Конец прошлого года в отношениях между Россией и Турцией проходил под черной тенью трагедии со сбитым 24 ноября российским самолетом.
Этот год для двух стран заканчивается под грузом чудовищного убийства в Анкаре 19 декабря российского посла А.Г.Карлова.
Невзирая на то что в обоих случаях речь идет о нанесенных России тяжелых ударах, к которым Турция так или иначе имеет самое непосредственное отношение, реакция на них российского руководства является диаметрально противоположной.
События годичной давности грозили нас рассорить не на месяцы — на годы, когда с 1 января 2016 года Россией были введены жесткие ограничительные меры в отношении торгово-экономического сотрудничества с Турцией и отменен действовавший с 2011 года безвизовый режим. Фоном для этих мер стала тяжелейшая риторика в адрес турецкого руководства со стороны как российских официальных лиц, так и отечественных средств массовой информации.
Трагедия недельной давности, по всему получается, должна лишь сплотить стороны перед лицом общей террористической угрозы. Именно в таком ключе выступили и Путин, и Эрдоган, оба охарактеризовавшие произошедшее 19 декабря в Анкаре как провокацию, главной целью которой было нанести удар разрушающей силы по российско-турецким отношениям. Заметим, которые начинают не только постепенно нормализовываться, но и с ходу демонстрировать новые грани если не сотрудничества, то уж по крайней мере взаимодействия.
В этом смысле возобновление работ по строительству первой турецкой атомной электростанции «Аккую» и ратификация соглашения по сооружению газопровода «Турецкий поток» — это проекты, конечно же, реинкарнировавшиеся из прошлой, докризисной жизни.
А вот принятое 20 декабря этого года по итогам переговоров в Москве совместное заявление министров иностранных дел «большой региональной тройки» — Ирана, России и Турции — «по согласованным мерам, направленным на оживление политического процесса с целью прекращения сирийского конфликта» — это формат, совершенно новый для всей пятилетней истории гражданской войны в Сирии. Как с точки зрения состава стран-участниц, представляющих разные стороны противостояния, так и имея в виду отсутствие среди переговорщиков делегатов западных стран, включая Соединенные Штаты Америки.
То, что происходило в российско-турецких отношениях и в отдельно взятой Турции между двумя этими трагедиями, на протяжении всего 2016 года, стало одним из самых драматичных и бурных периодов в новейшей истории, который, надо сказать, еще далек от своего завершения.
Центральным событием уходящего года для Турции стала попытка военного переворота, предпринятая 15 июля, согласно официальной версии событий, сторонниками проживающего в США проповедника Фетхуллаха Гюлена, глубоко инкорпорированными во все структуры государственного аппарата страны. Последний в настоящее время подвергается невиданным по своим масштабам чисткам от «гюленистского элемента», проходящим в рамках введенного в стране с 21 июля режима чрезвычайного положения. Впервые в республиканской истории Турции не в отдельных юго-восточных провинциях, а на всей территории страны.
По истечении первой недели после попытки переворота, то есть по состоянию на 22 июля 2016 года, число задержанных уже составляло 10 410 человек, включая 7423 военнослужащих (в т.ч. 162 генерала и 1967 офицеров), 287 полицейских и сотрудников службы безопасности, 2014 судей и прокуроров, а также 686 гражданских лиц. В общем числе задержанных 4060 человек было немедленно арестовано. Разумеется, это предварительные цифры, хотя и отражающие общее положение дел.
Сюда еще следует добавить 86 тысяч чиновников, которые с «волчьим билетом», то есть без права занимать какие-либо должности в госаппарате, были уволены с государственной службы, а также 2,6 тысячи различных закрытых организаций и ведомств. Включая ассоциации и их политические ответвления, фонды, синдикаты, федерации, теле- и радиовещательные компании, газеты, журналы, издательские дома и прочее.
