– Юрий Сергеевич, расскажите немного о себе, мы давно с вами не беседовали.
– Я проходил длительное лечение, теперь — реабилитацию. Немного отвык от российских реалий, давно не держал в руках «Московский комсомолец» (улыбается).
– Приятно, что вы нас не забываете. Но сейчас такое время, что мы, работая на удаленке, сами не всегда имеем возможность полистать свежий номер своей газеты.
Что вас сейчас больше всего волнует?
- То же, что весь мир — коронавирус. Эта пандемия имеет угрозу и для биологической природы людей, и для социальной. Сейчас нередко можно услышать, что время либеральной демократии прошло, грядет время «социализма». Время централизации, мобилизации ресурсов. Сложно себе представить, чем и когда все это закончится, и не придет ли на смену этому коронавирусу какая-нибудь другая гадость.
– Человечество переживало пандемии и раньше...
– Да, в 1918 году была «испанка», которую американские солдаты привезли в Европу. По всему миру умерло больше 50 миллионов человек. Это страшно.
Еще раньше, в Средние века были эпидемии, которые выкашивали миллионы людей. Но никогда не было, чтобы весь мир был охвачен одним вирусом сразу. И от этого никуда не деться - это результат глобализации.
– Поэтому-то ее, глобализацию, и поставили теперь под вопрос... Мы снова начнем возводить железные занавесы?
– Глобализация, как и всякое другое явление, имеет позитивные и негативные стороны. Вот раньше мы покупали билет и летели, куда хотели. А теперь.. Я согласен с Ангелой Меркель в том, что эта пандемия - самый большой вызов человечеству со времен Второй мировой войны. Не в том, конечно, что она повлечет за собой военные действия, а в том, что это наводит ужас на миллионы людей по всему миру.
- Чем может обернуться для людей эта пандемия?
– Главное, нам - справиться с ней... Тяжело проболев полтора года, находясь постоянно в контакте с медиками, я понял, как серьезно надо относиться к этой сфере нашей жизни. Следует инвестировать больше средств в фарминдустрию, искать таланты и т.д.
А что будет с нами после пандемии, я не знаю. Сначала надо чтобы она закончилась, и человечество стало «экономически» приходить в себя. Так, падение цен на нефть сильно ударило по благосостоянию российского общества.
– Кстати, везде при падении цен на нефть, бензин дешевеет и только у нас дорожает...
– Это связано с нашими социальными механизмами. Они работают для выгоды богатых, а не в интересах всего общества. Это совершенно очевидно. Много говорилось, что ставка на сырьевую экономику, от которой мы никак не могли отойти, опасна. И вот сейчас наступил своего рода момент истины: необходимость в больших объемах сырья отпала. Что мы сможем противопоставить этому?
– Надо поднимать собственное производство, речь идет о необходимости национализации крупных предприятий в столь нестабильное время. Вот вам и поворот к социализму.
– Не думаю, что может все так круто повернуться в мире. Никогда люди так свободно не жили, как в период после 1945 года и до пандемии 2020-го. Хотя в чистом виде либеральной демократии не бывает. На Западе разные партии периодически сменяют друг друга: то придут к власти социал-демократы (как в Швеции) то консерваторы, - все это постепенно смешивается.
Думаю, что никуда эта модель не денется, - останется в золотом фонде тех социально-экономических инструментов, с помощью которых человечество обустраивает свою жизнь.
– Пандемия на время отвлекла нас от дискуссии по поводу конституционных поправок. Вы со всеми из них согласны?
– Я, к примеру, не понял, какое место займет Госсовет в конституционном устройстве страны. Вообще, многое неясно. Но по поводу того, что уже можно оценивать, я бы выделил новацию о «государствообразующем» народе. Это — русские. А якуты, эвенки и др. - это не «государствообразующий» народ? Налицо очень опасная тенденция – строить иерархию народов. Мы же – многоэтническая страна, и в этом вопросе надо быть очень осторожными. Кстати, нужно иметь в виду, что в случае принятия этих поправок мы окажемся в новой конституционной реальности.
– Меня например, больше расстроило, что из перечня поправок вычеркнули ту, что отменяла право представителей власти иметь собственность и счета за рубежом. По-моему, это должно быть одним из самых важных условий, если мы хотим по-настоящему укреплять свою страну.
- Разве ее отменили? Я это пропустил. Увы, это показывает, что наши элиты отстаивают прежде всего свои материальные интересы.
- До вас доходят новости об ИНИОНе?
– Знаю, что строят новое здание на месте сгоревшего, ходят слухи, что институт сольют с другой научной организацией, создадут что-то новое... Но это – слухи. Есть люди, которые утверждают, что прежняя модель ИНИОНа устарела, ее надо менять... А что менять? Наш институт — это настоящее окно в мир. В свое время Евгений Максимович Примаков сказал, что наша задача - открывать новые темы, новые школы, методологии социо-гуманитарной науки и транслировать это в российское обществознание. Мне горько сознавать, что дело всей моей жизни может распасться.
– Но вы тем не менее, не сидите, сложа руки, работаете над книгой. Расскажите, о чем она?
– Я ее уже написал, осталось только издать. Это смесь науки и литературы, написана в жанре эссе. Меня всегда тянуло к этому жанру, и вот сейчас я это осуществил.
