Нет голоса — есть проблема

Григорий Явлинский — “МК”: “Когда наши люди не надеются повлиять на власть, они начинают решать свои проблемы криминальными путями”

Григорий Явлинский хранил молчание полтора года. Он не давал интервью, не комментировал происходящие события, не делал прогнозов и оценок, хотя продолжал заниматься политикой. Политологи и журналисты предрекали ему высокие назначения, строились разнообразные предположения на тему его контактов с президентом Медведевым, обсуждались возможности его возвращения на роль лидера “Яблока”. Но сам он не говорил ничего.  

Сегодня “МК” публикует первое — после долгого перерыва — интервью Явлинского.

— Полтора месяца назад вы встречались с президентом Медведевым. О чем вы говорили?
 

— Обсуждали политические проблемы, экономический кризис, угрозу социальных протестов.  

— Президент вас пригласил, чтоб обсудить их вероятность?  

— О протестах заговорил я, потому что считаю это важным. Впрочем, я полагаю, что протеста в виде массовых акций и выступлений не будет. Сейчас назревает история с ВАЗом, она особая. Но в принципе у нас люди не ходят протестовать, когда их прижмет. В нашей стране это протекает по-другому. Наш протест — это криминализация поведения населения на самом массовом уровне. Люди не надеются повлиять на власть и потому начинают решать свои проблемы как могут — криминальными путями.  

— И как президент отнесся к такой перспективе?  

— Со вниманием. Власть должна понимать, что внешнее поведение граждан, которые сто раз голосуют за “Единую Россию”, и их внутреннее, реальное поведение — это разные вещи. Внешнее спокойствие населения, страдающего от отсутствия справедливости и ясности перспективы, а теперь еще и от кризиса, имеет чрезвычайно серьезную оборотную сторону, и я считаю, что очень важно обсуждать такие темы с президентом.  

— По-моему, власти не очень волнуются по поводу внутреннего поведения. Им главное, чтоб внешнее было правильным. А как мы там друг друга душим, на нашем придонном уровне, — какая им разница, они это и видеть не видят.  

— Обсуждать надо то, что представляется существенным, с кем бы ни шел разговор. В этой связи я могу сказать, что есть целый ряд проблем, связанных с тем, что граждане удаляются от государства.
Во-первых, правозащитные организации. Вместо того чтобы пользоваться их информацией, вовремя реагировать на острые проблемы, власти их объявляют врагами из-за того, что они показывают недостатки и занимаются вопросами, которые власть сама решить не может.  

Вторая точка разрыва — местное самоуправление. У граждан нет возможности сделать детскую площадку там, где они хотят, заасфальтировать нужную им улицу. Полномочия и финансирование местного самоуправления урезаны так, что это больше похоже на профанацию, и еще раздаются предложения вслед за губернаторскими выборами отменить и выборы глав муниципалитетов.
Третий канал связи граждан и государства — политические партии. Они находятся в уродливом положении, закрепленном законодательством и реальной практикой, так что этот канал тоже не работает.  

Эти связки должны работать, иначе будут расти угрозы будущему страны, устойчивости ее существования. Все проблемы — от разрыва между людьми и государством.  

— Мы всегда так жили — в разрыве. Когда было по-другому?  

— Жили от одного коллапса до другого. Жили в Российской империи — закончилось 17-м годом. Жили в Советском Союзе — закончилось 91-м. Не нужно в третий раз через это проходить…  

— Почему вы полтора года не появлялись в прессе, не давали интервью?  

— Время такое, что больше надо думать, чем говорить. Тем более, иногда кажется, что основные вещи высказаны. И не раз.  

— А сейчас из-за выборов решили выступать?  

— В том числе из-за выборов. Я считаю, что выборы — дело важное. Несмотря даже на то, что наша избирательная система никак не может быть признана справедливой, правильной и точной.  

— Зачем тогда в них участвовать?  

— Я бы для себя решал прежде всего не то, какова избирательная система, а то, есть ли в списке для голосования люди, которым я доверяю и которых уважаю. Даже если они ошибаются, участвуя в кампании, в которой опять всех обманут, я за них проголосую.  

— Хорошо, если в вашем округе есть такие люди. А у нас раз в четыре года на подъезде вдруг появляется рожа — здрасьте, я ваш представитель во власти. С какой стати мне идти за него голосовать?  

