил Михаил, — а я, если придется, буду любить ее и в Сибири.

У Таля было три официальные жены. Браки с первой супругой — Салли — и с третьей — Ангелиной — длились долго. А вот вторая женитьба протекала в темпе блиц. В семидесятые годы одна из представительниц славного города Тбилиси была супругой Таля всего несколько дней. С девушкой сосватала Мишу его мама, и он с размахом отгулял в столице Грузии свою вторую свадьбу. Но оказалось, что новобрачная вышла замуж за гроссмейстера с единственной целью — отомстить своему другу-грузину, известному борцу, которого она много лет любила, но тот не отвечал ей взаимностью (как выяснилось, просто сдерживал чувства). И хитрая девушка добилась своего: через два дня после ее свадьбы с Талем, состоявшейся в Тбилиси, гордый грузин, узнав о браке своей возлюбленной, примчался в гостиницу, где остановились молодожены, и заявил, что если грузинская красавица не будет принадлежать ему, он покончит с собой. Естественно, обманщица покинула гостиницу со страстным кавказцем, а Таль снова стал холостым. Это было его единственное поражение на личном фронте...

С женой Ангелиной Таль познакомился при следующих обстоятельствах. В конце 1970-го после долгого перерыва он вернулся в Ригу, чтобы сыграть в очередном чемпионате СССР. Однако латвийский спорткомитет лишил его такой возможности, последовали и другие наказания. И все за то, что рижский волшебник шахмат решил якобы поменять Латвию на Грузию — так “испорченный телефон” донес до начальства ту самую грузинскую историю с женитьбой. Тогда Талю предложили стать комментатором чемпионата, он согласился, но машинистка, которой он диктовал отчеты после туров, делала много ошибок, и он попросил найти кого-нибудь пограмотнее. В редакции рижского журнала “Шахматы” работала опытная девушка, перворазрядница Геля Петухова, она и взялась в свободное время помогать Михаилу. Дальнейшее понятно: через два года состоялась свадьба, а потом на свет появилась Жанна, дочь Таля...

Несколько лет продолжался роман Таля с сексапильной актрисой Ларисой Соболевской. Однажды КГБ даже использовал красотку в своих профессиональных интересах. Все было как в кино: Ларису отправили за границу, и в нужном месте у нее якобы сломался автомобиль. “Случайно” проезжавший мимо американский полковник остановился, чтобы помочь эффектной женщине. А вскоре ее муж (скорее всего подставной) застал иностранца на месте “преступления” в собственной спальне. В результате тот вынужден был стать шпионом и работать на нашу разведку. Интересно, знал ли он, что пострадал из-за дамы, которой долгое время увлекался шахматный король?!

Когда женскую шахматную корону завоевала Майя Чибурданидзе, один из корреспондентов спросил Таля:

— Скажите, как вы расцениваете шансы Майи стать чемпионом мира среди мужчин?

— Во всяком случае, выше, чем мои — стать чемпионкой мира среди женщин, — не задумываясь, ответил Таль.

На Рижском взморье мать Таля решила познакомить его с интеллигентной грузинской старушкой, носившей когда-то титул княгини. Когда мать рассказала сыну о бывшей княгине, Михаил мгновенно отреагировал:

— Мамочка! Княгиня не может быть “бывшей”, как не может быть “бывшим” сенбернар. Это порода, мамочка, а не должность.

В семидесятые годы, перед тем как Талю удалили почку, один шахматный журнал на всякий случай подготовил некролог экс-чемпиона мира. Когда все обошлось и Таль приехал в Москву, кто-то из редакции по простоте душевной показал ему текст.

— Я единственный человек, — гордился после этого случая гроссмейстер, — который читал свой некролог при жизни!

Однако Талю стоило немало сил превратить этот антигуманный поступок редакции в шутку. Он часто не выдерживал и возвращался к этой теме.

