Но именно в них коллизия государства и личности почти всегда демонстрирует остроту, даже в странах с максимальным «демократическим потенциалом»: диапазон проявления этой коллизии — от обилия рабов на родине римского права, колоний страны-основательницы парламентаризма до расовой сегрегации или базы Гуантанамо в стране с четким разделением властей и образцовой судебной системой. Причин такого противоречия достаточно в любой стране, однако в стране «нашего» масштаба их очевидно больше.
Разнообразие территориальных условий жизни людей делает крайне сложным равное удовлетворение запроса каждого — он всего различается, но здесь его точно «аршином общим не измеришь».
Территория обязывает. Обязывает ее отстаивать — отсюда геополитические задачи, большая армия и дополнительные расходы на нее. Обязывает власть наводить порядок и действовать жестко — отсюда не только авторитарные империи, но и, скажем, самое большое количество «тюремного населения» в США. Обязывает ее содержать и осваивать — а потому места и объекты порой становятся для государства «важнее» людей, ибо люди приходят и уходят, а инфраструктура их жизни — остается.
Готовы люди мириться с умалением их достоинства в больших державах? Навряд ли. Хотя иногда кажется, что история дает массу примеров для обратного утверждения. Просто достоинство люди понимают по-разному. Отдать «жизнь за царя» — такое решение тоже основано на понимании своего достоинства. На понимании его как самопожертвования личности во имя общей цели, как готовности внести собственный вклад в величие страны. Но подобный выбор и взгляд никак не умаляют ценности конкретного человека. Напротив, они делают ее как бы «объемной», не сводимой только к «закрытому перечню» прав индивидуума.
А значит, любой великой державе придется считаться с этим самым «достоинством личности». Причем в современном глобальном мире спрос на него растет. Что это означает для больших стран?
Прежде всего (и это кажется парадоксальным) — чувствительность к собственной индивидуальности в больших странах может быть не меньше, а больше, чем в малых. Другой масштаб различий, другое соотношение человека и территории. Не земля, а личность здесь «штучный» товар. И государству нужно учиться быть гибким, чтобы «подстроиться» под каждого. Скрещивать «новую искренность» с цифровыми технологиями показано ему почти обязательно, как бы уж с ежом ни спорили.
Далее — придется работать с запросом на справедливость и территориальное равенство. Страна, порождающая гигантские социальные разрывы, все менее воспринимается великой. Сам ее статус и масштаб диагностируются гражданами как наличие, которое власть просто обязана конвертировать не только в физический, но и в психологический комфорт своих граждан. И сделать так, чтобы слово «гражданин» звучало гордо применительно к каждому.
Наконец, именно в странах, признаваемых великими, традиционно граждане жаждут влияния и серьезной роли своей страны в мире, воспринимают ее успехи на международной арене как часть своего достоинства. Отсюда — их повышенный запрос на лидерские качества руководителей страны, на их даже символическое значение. «Не опозорить страну», вести себя сообразно статусу великой державы — такое требование неизбежно предъявляется гражданами к лидерам своих больших стран. А значит, достоинство национальных лидеров тоже становится частью достоинства личности. Задает ту планку, которой нужно благоразумно, но отчаянно ответственно следовать! Ведь от них, сообразно бесконечному масштабу страны, граждане ждут бесконечных возможностей в мире.
Андрей МАКСИМОВ, председатель комиссии по территориальному развитию и местному самоуправлению Общественной палаты Российской Федерации, председатель экспертного совета Союза российских городов.
