Россия не откажется от ядерного щита

Андрей КОКОШИН: «ПРО, способной нейтрализовать наши стратегические силы, американцам в обозримой перспективе не создать»

На днях в Берлине прошла первая встреча главы МИД России Лаврова с его новым американским коллегой Джоном Керри — и интерес к этой встрече неслучаен. Российско-американские отношения переживают сейчас не лучшие времена, но от их стабильности зависит очень многое в современном мире. Вопросы, связанные с оборонной политикой, с вооружениями, — одни из критических в отношениях двух держав. Об этом (и не только) с «МК» побеседовал академик РАН, декан факультета мировой политики МГУ, 6-й секретарь Совета безопасности РФ Андрей КОКОШИН.

Андрей КОКОШИН: «ПРО, способной нейтрализовать наши стратегические силы, американцам в обозримой перспективе не создать»

— В связи с недавним приездом в Москву заместителя госсекретаря США Розы Гетемюллер ходили разговоры, что она привезла в Россию предложения о сокращении ядерных вооружений. Правда, в заявлении официального представителя МИД было сказано, что наша страна не получала никаких предложений на эту тему, но готова их рассматривать. Притом что в области обычных вооружений Соединенные Штаты настолько сильны, что даже с минимальными ядерными запасами могут победить кого угодно, как вы расцениваете саму идею взаимного сокращения ядерных потенциалов Россией и США?

— Вопрос поставлен очень правильно: действительно, превосходство США в силах общего назначения, в обычных вооружениях над всем остальным миром огромное. В том числе и над Россией. Единственная сфера, где есть государство, которое обладает примерно равным потенциалом с Соединенными Штатами, это сфера ядерных вооружений. И это государство — Россия. Для нас это вопрос и безопасности, и статуса в мировой политике. Недаром Российской Федерацией были вложены большие средства в развитие сил ядерного сдерживания, даже в самые сложные 90-е годы мы вытягивали «Тополь-М», закладывали основы системы «Ярс», была заложена атомная подлодка стратегического назначения «Юрий Долгорукий» (я как первый заместитель министра обороны присутствовал при его закладке), началась разработка «Булавы», которая наконец поступает на вооружение. Работали мы и над средствами воздушного базирования, пытались сохранить в качестве платформы бомбардировщики. Словом, была сделана огромная работа. Ядерный щит — для нас крайне важный элемент обеспечения нашей безопасности и национальных интересов, один из гарантов нашего реального суверенитета. Поэтому мы в разных позициях с американцами при обсуждении этой темы. Соединенные Штаты очень хотят втянуть нас в решение проблемы тактического и оперативно-тактического ядерного оружия. Для нас оно играет очень важную роль. И вряд ли нам стоит от него отказываться. Да и в области сокращения стратегических ядерных вооружений мы подошли к некоторому этапу, за которым должны начинаться какие-то движения со стороны других ядерных держав. Ведь их не становится меньше. После 1998 года у нас появились еще две ядерные державы (Индия и Пакистан), в последнее время — КНДР. На подходе еще кое-кто. Появились сложные многоугольные конфигурации, в которых обеспечение стратегической стабильности определяется гораздо более сложной формулой, чем в конфигурации, в которую вовлечены только США и Россия. Поэтому договариваться с американцами нельзя без учета фактора других ядерных держав. А пока даже в сугубо предварительном политико-дипломатическом плане этот вопрос не проработан. Я далеко не уверен, что некоторые ядерные державы, даже постоянные члены Совбеза ООН, готовы подключаться к этому процессу. Непонятно, зачем ядерное оружие Британии, которая полностью встроена в американскую систему ядерного планирования, технологически зависима от США, баллистические ракеты подводных лодок — американские, боеголовки и лодки — английские. Но Англия не отказывается от ядерного оружия. А между тем мы много раз поднимали вопрос: ведь английские ядерные силы — это фактически добавка к американскому потенциалу. Французы пока декларативно придерживаются независимой ядерной политики, но они глубоко интегрированы по другим параметрам военной мощи в систему НАТО. Я уж не говорю о наших друзьях на Востоке, которые вряд ли готовы ограничивать, а тем более сокращать свои ядерные потенциалы.

— Есть мнение, что даже если Россия не пойдет на сокращение ядерных вооружений, то Америка готова в одностороннем порядке сократить свой потенциал. Похоже на пиаровский ход со стороны Обамы, который носится с идеей безъядерного мира. Ведь безопасность Америки от сокращения ядерных потенциалов не пострадает — зато он получит лавры миротворца...

— Вы совершенно правы, пропагандистский компонент здесь доминирует. Но и сугубо военные тоже. Количество средств неядерного поражения у США весьма и весьма значительно. В большинстве случаев эти средства отличает и наличие высоких характеристик. Они к тому же обеспечены, что очень важно, мощной, практически глобальной информационно-коммуникационной инфраструктурой.

