Обзвон столичных храмов дал неутешительный результат: не каждый священник может изгонять нечистую силу, умеют это делать единицы, да к тому же на такое действо следует иметь специальное разрешение вышестоящего духовного лица. Кстати, после таких обрядов сами экзорцисты часто болеют.
К тому же православная церковь очень строго относится к этому обряду, считая, что не так много одержимых бесом, сколько возомнивших себя оными. Хотя явление “одержимости” церковь признает, и чин такой, то есть службу, которая призвана избавить людей от одержимости, существует, но, с другой стороны, появилась сегодня и мода на отчитку от якобы одолевающих бесов, которую церковь не поощряет. Различает она также одержимость и психические заболевания. Так что с ходу совершать обряд экзорцизма в храмах не рекомендуют, надо сперва посоветоваться и с духовником, и с психиатром.
А пока церковь не идет на поводу у тех, кто возомнил себя одержимыми, эту нишу, как несложно догадаться, захватывают экстрасенсы. Надо сказать, РПЦ категорически не рекомендует прибегать к их услугам, игры с дьяволом — недетские игры. Но, как выяснили репортеры “МК”, поскольку есть спрос, есть и предложение.
Справедливости ради следует заметить, что за экзорцизм берутся далеко не все зарабатывающие на жизнь магическими безобразиями различной цели и направленности. Привороты, отвороты, наговор на удачу, финансовое благополучие, снятие порчи, так это всегда пожалуйста, по первому звонку телефона. А вот экзорцизм — чур меня, чур! Отказывали сразу. Поэтому, когда светскому репортеру “МК” все-таки удалось найти потомственную гадалку, которая согласилась было погонять черта поганой метлой, я возрадовалась.
— Вы кого отчитывать-то будете? — деловито поинтересовалась ворожея.
— Мужчина, лет сорок с лишним, — говорю, — профессия творческая.
— Он вам кто? — поинтересовалась гадалка, чем поставила меня в крайне неловкое положение.
— Мы, как сказать, ну работаем вместе… иногда… — после некоторых раздумий определила я.
— Хорошо, приезжайте, — милостливо вынесла вердикт ворожея, — фотографию не забудьте.
Фотографию я взяла поневнятнее, дабы не очень узнавалась, но все равно при предъявлении очень нервничала. Оказалось — зря. Гадалка никак фото не прокомментировала. То ли на всякий случай сделала вид, что поп-короля не узнала, то ли заняла грамотную позицию: она дама магическая, не от мира сего, перед ней все равны.
— Почему вы решили, что он одержимый? — спросила ворожея, назвавшаяся теткой Глашей.
— Да я так и не считаю вовсе, по мне — нормальный, дальше некуда, — говорю, — но вот он сам однозначно уверен — одержим! Потому как Дракулу играл. С ним уже такое случалось раньше, когда он черта изображал в гоголевских “Вечерах на хуторе близ Диканьки”. Он потом женщину оскорбил и с женой развелся. А теперь вот сыграл Дракулу и снова женщину обидел. Так что он, видимо, как бы это определить — подвержен вселению бесов. Ну, как другие, скажем, простудным заболеваниям. Пришлось ему тогда даже в Тибет ехать, очищаться.
— В Тибет! Да что они в наших бесах понимают! — саркастически фыркнула тетка Глаша, видно, приревновав к конкурентам. — Не могли его там очистить…
— Ну, значит, застарелый случай, — говорю, — прибили бесо-вирус, а до конца не вылечили, вот рецидив и случился.
Гадалка вновь очень пристально уставилась на фото.
— Вы знаете, в чем главная сложность изгнания беса? — вдруг спросила она.
— Ну, вообще-то не очень знаю, — призналась искренне, — все-таки ворожея-то не я, а вы. Но вроде как беса надо назвать по имени, чтобы приказать убраться восвояси, а он, гад, не признается, как его зовут.
— Примерно так, — снисходительно заметила колдунья, — а здесь мы, получается, беса знаем… Только вот не вижу я в нем Дракулу.
— Да я вот тоже не вижу, — говорю, — только Дракула разве вообще бес? Я, конечно, в дьявольских рангах не очень разбираюсь, но вроде как это реальный человек был, исторический персонаж.
— Неважно, — отрезала гадалка, — нет в нем ничего от Дракулы, да и вообще ничего от беса не имеется! На нем просто порча и еще венец безбрачия. Будем снимать?
“Вот те раз, — думаю, — обидно как, помочь ведь хотела”.
— А дорого венец с порчей? — осторожно так поинтересовалась.
— Не очень, — пожала плечами тетка Глаша.
— Рождественские скидки! — догадалась я.
— В Святки денег вообще особо брать нельзя… — протянула ворожея. — Только ведь совсем бесплатно… сами понимаете…
— Конечно! Работа такая! Так сколько?
— Снять порчу — две тысячи, венец безбрачия — три, если оптом будете делать — сговоримся за четыре…
“Ох, — подумала я, — а Киркоров-то нынче дорог!”
