Нельзя не заметить нечто общее в Великой Отечественной войне и специальной военной операции, аналогии на поверхности — борьба против фашизма, всенародная помощь фронту, стойкость и мужество наших бойцов. Но один наиважнейший нюанс многие упускают из виду.
…На фото он всегда был похож на тихого и безобидного сельского дедка: в валенках, худощавый, с пегой бородкой, с неизменной самокруткой в руке. Но этот «дедок» во время Великой Отечественной возвращал на оккупированной фашистами территории советскую власть, разбивая раз за разом вражеские силы. Этот «дедок» лично от Сталина получил задание и совершил невероятный, казалось бы, невозможный теоретически рейд в две тысячи километров по вражеским тылам — уничтожено не менее 13 фашистских гарнизонов, пущено под откос 19 эшелонов, ликвидировано до 5000 захватчиков.
Сидор Артемьевич Ковпак — а все вышесказанное о нем — мирно работал на своей должности, а с началом оккупации подался в леса. Он вспоминал, как встретился с партизанами. Те спросили:
— Кто же вы будете?
— Я командир партизанского отряда.
— Партизанского отряда? Где же ваши люди?
— Да вот хотя бы, гляди какие хлопцы! — сказал он, показывая рукой на их же товарищей, шедших поодаль.
И действительно, прибившийся к партизанам Ковпак стал командиром, да еще каким — тысячи бойцов были под его началом.
Местные жители очень уважали Сидора Артемьевича и радовались, когда его соединения являлись в деревни: «Колпачки пришли!». Секрет всенародной любви крылся не только в том, что партизаны прогоняли фашистов. Ковпак, освободив любой, даже крошечный населенный пункт, первым делом организовывал снабжение населения хлебом, а дальше налаживал мирную жизнь.
Подход Ковпака — не исключение, а иллюстрация существующего порядка вещей. И в пределах Советского Союза, и в освобождаемых европейских странах русские солдаты делились краюхой хлеба с мирными гражданами, помогали лекарствами, да и рабочей силой, между боями начиная восстановление.
Пожалуй, самый показательный пример подобного поведения — Польша. Сегодня польские экскурсоводы втолковывают туристам, что поляки сами, без сторонней помощи восстановили Старый город в Варшаве. Польские исторические сайты горделиво пересказывают эту историю: «Как страна, истощенная войной, смогла справиться с такой масштабной задачей? Сегодня в это тяжело поверить, но единственным источником финансирования были добровольные пожертвования граждан, которые собирал Общественный фонд восстановления столицы».
Да, действительно, поляки упрямо восстанавливали один квартал архаичных, но по-европейски пестреньких домов, скидываясь всей страной. И это в Варшаве, где было уничтожено до 90% всех зданий и 72% жилых домов. А что же происходило за пределами квартала?
Советские солдаты расчищали руины, а советское правительство оказывало помощь гражданам Польши. Из России шли эшелоны с зерном и строительными материалами. С марта по ноябрь 1945-го гражданам Польши дали продовольствия на сумму более полутора миллиардов рублей, медикаменты, топливо.
В феврале 1945 года советское руководство приняло решение оказать материально-техническую помощь в размере 50% расходов, предусмотренных планом восстановления основных районов Варшавы. Да и сами поляки говорили тогда, что столицу их страны построили из русских кирпичей и цемента.
То есть наша страна восстанавливала их страну и ее столицу, а упрямые поляки демонстративно возились в Старом городе.
А как же Берлин — логово фашистского зверя? Гитлеровцы взрывали мосты и дома в столице Германии, чтобы создать преграды для наступавших советских войск. Союзники, никогда не отличавшиеся гуманизмом, без разбора бомбили город. В результате Берлин был почти полностью разрушен, а в руинах прятались голодные немцы.
Что же сделали русские солдаты? Еще бои гремели в Берлине, а наши уже кормили гражданских — делились с ними своим пайком. Сохранилось достаточно много архивных фото, на которых в очереди к полевой кухне стоят наши солдаты и немцы в штатском. После Победы комендант города генерал Николай Берзарин первым делом наладил выдачу продуктовых карточек и обеспечение берлинцев едой. «Побежденному народу, армия которого так много причинила несчастий России, победители дают продовольствия больше, чем давало прежнее правительство», — удивлялась одна из жительниц Берлина.
К концу мая в Берлине уже работало более трехсот школ, а с июня начали ходить автобусы. Советский Союз завозил туда тысячи тонн продовольствия, медикаментов, жизненно важных товаров.
