Внимание участников не заострят на том, что Конституция РФ превращена в пустой клочок бумаги; статьи, запрещающие цензуру и госидеологию, гарантирующие свободу слова и творчества, власти без колебаний «дополняют» преследованием и арестами активистов. В РФ вновь возводится «железный занавес». Конституционная статья о социальном характере государства сочетается с практикой самого высокого в мире разрыва между 10% самых обеспеченных и 10% самых необеспеченных. Не буду продолжать про «необсуждаемость» тем государственной лжи, коррупции, разрушения основ права, про запредельное количество силовиков и чиновников, про кремлевских пропагандистов-вахтовиков… Мои вопросы не об этом.
И предваряя ответ на них, отметим: важнейшая проблема нынешней России, порождающая многие другие проблемы, — отсутствие настоящей истории. Истории нет не просто потому, что она постоянно переписывается (официальная оценка роли Сталина менялась семь раз, официальные данные о количестве погибших в ВОВ менялись пять раз, данных о количестве погибших от советского режима по сей день скрыты). Истории нет не только потому, что трактовка ее сути, того, что называют философией истории, менялась за 30 лет дважды (главное событие ХХ века раньше — «Великий Октябрь», теперь — победа в 45 м). Истории нет не только потому, что она засекречена в «архивном ГУЛАГе». Ее нет потому, что даже официальное, фальсифицированное описание нашего прошлого никак не работает, из него не выстраиваются выводы, оно существует само по себе, представляя набор схоластических фактов, немногие из которых резонируют с днем сегодняшним.
Тут уместно вспомнить принципы и специфику управления в досоветской России. Приведу несколько примеров и аргументов и напомню, что в империи цензура исторических работ была запрещена.
В 1853–1856 годах Россия впервые за 150 лет проиграла в Крымской войне. Никто не приукрашивал и не скрывал произошедшее. Император Николай I взял ответственность на себя. Он предупредил сына: русский царь не может сесть за стол переговоров как проигравший (Николай тайно попросил яд у лейб-медика), ты сможешь продолжить русский путь «с чистого листа». Ответом на поражение стала серия реформ Александра II — от крестьянской до военной, от университетской до правовой…
Другой пример — революция 1905 года. Ответом на крестьянский протест стала столыпинская реформа. Требование расширить политические права привело к созданию выборной Думы, рабочим гарантировалось право митинговать на территории своих предприятий… Иначе говоря, социальные вызовы руководители русского государства слышали и реагировали на них адекватно. В России действовал принцип, сформулированный Екатериной Великой, — если подданные недовольны, виноват государь. Император был высшей фигурой государственного управления, но его статус нельзя понять правильно без учета двух обстоятельств. Во-первых, как помазанник Божий, царь свято соблюдал библейские нормы и заповеди и мог действовать только в строгом соответствии с существующим законодательством. Во-вторых, император всегда действовал в интересах России, а не в личных интересах.
Действовавшая в нашей стране эффективная система управления сделала Россию к началу ХХ века признанным претендентом на мировое лидерство. Наш демографический рост и экономическое развитие обгоняли все страны. Ежегодно строилось 10 тысяч новых школ! Финские и шведские гастарбайтеры трудились в обеих столицах.
А теперь — про управление в советско-постсоветском государстве. Здесь в основу госсистемы положены совершенно иные принципы. Яснее всех об этом написал А.Солженицын: Советский Союз соотносится с исторической Россией как убийца с убитым!
В советско-постсоветской системе высшей ценностью является не Россия, а сам правитель и политическая система, которая его выдвигает. Здесь не власть служит стране, а страна обслуживает власть. Такой принцип правления регулярно вызывает протесты. Поэтому советская история — это не съезды и пятилетки, а история сопротивления нашего народа тоталитаризму.
Улучшение ситуации у нас возможно только тогда, когда народное давление вынуждает власть отступать. В 1921 году десятому партсъезду, собравшемуся отметить победу в Гражданской войне, неожиданно пришлось голосовать за ленинский план отступления. НЭП, введенный под давлением Кронштадтского и Тамбовского восстаний, означал возвращение страны к нормальной денежной системе, частной собственности, продналогу (а не разверстке) и рынку. НЭП позволил народу оправиться от жутких потерь Гражданской войны, но к концу 20 х Сталин испугался потерять власть и вновь перешел к завинчиванию гаек. В 1930 м был создан ГУЛАГ.