— Давайте так, — говорю, — порчу снимем, а венок пусть остается, все равно он жениться не планировал, так что венок ему не в тягость…
— Венец, — поправила меня ворожея, — так потому и не планировал, что безбрачие наложено. Лучше снять, конечно, он мешает, венец-то…
— На голову давит? — уточнила я. — Так, может быть, и срывы нервные отсюда, а не от одержимости?
— Все может быть, — согласилась тетка Глаша и после паузы добавила: — Ну хорошо, ради Старого Нового года да Святок сделаю для вас исключение — венец безбрачия снимем за три тысячи, а порчу в качестве бонуса — за пятьсот. А если добавите еще полторы, я вам его приворожу.
— Нет, — говорю, — спасибо, не надо. А вдруг он и правда бесноватый? Таскай его потом по монастырям, узнавай, как его беса зовут. Зачем мне такой проблемный привороженный? И вообще… я другого хочу.
— Давай другого приворожим, — охотно согласилась ворожея, — ты его принеси, — как-то очень легко перешла она на “ты”. — А хочешь — обоих, тогда скидку сделаю. Если одного за полторы, то двоих могу за две сделать, то есть этот, — и она ткнула в фотографию, — обойдется всего в пятисотку.
“Боже мой, — возликовала я, разыскивая в пачке захваченных с собой фотографий изображение своего любимчика — Валерия Леонтьева, — всего полторы тысячи! Это же один билет на галерку! Неужели всего за пятьдесят баксов это будет все мое?”
— Знаете, — говорю, протягивая второе фото, — обоих не надо, Боливар не вынесет двоих. А вот этого давайте!
— Нет, с такими не работаю, — решительно изрекла ворожея, едва глянув на фото.
— А за три тысячи? — взмолилась я.
— Нет, даже не уговаривай.
— Да почему? — говорю. — Чем он вам не угодил то?
— Ты что, — уставилась на меня гадалка, — не чуешь? Он же сам маг. Причем высшего разряда. У них энергетическое поле знаешь как зашкаливает? Так что нет и еще раз нет. Один раз связалась, чуть концы не отдала, потом полгода восстанавливалась.
— Багульничек, он ото всего помогает, — со вздохом процитировала я любимую фразу своего десятилетнего ребенка, большого поклонника фэнтези.
— А ты в теме, — задумчиво протянула бабка Глаша.
— Давайте тогда ему удачу наколдуем, что ли, — предложила я, — а то неудобно. Одному все, другому ничего.
— Ему не надо. Говорю же, он же сам маг и экстрасенс. Ему даже гадать не рекомендуется. Уж больно энергетическое поле сильное. Ну так что? С первым работаем? Он точно не вампир, его можно привораживать.
— Нет уж, — говорю, — не надо мне этого счастья, давайте снимем с него этот венок, тьфу, венец! А порчу заодно. Я вам плачу 2,5 тысячи, и все счастливы.
— Ну хорошо, — тяжело вздохнула тетка Глаша и пробормотала себе под нос: — До чего работа неблагодарная, все норовят подешевле, а ведь на здоровье нельзя экономить.
— Это на своем нельзя, — резонно заметила я, — а на чужом допустимо.
Гадалка вздохнула и зашептала над фотографией.
— Слушайте, — вдруг озадачилась я, — а это как вообще проявляется? Ну, снятие порчи, венца безбрачия. Человек сейчас не будет метаться, бросаться на кого-то?
— Сложно предугадать, — пожала плечами тетка Глаша, — да ничего, потерпит. Зато потом ему будет хорошо, он же очистится от скверны.
“И то верно! — подумала я, — главное, аура засияет как новенькая”.
Позже я узнала, что в то самое время, когда мы с гадалкой занимались чисткой энергетического поля Филиппа, он в Дубае во время концерта вооружился тряпкой и самолично вымыл сцену, на которой образовались лужи воды от цветов, что дарили Аните Цой, выступавшей до Киркорова. Намывая полы, Филипп приговаривал: “Мне заплатили, что ж, мне несложно и полы помыть...” После чего продолжил концерт. Зрители пребывали в шоке и восторге одновременно. Не берусь уверять, что именно в этот момент с Филиппа слетал венец безбрачия и сходила порча, но некое очищение, хотя бы рук, безусловно состоялось.
Обряд возвращения Киркорова в энергетическую норму длился недолго, не больше получаса. В конце ворожея немного потыкала в фотографию иголкой и вздохнула с облегчением — все!
На оставшиеся деньги я еще попросила ее пошептать над фотографией болеющего Бориса Моисеева, что обошлось всего в тысячу, а заодно — за полторы — поставить себе защиту от проблем на работе, что включало усиление благоволения со стороны начальства и снижение энергетического давления со стороны клиентов.
Таким образом, мой кошелек облегчился значительно. Правда, я надеюсь, что хотя бы Киркоров (Моисеев-то, бог с ним, пусть просто выздоравливает!) вложенные в себя деньги вернет. Натурой. Нет, я имею в виду совсем не то, что вы, быть может, подумали. Я про пение вживую.