— Но кое-что в некрологе все-таки упустили, — заметил он однажды, — и я, слава богу, успел отредактировать. Наверное, стоило поставить подпись: “Исправленному верить. Михаил Таль”.

В очередной раз Таль заговорил об этом неприятном случае с Варленом Стронгиным, с которым был дружен в те годы. И писатель, чтобы как-то смягчить обиду своего друга, рассказал ему о том, как Федор Шаляпин любил разыгрывать перед близкими собственную смерть и делал это весьма натурально. А когда те рыдали и падали в обморок, великий певец неожиданно воскресал, смеялся и объяснял, что теперь его настоящая кончина будет для них не так страшна.

— Но я не Шаляпин, — грустно улыбнулся Таль. — Зачем разыгрывать то, чего не избежать, ведь смертность у нас в стране пока еще стопроцентная. Впрочем, некролог может мне пригодиться, — добавил он. — Если меня задержит милиция (допустим, я приму немного лишнего), то покажу им бумагу. Раз меня нет на свете, то на кого же тогда составлять протокол? На нет и суда нет!

Готовясь к важному турниру, Таль решил провести несколько лекций и сеансов одновременной игры. Однако латвийским чиновникам это показалось нецелесообразным, и один из них, вызвав гроссмейстера к себе, дал понять, что не советует ехать на гастроли в такой ответственный момент. Тогда Михаил спросил:

— А вы не хотите посоветовать мне — объявлять шах слоном в новоиндийской защите или воздержаться?

Чиновник попал в тупик, он не взял на себя ответственность за слона, и вопрос был исчерпан. Таль съездил на гастроли, а затем блестяще выступил в турнире.

В 1990 году появились слухи, будто Таль эмигрирует в Израиль. Первым об этом сообщил югославской газете “Политика” Алексей Суэтин. Затем информация переместилась в Голландию и далее за океан, где в то время пребывал Гарри Каспаров. В “Новом русском слове” он подробно рассказал о том, что Таль тяжело болен, в Союзе его болезнь не лечится, и поэтому он уезжает в Израиль. Слова Гарри — достаточное основание для дальнейшего распространения слухов. Молва об эмиграции Таля в конце концов перекочевала в газеты Германии, где он тогда находился.

— Все мы знаем Гарри как гениального шахматиста и политика. Но мы даже не догадывались, насколько он сведущ в ближневосточной медицине! — прокомментировал Таль заявление Каспарова.

Как известно, юный Гарри незаметно превратился из Вайнштейна в Каспарова. С такой неблагозвучной фамилией, как Вайнштейн, ему трудно было бы стать чемпионом мира, во всяком случае, до перестройки. Прошло несколько лет, и у Таля спросили мнение об игре Каспарова.

— Он играет так хорошо, — ответил Таль, — что теперь может спокойно выступать под своей прежней фамилией!

В одной компании оказались вместе Михаил Таль и Ярослав Голованов. Сидели, выпивали, закусывали, и тут в руки к журналисту попал какой-то сборник головоломок. Он раскрыл его и стал читать вслух веселую задачку о бассейне, в который втекает и вытекает вода. Посмеялись и забыли. Прошло больше часа, и вдруг Таль ни с того ни с сего произнес:

— 24!

— Что “24”? — спросил Голованов.

— Как что? В задачке, которую ты читал, ответ: 24 литра! Можешь проверить.

Голованов заглянул в ответ, проверил. И точно — 24! Значит, Таль, активно участвуя в застолье, то и дело шутя и балагуря, не забывал о головоломке с бассейном и мысленно решал ее. Это произвело на писателя неизгладимое впечатление. А когда они крепко выпили, он предложил Талю сыграть в детский бильярд и обыграл шахматного короля.

— Миша, очень прошу тебя, — сказал Голованов, — напиши мне справку: “Я, Михаил Таль, удостоверяю, что проиграл Ярославу Голованову партию”. Только не пиши во что, ладно?