В 1941 м, в разгар судорожного строительства т.н. социализма, началась война, которую Сталин назвал Отечественной. Главком быстро сообразил, что коммунистическая демагогия никого из окопа не поднимет и предпочел «вернуться в Россию». «Братья и сестры» награждались орденами Суворова и Кутузова, в армию опять пришли погоны и прежние воинские звания, уцелевших иерархов РПЦ перевели из ГУЛАГа в Москву, СССР вступил в антигитлеровскую коалицию демократических государств. Конечно, идеологическое отступление было временной и недостаточной полумерой.
Третье отступление большевизма и осторожная попытка очиститься от «коммунистического гноя» началась сразу после смерти диктатора. В мае–августе 1953 года вспыхнули восстания в ГУЛАГе. «Революция зеков» Воркуты и Норильска заставила режим прекратить репрессии и начать демонтаж сталинских лагерей. Медленная и непоследовательная либерализация в конце концов привела Н.Хрущева к выводу: не работает сама система, и ее надо менять. В ответ система избавилась от своего вождя — в октябре 1964 года неожиданно «заболевший» Никита Сергеевич отправился под бессрочный домашний арест.
Продолжавшийся 20 лет брежневский застой вновь отбросил страну назад. К середине 80 х все диссиденты уже сидели в психушках и тюрьмах, самиздат был уничтожен, однако обещанное партией «светлое будущее» не наступало. Тяжелейшая травма, нанесенная национальному самосознанию десятилетиями цензуры и пропаганды, привела к тому, что корневые связи с исторической Россией были во многом разорваны. Коммунистическому безумию противостояло народное стремление сохранить простой здравый смысл — страну сотрясала «революция анекдотов». В результате новому генсеку М.Горбачеву пришлось объявить курс на гласность и перестройку.
Широкий гражданский протест привел к тому, что в 1991 году рухнул главный «легитиматор» советской системы — госидеология. До ее распада всякий, открывающий рот, должен был выкрикивать «мы строим коммунизм, победа коммунизма неизбежна». Строительство «самого передового общественного строя», превращало руководителей строительства в новых святых. И, значит, критиковать их могли только враги народа. Мифоцензура о комстроительстве имела четкую цель — она выводила из-под критики касту советских чиновников, реальных хозяев страны, которые назначали, возвышали и увольняли себя сами. Общество не информировалось о том, по каким правилам живет и действует номенклатура.
Другая ключевая особенность советско-постсоветского режима связана с тем, что власть здесь всегда объявляет себя правой, при этом постоянно совершая огромное количество ошибок. В итоге официальная советско-постсоветская история — это история непрерывного поиска козлов отпущения и борьбы с врагами: от антисоветчиков и диссидентов до т.н. экстремистов и иноагентов. На самом деле в нашей стране зачастую экстремист — это тот, кто говорит правду в условиях тотальной лжи, иноагенты — отвергающие коррупцию, люди чести и принципов.
Так какова же повестка дня, которая действительно актуальна? Рухнувшая в 1991 году комидеология крайне обострила для власти проблему своей легитимации и поиска врага. В обществе, напротив, возник вопрос: зачем нам порождающая госидеологию несменяемая номенклатура? Власть надо формировать через свободные выборы, а не с помощью лживого мифа. Однако уже в 1992 году президент Ельцин и его помощники пришли к выводу: систему надо не демонтировать, а реформировать, соответственно, люстрация номенклатуры исключалась. И обновленный СССР под названием РФ продолжил свое существование. За 30 лет мы еще больше отстали от истории и от внешнего мира.
Выборы у нас выродились, поэтому главный вопрос времени: как легитимировать власть? Ответа предлагается два. Кремлевские теоретики пытаются изобрести новую цензуру — госидеологию. А оппозиция требует: люстрировать номенклатуру, десоветизацию, свободные выборы, преемство с исторической Россией и, как модно говорить, имплементацию позитивного западного опыта.
Только отказ от изобретения госидеологии, люстрация чиновников и введение свободных выборов поставит Россию с головы на ноги, вернет наши ценности и позволит двигаться в сторону прерванной на столетие «русской весны». Это и есть наша повестка дня, тема диалога общества и власти, это и есть суть проекта, который должна подготовить демократическая, патриотическая оппозиция.
Читайте также: Акции протеста с точки зрения юриста: милосердие вне закона