И эти возможности не раз США использовали в последние 15–20 лет. Поэтому это пропагандистская позиция, но она имеет глубокие основания в конкретных, очень прагматических расчетах, связанных с военной политикой США, с политикой американской национальной безопасности.

— Одна из самых болевых точек в российско-американских отношениях — размещение ПРО в Европе. На встрече в Сеуле в прошлом году Обама пообещал своему российскому собеседнику после избрания на второй срок проявить большую гибкость в вопросе ПРО. Но возможна ли эта гибкость, могут ли поступить от США предложения, которые могут заинтересовать Россию и сдвинуть эту проблему с мертвой точки?

— Прежде всего мы должны иметь в виду, что вопрос о создании сколько-нибудь масштабной противоракетной обороны и в США, и в нашей стране имеет очень давнюю историю. Насколько я помню, по крайней мере с 1950-х годов он возникал самым серьезным образом раз пять. Скоро мы будем «праздновать» 30 лет со дня знаменитой речи Рейгана о «звездных войнах». Тогда речь шла о фантастических вариантах ПРО — с космическими эшелонами, с разными типами лазера от рентгеновского до эксимерного, с ускорителями частиц, с космическими боевыми станциями... Тогда в нашей стране возникла крайняя озабоченность этими грандиозными планами. Все кончилось тем, что комитет по делам вооруженных сил американского сената выступил за сохранение договора по ПРО 1972 года — и потихоньку эта программа СОИ сошла на нет. Потом было оживление этой темы при Клинтоне — в то же время мы вели с американцами важные переговоры по разграничению стратегической и нестратегической ПРО. Затем пришел к власти Буш-младший — и он практически внезапно вышел из Договора по ПРО 1972 г. Про Буша и многих республиканцев правильно говорят, что вопрос о ПРО — для них это религиозный вопрос. Но есть в США и рациональный подход к этой теме. Не исключаю, что в какой-то момент проблема ПРО опять не будет столь же для американцев рельефной и громко звучащей, как в настоящий момент. Мы видим, что темпы развития этого вопроса не такие бурные, как тогда, когда они создавали первые реально действующие комплексы ПРО в 70-е годы. Сейчас есть система ПВО, размещенная на кораблях, которая переросла в своих возможностях ПРО. Есть небольшой позиционный район средств ПРО на Аляске, но уровень развития соответствующих технологий очень критически оценивался многими экспертами и руководителями, включая бывшего министра обороны США Роберта Гейтса, который остановил ряд программ, связанных с ПРО. Поэтому нужно проявлять бдительность и очень внимательно и трезво отслеживать то, что происходит в этой сфере. И развивать технологии, которые демонстрировали бы другой стороне, что у нас всегда есть возможность обнулить их перспективные возможности по ПРО. Я был одним из авторов программы «асимметричного ответа» на СОИ в 80-е годы. Тогда в значительной сфере борьба шла за умы. Мы демонстрировали американской стороне, что какой бы космический эшелон они ни создавали, мы всегда можем ответить техническими оперативно-стратегическими мерами, что эффект их действий будет почти нулевой.

И сейчас, когда мы развиваем наши стратегические средства, мы прежде всего закладываем в них возможность прорыва ПРО. Конечно, это лишние расходы, но они оправданны. Идет политическая борьба и борьба технологий. Трезвые американцы понимают, что ПРО, способной нейтрализовать наши стратегические ядерные силы, им в обозримой перспективе не создать. Мы в состоянии сравнительно дешевыми методами обеспечить прорыв...

— Можем?

— Можем.

— И дешевыми?

— Сравнительно дешевыми. ПРО — это очень дорогое средство. И очень выгодное тем, кто этим занимается. Заинтересованность определенных военно-промышленных компаний в США в ПРО очень велика. И заинтересованность некоторых конгрессменов, сенаторов — они составляют энергичное лобби.

— На прошедших в Штатах президентских выборах многие высказывания Обамы и Ромни на внешнеполитические темы имели внутриполитическую подоплеку. Насколько внутриполитические соображения накладывают отпечаток на внешнюю политику?

— В США многое в антикитайской, антироссийской риторике Митта Ромни было связано с настроениями определенной части электората, на которую он делал ставку: демонстрация американской жесткости, американского величия и лидерства — несмотря на огромный государственный долг, бюджетный дефицит. Вообще-то по своему предыдущему «рекорду» он был поумереннее, чем тот политик, который реализовался в ходе предвыборной кампании. Но сказав такие слова в адрес Китая и России, Ромни был уже связан определенными обязательствами. У нас на факультете мировой политики МГУ мы провели среди студентов 4-го курса игру: мы имитировали победу на президентских выборах республиканца с условным именем Митт Чейни и исходили из того, что у него есть определенные обязательства перед электоратом, высказанные им публично. И они процентов на 70–80 определяли бы его реальную политику в отношении России, Ирана и т.д. Вот вам переплетение внешней и внутренней политики. Пример с другого конца планеты и из другой политической системы: ясно, что в ядерной политике КНДР очень большую роль играют внутриполитические соображения. Это и демонстрация собственному народу авторитета страны на мировой арене, несгибаемости руководства под нажимом могущественных внешних сил, демонстрация технологических достижений...

— Вернемся к имитационной игре — какие были результаты показаны?

— Каждый из студентов играл роль помощника президента США по национальной безопасности, который в записке на имя президента должен был определить перечень приоритетных шагов на внешней арене в первые 100 дней президентства Чейни. Например, применять или не применять силу в отношении Ирана? Что делать с Китаем? Как вести себя по отношению к России? Студенты продемонстрировали очень неплохое воображение, привязанное, однако, к реальности американской политической жизни. Получилось очень интересно. В отношении России, к примеру, были в том числе рекомендации усиления нажима по ряду военных вопросов, по ядерному оружию. В несколько более жесткой форме, чем это пока просматривается со стороны администрации Обамы.

С точки зрения внешней и военной политики США крупнейший вопрос — это Китай, который добился в последнее время значительных результатов в военном строительстве, активнее отстаивает свои права на ряд островов в споре с соседними государствами, в том числе с одним из важнейших союзников США — Японией. Если говорить о материальной составляющей, то здесь Обама и Чейни где-то очень близки, хоть и очень разнятся по риторике. Обамой было принято решение о значительном наращивании американской мощи в этом районе и об активизации поддержки американских союзников (и не только союзников) в конфликтах между Китаем и другими странами региона. Следующий имитационный семинар на факультете мы проведем именно по этим вопросам. Но уже не с американского, а китайского угла. В китайской военной политике появилось много нового, особенно после прошедшего XVIII партсъезда. Американо-китайские отношения — крайне важный сегмент мировой политики, за которым надо пристально наблюдать. Возможно обострение, хотя степень экономической взаимозависимости между ними колоссальна, и это фактор, который стабилизирующе воздействует на обстановку. Но тем не менее мы видим противоборствующие стороны, которые демонстрируют все более активно силовой компонент. До стрельбы не доходит, но демонстрация возможностей осуществляется. Китай очень существенно нарастил свои возможности по борьбе с авианосными ударными группировками США, за последние лет пять произошел качественный перелом. Создано большое количество средств, способных поражать американские корабельные группировки без применения ядерных боеприпасов — прежде всего баллистические ракеты различной дальности. Очень большие средства вложены в информационно-коммуникационную инфраструктуру, которая обеспечивает повышенную точность средств поражения. Фактически это новый подход к борьбе с крупными надводными кораблями, поскольку до этого основным средством борьбы были крылатые ракеты с другими принципами наведения и другими возможностями. Здесь же, по западным данным, речь идет чуть ли не о 1000 баллистических ракет, которые развернуты на рубежах, близких к Тайваню, чтобы держать американские авианосные группировки на расстоянии вытянутой руки, на дистанции, с которой они не могут воздействовать на обстановку в регионе.

— С чего вдруг Китай стал проявлять такую активность в своих территориальных претензиях — в частности в споре с Японией из-за Сенкаку?

— КНР никогда не отказывалась от своего права на полный контроль над Тайванем вплоть до применения военной силы — хотя американцы не раз оказывали на них давление по этому вопросу. Китайцы всегда резервировали за собой суверенное право в отношении своей территории — даже тогда, когда никаких возможностей для этого не было, а сейчас они появились. Поэтому все звучит совершенно по-иному. И одно дело, когда в их распоряжении были только катера, которые в штормовую погоду до островов Дяоюйдао (Сенкаку) и не дошли бы. И другое — когда появились ракетные эсминцы, да еще прикрытые собственными системами ПВО с потенциальной противоракетной обороной, соизмеримой по своим возможностям с американской системой Aegis. Это совершенно иной расклад сил. Недавно китайцы ввели в строй эсминец собственной разработки и постройки «Чанчунь», и не скрывается, что этот эсминец войдет в состав группировки, которая будет обеспечивать суверенитет Дяоюйдао.

— Но японцы тоже явно не готовы распрощаться с Сенкаку...

— Если бы они были готовы, то не было бы никакого конфликта. А японцы не одни — за ними США. Это придает особую важность данному конфликту. В какой-то момент Китай надеется создать здесь локальное превосходство в силах, возможность оказания политического давления, подкрепленного военной мощью. В районе Тайваня, во всяком случае, возможности Китая радикально отличаются от того, что было еще лет 12–15 тому назад.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру