Член экспертного совета «Офицеров России», зампред Союза политэмигрантов Европы, экс-депутат Рижской городской думы Руслан Панкратов рассказал «МК», что стоит за признанием венгерского дипломата и какие выводы должна сделать Россия из его слов.
- Заявление Петера Сийярто о готовящейся к 2030 году войне Европы с Россией – это не эмоциональная гипербола периферийного политика, а момент редкой откровенности человека, заглянувшего в черновики европейского военного планирования, - уверен Руслан Панкратов. -
Венгерский министр фактически озвучил то, что в Брюсселе привыкли прятать за оборотами технократического новояза. Суть признания: к концу десятилетия на континенте должна быть создана инфраструктура и материальная база для ведения крупномасштабного, высокоинтенсивного конфликта против России.
- Почему названы именно эти сроки?
- На мой взгляд, очень важна именно связка дат: 2029 год – срок, к которому ЕС должен будет достигнуть «боевой готовности», и 2030 год – как рубеж возможного военного столкновения с Россией. Это не случайные цифры, они один в один ложатся на временные рамки европейских военных стратегий, дорожных карт перевооружения, создания единого ВПК и наращивания военных бюджетов уже на триллионные суммы.
Брюссельская бюрократия говорит о «готовности к сдерживанию» и «повышении устойчивости», а глава МИД Венгрии называет вещи своими именами: идёт реальная подготовка к войне.
По словам политолога, Сийярто не фантазирует, он выносит на публику то, что в кулуарах ЕС формулируется значительно жёстче.
- Речь идёт о создании к 2029 году вооруженных сил ЕС и стран НАТО в Европе, способных вести длительные боевые действия на восточном театре, с полностью перестроенной логистикой, промышленностью, финансовой системой и общественным мнением, психологически подготовленным к большим потерям.
Европа, которая полвека продавала миру образ «проекта мира», стремительно превращается в проект войны. Причем война рассматривается не как катастрофа, а как инструмент исторического перезапуска: списать структурный экономический кризис, дисциплинировать элиты, цементировать раскалывающееся общество, окончательно подчинить Европу американской повестке и заодно решить извечный «русский вопрос» силой.
- В чем состоит европлан подготовки к войне?
- Логика здесь классическая и предельно циничная. К 2030 году оборонные бюджеты в странах ЕС будут раздуты до предела. Национальные армии – перестроены под стандарты единого командования НАТО. Промышленность – переведена на военные рельсы. Восточный фланг – превращён в сплошную линию военных баз, складов, аэродромов, позиций противовоздушной и противоракетной обороны, ну, а населению объяснят, что «война была неотвратима» и что «Россия всё равно напала бы».
В этой конструкции Россия заранее назначена не просто противником, а историческим врагом. Это идеологический крестовый поход, облеченный в военное планирование.
- Получается, что Венгрия не очень согласна с курсом на войну?
- Будапешт опасен для брюссельского мейнстрима не тем, что блокирует очередной пакет санкций или затягивает военное финансирование Киева. Венгрия опасна тем, что разрушает главный миф: будто бы Европа просто «защищается» и «готовится к миру через силу». Сийярто и Орбан, каждый в своей манере, вскрывают истинный замысел – подготовку именно к войне.
Для нас с вами заявления венгерского руководства – это симптом глубокого внутреннего раскола в ЕС, некий индикатор того, что часть элит всё-таки осознает, что запущенная машина может выйти из-под контроля в любой момент. Венгрия посылает сигнал о том, что альтернативная логика – это логика мира и договоренностей.
Возникает парадокс: страна – член НАТО и ЕС – де-факто выступает конфиденциальным свидетелем обвинения против собственных союзников, публично фиксируя факт подготовки к войне против России. И чем чаще Будапешт говорит вслух, тем агрессивнее на него давят – не только за «пророссийскую позицию», но и за то, что ломает нарратив.
Сийярто, сам того не желая, делает Москве важнейшее предупреждение: противник объявил сроки и наращивает силы под вполне определенный год. В западной стратегической культуре такие вещи делают не для красоты – это временные рамки, под которые стягиваются ресурсы, ломаются политические табу и подготавливается общественное мнение.
- Чем опасна ситуация для нас?
- Главный риск ситуации – в переходе от концепции «сдерживания» к практике «превентивного принуждения». Как только в европейских штабах укрепится убеждение, что Россия ослаблена, измотана или внутренне нестабильна, неизбежно возникнет соблазн «решить вопрос один раз и навсегда».
И чем ближе к 2030 году, тем выше будет цена политической ошибки и тем меньше останется пространства для уже нашего манёвра. С точки зрения российских интересов, красная линия здесь предельно ясна: не сохранять у европейцев иллюзию безнаказанности.
Важно не дать превратить 2030 год в фатальную дату. Именно поэтому заявление венгерского министра следует воспринимать как не истерический алармизм, а как раннее оповещение о том, что на континенте уже зажжён фитиль войны.
Вопрос теперь в том, кто первым осознает: игра, в которую втягивают Европу, не предполагает победителей. Жёсткий вывод: Европа действительно готовится к войне с Россией. Венгерский министр лишь сорвал покровы с того, что уже давно написано в кабинетах с закрытыми дверями. И чем дольше Европа будет обманывать себя словом «оборона», тем ближе она пододвигает к себе ту самую войну, о которой Сийярто рискнул сказать сегодня вслух.