— За “рожу” не голосуйте. Проголосуйте за того, кого знаете. За того, к кому сможете обратиться за помощью, когда на вас обрушится какая-то напасть.  

— За кого бы я ни проголосовала, результаты все равно сфальсифицируют.  

— Таким образом, вы сами отдаете все фальсификаторам, облегчаете им жизнь и упрощаете задачу. Нет голоса — нет проблемы. Не хотите ничего сами для себя делать — хотите, чтоб все решали за вас. Но “за вас” — вас могут только обмануть!  

— Мы криминализируемся. У нас свой путь.  

— Ну, конечно. Мы вот позвонили в крупную телекомпанию, сказали: давайте сделаем сюжет про военную реформу — какой должна быть армия. Там говорят: “Нам это неинтересно”. Как неинтересно? У вас кто — дочка? Нет, сын. И вам неинтересно, какая будет армия? Неинтересно. Почему? А я его отмажу.  

— Вы сами только что сказали, что наш народ не выходит с протестами. Этот человек — часть народа. Он не будет рвать тельняшку, а заплатит, чтоб сыну нарисовали порок сердца, и таким образом решит проблему.  

— Ну да, у нас теперь чуть не все — патриоты, чуть не все за советскую власть… Но при этом не хотят платить налоги и служить в армии.  

— Ага. Мы такие.  

— Ну и очень плохо. Потому что если вы отказываетесь улучшать свое государство, живущее, между прочим, на ваши деньги, то такое общество в XXI веке не имеет перспективы.  

— Вы говорите как человек, который смотрит на наше общество со стороны. Хотя могли войти во власть и переустраивать общество таким образом, чтоб у него была перспектива. Вас же неоднократно приглашали. Почему вы отказывались?  

— Скажу так: я вместе с обществом “со стороны” смотрю на власть. Это сознательный выбор. Я нахожусь в оппозиции с 93-го года, когда в России стал складываться бюрократический капитализм с игнорированием интересов граждан, клановостью, мафиозностью власти, отказом от учета прав личности в политике. У меня, как и у всех, был выбор из четырех вариантов: 1) присоединиться к власти и двигаться во взятом ею направлении; 2) отказаться от участия и пользоваться ситуацией для решения своих проблем; 3) уехать и 4) приложить все усилия, чтоб изменить это направление. Я выбрал четвертое. Разговор о том, можно ли это делать изнутри власти, не представляется продуктивным. Демократическая оппозиция должна быть открыта, публична, внятна. Иначе это не оппозиция, а заговоры и интриги. Заговоры, интриги, революции, бунты и перевороты никогда ни к чему хорошему не ведут. Я выбрал принципиально другой путь — публичного обращения к гражданам и публичного предложения альтернативы. В этом и заключается суть всякой оппозиции: чтоб в любую минуту она могла предложить кадровую и содержательную альтернативу власти — и в конкретных персонах, и в детальных программах. Более того, когда речь идет о персонах, важнейшим вопросом является личная подкрепленность той или иной линии — своей биографией. Слова имеют цену, только если они подкреплены личным опытом. И когда бывший первый вице-премьер начинает кричать на митинге: “Дадим деньги бедным! Снизим тарифы ЖКХ!” — это же просто невозможно слышать.  

— Вы считаете свой личный опыт безукоризненным?  

— Нет, совершенно не считаю. У меня было немало ошибок, я обычный человек, который ходит ногами по земле. Разговор сейчас не обо мне, а о стране. Я сейчас говорю о нескольких принципиальных вещах. Жить не по лжи, например. Невозможно работать в правительстве, которое врет с утра до вечера. В исключительном случае можно работать с людьми, даже если ты не вполне разделяешь их политический курс, но у тебя к ним полное доверие — ты можешь их убедить, они тебя могут убедить, вы можете содержательно что-то обсуждать. Но просто принимать участие — лишь бы в чем? Мне всегда казалось, что это не надо делать.  

— Вы видите какие-то изменения в нынешней политике?  

— Во внешней политике происходит то, что в прежние времена называлось “разрядка напряженности”. Но поворот к реальному партнерству с наиболее развитыми странами пока не просматривается. Это отношения скорее руководителей, нежели народов. Улучшение — результат смены руководства США, а нужно, чтобы у нас появилась своя новая международная философия, которая основывалась бы не на инерционном, а на модернизационном и европейском видении задач России.  