В настоящее время страна стоит на пороге одного из самых массовых судебных процессов в своей истории с, очевидно, весьма суровыми судебными приговорами. И готовность к возврату в Уголовный кодекс высшей меры наказания — смертной казни — официально не раз и не два подтверждалась лично президентом Эрдоганом. В том случае если, по его словам, того потребует турецкий народ и невзирая на более чем вероятную реакцию Европейского союза.
Но за порогом не только это: там еще находится имеющая для страны поистине судьбоносное значение конституционная реформа. 10 декабря правящая Партия справедливости и развития, в альянсе с правыми националистами, внесла на рассмотрение в меджлис проект поправок к действующему Основному закону от 1982 года. Их главная идея — переход от парламентской к президентской форме правления. Согласно предложенному документу, институт премьер-министра в стране должен быть упразднен, а во главе исполнительной власти встанет президент. С учетом сроков прохождения необходимых процедур всенародное голосование может состояться уже весной будущего года. Впрочем, с заранее прогнозируемым, с большой долей вероятности, исходом. Разумеется, в пользу не один год вынашиваемой Эрдоганом и его сторонниками инициативы. И она, как должно было уже стать понятно читателям, носит отнюдь не косметический характер.
На смену кемалистской Турции буквально на наших глазах вышагивает Турция Реджепа Тайипа Эрдогана, — несмотря на все дрязги нескольких последних лет, заметно окрепшая во внешнеполитическом, экономическом и демографическом смыслах и куда как более решительно действующая на международной арене.
Да, к столетнему юбилею Турецкой Республики в 2023 году, как то было намечено, страна, очевидно, не войдет в десятку крупнейших мировых экономик по объему ВВП.
Да, отношения Турции с западными странами, включая США и ЕС, мягко говоря, оставляют желать лучшего.
Но есть один важнейший фактор, который перевесит текущую внешнеполитическую конъюнктуру и любой экономический показатель. Речь идет о численности населения страны и о динамике ее изменения. Тут, чтобы все сразу стало понятно, достаточно лишь сказать, что в 1935 году она в Турции составляла около 16 миллионов, а к 2016 году уже вплотную приблизилась к 80 миллионам человек.
15 июля этого года, когда исход переворота был еще совсем не ясен, а земля у турецкого руководства ходуном ходила под ногами, Российская Федерация оказалась чуть ли не единственной страной в мире сразу и безоговорочно вставшей на сторону законного руководства страны и президента Эрдогана. Что дало тому, пожалуй, самый веский повод в его политической карьере заявить о том, что «у Турции на международной арене есть единственный друг, и этот друг — Россия». Несколько парадоксальным образом именно Эрдоган и его сторонники являются в настоящее время наиболее пророссийско настроенной силой в турецком политическом спектре.
Однако, с другой стороны, хорошо зная умение президента Эрдогана маневрировать между всеми ведущими игроками и вступать с ними в тактические альянсы с целью извлечения для себя максимальных выгод, строить излишние иллюзии и уж тем более романтизировать российско-турецкие отношения на современном этапе развития вряд ли уместно.
Тот факт, что за стол переговоров 20 декабря в Москве сели Россия, Турция и Иран, то есть страны, поддерживающие противоположные стороны противостояния в Сирии, сам по себе уже является немалым достижением. Хотя и нуждаясь в закреплении успеха, он уже дал некоторую надежду на мирное урегулирование тянущегося не один год сирийского конфликта.
Диалог между Москвой и Анкарой в 2016 году был возобновлен, а к жизни оказались возвращены главные проекты двустороннего сотрудничества, сулящие России немалые выгоды. И это — тоже в актив уходящему году.
Что же до «лучших друзей», то хороший и трезвый расчет без излишних эмоций является самой надежной основой для выстраивания крепких долгосрочных отношений. И в Кремле, как это заметно по конкретным, без излишней спешки, шагам российского руководства в сторону Турции, это отлично понимают. Во всяком случае, ни снятия санкций, ни возвращения к безвизовому режиму пока не произошло, и вряд ли можно рассчитывать, что это случится одномоментно и без зримых встречных шагов с турецкой стороны. Невзирая на то что Россия и Турция во многих смыслах вновь оказались в «одной лодке».
