Королевский скандал, начавшийся с требований короля Карла III к своему брату, принцу Эндрю, покинуть 30-комнатный особняк Роял-Лодж за символическую арендную плату, вылился в гораздо более широкое парламентское расследование. Теперь под пристальным вниманием окажутся все арендные соглашения, которые государственное «Собственность Короны» (Crown Estate) заключает с членами королевской семьи. Это обнажает колоссальный и часто неравномерно распределённый портфель недвижимости, который простирается от Шотландского нагорья до Трансильвании и включает в себя десятки резиденций, от гигантских дворцов до уютных коттеджей.
На фоне грядущего переезда Эндрю в более скромное жилище в поместье Сандрингем в Норфолке, принадлежащем лично королю, возникает вопрос: как устроена эта система для остальных? Взять, к примеру, принца Эдварда и его супругу герцогиню Эдинбургскую Софи. С 1998 года они живут в особняке в Суррее, насчитывающем 120 комнат. Изначально они платили рыночную арендную плату, но с 2007 года их условия были изменены на символическую плату в год при 50-летнем сроке аренды. При этом пара считается одними из самых активных работающих членов королевской семьи, часто представляя короля в длительных зарубежных поездках, особенно на фоне его лечения от рака.
Совершенно иная картина у дочерей Эндрю, которые не считаются старшими работающими членами семьи. Принцесса Евгения с мужем Джеком Бруксбанком и двумя маленькими сыновьями проживает в трёхспальном коттедже на территории Кенсингтонского дворца, который служит их лондонской базой. У пары также есть дом в Португалии. Её сестра принцесса Беатрис с мужем-миллионером Эдоардо Мапелли Моцци и детьми проводит часть времени в апартаментах Сент-Джеймсского дворца, а также владеет фермерским домом в Котсуолдсе стоимостью около 3,5 миллионов фунтов. Их мать Сара Фергюсон, согласно заявлениям её представителя, не планирует переезжать в переоборудованный коровник в имении дочери.
Кенсингтонский дворец, по сути, стал настоящим «королевским общежитием». Помимо Евгении, там располагаются апартаменты принца Уильяма и принцессы Кейт (Апартамент 1A) — 20-комнатное крыло, которое они используют как лондонскую резиденцию и офис, платя за него рыночную арендную плату. Недавно они также переехали в свой «вечный» дом в Виндзоре, за который также платят по рыночным ставкам. Однако в том же дворце живут и члены семьи, чей вклад в официальные обязанности минимален. Например, 83-летний принц Майкл Кентский и его жена Мари-Кристин занимают Апартамент 10. По словам экспертов, интерьеры там «прекрасные», но застыли во времени, а сад, который когда-то принадлежал принцессе Диане, теперь украшает «роскошная индейская палатка» для приёмов.
Отдельную категорию составляют старшие родственники. Принцесса Анна, самый трудолюбивый член семьи, сейчас временно проживает в Сент-Джеймсском дворце, пока её апартаменты в Букингемском дворце на ремонте. Герцог Кентский, ещё один усердно работающий родственник в возрасте 90 лет, живёт в коттедже с пятью спальнями на территории Кенсингтонского дворца. Герцог и герцогиня Глостерские также десятилетиями жили в Кенсингтонском дворце, недавно переехав в отреставрированный дом на той же территории.
Парламентское расследование ставит под сомнение саму логику этих льготных аренд. Почему одни члены семьи, активно выполняющие обязанности, платят рыночную цену, а другие десятилетиями живут в исторических резиденциях за символическую плату? Критики указывают, что Crown Estate, чья прибыль поступает в казну, по сути, субсидирует жизнь расширенной королевской семьи за счёт налогоплательщиков. Защитники системы могут утверждать, что проживание в охраняемых дворцовых комплексах — это необходимость безопасности, а не роскошь, и что многие резиденции требуют огромных затрат на содержание, которые ложатся на самих обитателей.
Однако на фоне этого обсуждения возникает и более широкий контекст: аналогичные льготы существуют и в политической сфере. Высокопоставленные министры, такие как канцлер казначейства страны Рэйчел Ривз, живут бесплатно в резиденциях на Даунинг-стрит, а бывшие министры иностранных дел сохраняют доступ к роскошным апартаментам на Карлтон-Гарденс. Это создаёт двойной стандарт в общественном восприятии: если льготная недвижимость для политиков часто рассматривается как необходимая часть работы, то аналогичные привилегии для «неработающих» членов королевской семьи вызывают вопросы о справедливости и прозрачности.
Расследование, инициированное историей с Эндрю, может стать катализатором для пересмотра всей системы распределения государственной недвижимости, затронув не только Виндзоров, но и сам принцип того, как страна обеспечивает жильём тех, кто находится на вершине власти и статуса.