Вот это и есть тот самый важнейший нюанс, та красная нить, которая связывает прошлое и настоящее. Русские приходят не грабить, а восстанавливать. И сейчас эта традиция невероятно рельефно заметна.
Как изменилась жизнь тамошних украинцев, когда Россия взяла Изюм? Первым делом туда сразу пошла гуманитарная помощь. Вслед за тем началась «генеральная уборка» — россияне разгребали завалы и авгиевы конюшни хлама, скопившиеся еще в мирные годы. Как только это стало возможным, последовало восстановление. И это не были неотложные аварийно-восстановительные работы, призванные залатать повреждения на живую нитку. Нет, это было плановое, капитальное, масштабное строительство. Заработали предприятия. Хлебокомбинат, кстати, восстановили одним из первых — словно по заветам Сидора Ковпака.
Но Изюм пришлось оставить. И у горожан началась совсем другая, невеселая жизнь. С гуманитарной помощью проблема доросла до того, что несчастные, голодные изюмцы вышли на митинг. Это отчаянный и рискованный шаг — украинская власть только болтает о демократии и правах человека, а на самом деле может и расстрелять без суда и следствия. Зато с пиаром все хорошо — изюмский мэр лично связывался с французами и клянчил гуманитарку. Которая, впрочем, до людей так и не дошла.
В отличие от «пришлых» россиян, «свои» власти не спешили восстанавливать город, и он пережил зиму с шестью работающими котельными из 23. Предприятия не восстанавливаются. Более того, их восстановление при российской власти оказалось преступлением. «Коллаборанты организовывали работу предприятия — предоставляли указания работникам, принимали на работу сотрудников, обеспечивали выдачу заработной платы в российских рублях и выполняли другие административно-хозяйственные функции», — писала украинская пресса о задержанных «уголовниках». Заметьте, при этом освобождение территорий Россией и Украина, и Запад называют «оккупацией».
Конечно же, сильнее всего признаки «оккупации» заметны в российском Крыму. Украинцы, побывавшие там, иронизируют: «Пришли русские и все испортили. Были такие красивые колдобины, а они их автострадой закрыли. Были родненькие руины, а они все отремонтировали — никакого уважения к украинским традициям. А с людьми что делают? Работу дают, пенсии повышают, в больницах лечат — сплошные ужасы оккупации».
Но и на новых территориях не заметить изменений нельзя. Восстановление Мариуполя — яркий пример, но и каждый провинциальный городишко чувствует поддержку могучей России. «Старые» регионы, ставшие побратимами, шлют не только продукты, одежду и медикаменты. Эта гуманитарная помощь больше похожа как раз на советскую безвозмездную помощь освобожденным в ходе Великой Отечественной войны странам.
На освобожденные территории приезжают специалисты — от медиков и социальных работников до инженеров и строителей. Приходит коммунальная техника, которой там десятилетиями не видели. В больницы завозят медицинскую аппаратуру, в детские сады и школы — игровые и учебные пособия.
Когда в небольшой луганский городок Брянка завезли штабели пиломатериалов и мощные автокраны, а жители узнали, что в планах возведение шатровых кровель на многоквартирных домах, некоторые по украинской привычке насторожились: «Сколько ж платить-то придется? Обдерут как липку!» — сложно было поверить, что это бесплатно для жителей пятиэтажек. А начавшиеся работы собирали зевак получше любого концерта — люди просто никогда в жизни не видели таких масштабных работ.
Преображение донецкой Волновахи также удивляет местных жителей. Город сильно пострадал от украинских обстрелов, а до них медленно разрушался — не нужен был киевским властителям ни он, ни его жители. А тут — новые дома, гладкие дороги, аккуратные тротуары. Когда я рассказал знакомой из Волновахи, что к ним в медгородок вот-вот привезут аппарат МРТ, она отмела эту информацию сразу: «Ты перепутал, это, наверное, в Донецк. К нам — точно нет». Но теперь она уже прошла обследование на аппарате, в появление которого не могла поверить.
И вот это восстановление и развитие Запад считает «оккупацией». Фактически же оккупацией без кавычек, со всеми ее признаками, является власть киевского режима. И не территории освобождает русский солдат, а людей. Не оккупантом он приходит, а воином-освободителем. Вот именно это важное свойство связывает СВО и Великую Отечественную.
Только вот в головах наследников западных империй, век за веком учинявших геноцид ради грабежа, никак не укладывается, что солдат может прийти не для того, чтобы оккупировать, а чтобы спасать, помогать, строить.