— Президент Медведев уже высказывается вполне по-западному. Выступая в ООН, он сказал, что основой всех отношений должны быть права и ценности человека. Никогда лидер нашей страны ничего подобного не говорил.  

— Еще он сказал, что петровская и сталинская модернизации — это опыт, который нам не подходит, потому что он уничтожает человека. Это очень важные вещи, особенно в контексте того, как проводились наши реформы.  

— Слова Медведева о том, что мы договоримся  с Путиным, кто станет в 2012 году президентом,  а кто премьером, никак не соотносятся с его заявлениями в ООН. Будто два разных человека говорили. Хочется понять, кому из них двоих верить — кто говорил искренне?  

— Искренность заявлений о намерении превратить Россию в страну, где общечеловеческие ценности действительно имеют значение, можно оценивать по трем критериям. Во-первых, за ними должен последовать отказ от политической цензуры, возврат прямых эфиров на телевидении, исправление судебных несправедливостей. Во-вторых, надо конкретно определить исторические перспективы России. Нельзя просто сказать: “Россия, вперед!” Вперед — куда? Если выходит лидер и говорит: Россия в течение 20 лет станет полноценным европейским государством — тогда это понятно. Это значит — разделение властей, независимая судебная система, отсутствие цензуры, освобождение СМИ. А просто “Россия, вперед!” — это что угодно может быть. У коммунистов, например, вперед — это назад в СССР. И, в-третьих, надо дать оценку сталинизма. Нельзя двигаться к демократии и одновременно внушать школьникам, что Сталин был хорошим менеджером.  

— Медведев же сказал, что сталинская модернизация нам не подходит.  

— Сказал, но это должно до каждой школы дойти, до каждого студента. Нужны системные изменения в направлении демократизации режима. Только таким путем Россия сможет стать современным, благополучным государством. Других вариантов нет, поэтому надо быстро принимать решение и двигаться в этом направлении. Не получится перехитрить историю. Чего тянуть резину?  

— Вы представляете, что значит — разрешить сейчас прямые эфиры и честные выборы? Мгновенно все пойдет вразнос. Начнутся такие социальные протесты, что нынешнюю криминализацию будут вспоминать, как тихую заводь.  

— Есть такая проблема. Подниматься на поверхность надо с учетом серьезных рисков, чтобы не сорваться еще глубже. Но подниматься необходимо! Цензуру отменять в СМИ надо, телевидение кардинально менять надо, реальное местное самоуправление необходимо, с правозащитниками найти понимание надо, неправосудные решения отменять надо… Нельзя оставлять все как есть!  

— Людей угнетает не цензура, а бедность. Они живут скудно, ютятся в крошечных комнатах, не имея перспектив. И пьют оттого, что заняться нечем. Надо помочь им подняться, но как?  

— Мы передали президенту программу “Дома-дороги-земля”. Людям надо давать бесплатные участки и дешевые кредиты на строительство собственных домов. Эта огромная, амбициозная программа. Благодаря ей вырастет внутренний спрос, поднимет голову малый и средний бизнес, а у людей появится достижимая цель, ради которой стоит вкалывать.  

— Не получится. Большой театр три раза вынести у нас могут. А бесплатно участок дать, да еще дешевый кредит, да еще малый бизнес пустить чего-то там строить — это вряд ли.  

— Все раньше или позже получится — если хотеть и делать. А если не делать, ничего не будет — никакого развития — без нормальных законов, независимого суда, прав частной собственности. А при таком парламенте, как сейчас, нормального закона и быть не может. Сейчас законы — это просто записки, которые пишет правительство, а парламент их оформляет. Нет борьбы мнений, обсуждений, разных точек зрения. Есть записки, которые выходят в виде закона.  

У нас никогда не будет никаких инноваций, никакого предпринимательства, модернизации, диверсификации — ничего не будет и не может быть при таком положении дел с законом, судами, с правом, при таком масштабе рейдерства и коррупции.  

— И что со всем этим делать?  

— Настойчиво и терпеливо добиваться изменения атмосферы в обществе и во власти.  

— Очередные абстрактные мечты наивного меньшинства?  

— Мы стараемся превращать их в повседневное дело, а со стороны это может казаться чем угодно — мечтами, несбыточными планами, — но им нет положительной альтернативы. Если этого не сделать, наступит такой упадок, что под сомнением окажется само существование страны.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру