Полигон не свалка
Дмитровский полигон ТБО. Первым делом бросается в глаза какой-то непонятный пруд в бетонном котловане у самого подножья полигона. Черная-пречерная вода даже не блестит под солнечным светом. Оказывается, это фильтрат, который по трубам подается сюда из дренажной системы полигона. Вода в емкостях ждет своей очереди на очистку и отстаивается. Потом уже, после очистки, ее используют для проливки полигона.
Полигонов, обрабатывающих твердые отходы на промышленной основе, с использованием передовых технологий, в Московской области всего два. Рядом с Дмитровом, на который прибыли мы, и в Хметьево. В общей сложности они принимают порядка 2 млн. тонн отходов в год. Если учесть, что Москва “производит” в год 5,75 млн. тонн отходов, то выходит, что 3 млн. тонн (еще 0,77 млн. тонн потребляют мусоросжигательные заводы) уходят непонятно куда. Причем это “непонятно куда” долго искать не надо. В окрестностях Дмитровского полигона находится сразу несколько таких хитрых мест. И занимают они десятки гектаров.
Общаться с корреспондентами “МК” на них отказались наотрез. Информированные люди сказали, что нам еще повезло: ушли без эксцессов. Журналистов там не любят.
А здесь, на Дмитровском полигоне, машины с мусором принимают так: пришел грузовик, водитель вручил на въезде спецталон, его зарегистрировали, проверили (даже радиационный контроль есть) — и дальше машина разгружается. На свалках дело обстоит иначе. Кто-то взял в аренду кусок земли, договорился с кем надо и потом берет с каждой разгруженной машины, скажем, тысяч пять. Рекультивация земли и защита окружающей среды в подобный бизнес-план не входят.
Мы поднимаемся на самый верх — туда, где разгружаются машины. И видим, как из огромных фур погрузчик вынимает здоровенные квадратные брикеты. Дело в том, что в Москве существуют специальные станции перегрузки мусора. Там отходы из контейнеров мусоровозов прессуются. Каждый брикет — метр на метр. Весит он приблизительно 1200 кг. Их укладывают рядами. Так что представьте себе высоченное плато (около 20 метров над окружающей местностью), по которому ездят и разгружаются самосвалы, а вокруг вьются чайки и вороны. Причем базируются они на разных участках полигона. В одном месте сидят чайки, а в другом — вороны.
Несъедобный пирог
Но начинается возведение мусорного монблана с котлована глубиной около 20 метров. На его дно уложили специальный изолирующий материал, чтобы фильтрат не уходил в грунтовые воды, а по дренажным трубам отправлялся в отстойники для очистки. После того как на полигон начинают свозить ТБО, через каждые 2 метра мусорного слоя все присыпается слоем земли. Землю частью привозят из разного рода карьеров (за деньги, кстати), а частью используют золу, оставшуюся после сжигания на спецзаводе. И проливают все той же самой технической водой, образовавшейся после очистки стоков. Это делается в целях пожарной безопасности. Затем, когда этот пирог из мусора достигает определенной высоты, сверху опять насыпают слой земли и высаживают кустарники и растения. В теории все легко, но на деле очень сложно хоть как-то складировать и перерабатывать отходы такого мегаполиса. Ведь только этот полигон занимает 60 гектаров.
Расспрашиваем одного из здешних ветеранов. Александр работает машинистом экскаватора на полигоне уже 7 лет. Считает, что работа у него нужная, хоть и не гламурная.
— Когда сложнее всего? Наверное, в период дождей. Фуры буксуют, да и вообще мороки больше. А если жарко или там мороз нормальный, то никаких проблем.
В штате здесь работают около 100 человек. И 40 единиц техники. Включая финские специальные катки-уплотнители весом от 27 до 45 тонн. Вкалывают 24 часа в сутки, 365 дней в году. На круг выходит 400 грузовиков в сутки. Настоящее производство. Только на выходе с конвейера мы видим не промышленную продукцию, а складированные ТБО. Причем в Западной Европе полигонов ТБО уже почти не увидишь. Там отходы утилизируют по полной программе. Либо сжигают (и получают на выходе электроэнергию и теплоэнергию), либо отходы идут в рециклинг. Нам, понятное дело, до этого еще далеко. Зато недалеко до того момента, когда тот же Дмитровский полигон исчерпает свои резервы. И куда денутся 15% столичного мусора (а именно столько привозится сюда)?
Свальный грех
Николай трудится на погрузчике на этом полигоне уже лет пять. Естественно, задаем пресловутый вопрос:
— Находите что-то интересное?
— Да что тут можно найти! Сами посмотрите. Сплошная пластиковая тара. Во всем мире ее перерабатывают, а у нас всего много. Нам отбросов не надо. Так и живем не по средствам…
Что верно, то верно. Не по средствам. И абсолютно не думаем о дне завтрашнем. Скажем, на Дмитровском полигоне выдерживают санитарные нормы — может, потому, что объект государственный. Ближе чем в километре здесь домов нет. А в пяти минутах езды в сторону видим свалки, отстоящие от жилых домов метров на 200–300. И понятное дело, что люди, когда заходит речь о полигоне, недовольны, потому что считают: полигон “заодно” со свалками. А полигон не свалка. Это нам здесь сказали раз 30. Как не уставали повторять, что за предприятием следят все. А еще специалистов из других регионов России обучают. Где еще учить?
И это еще легкий вопрос. Что станется с Москвой, когда возможности полигонов исчерпают себя? Вот на какой вопрос хочется получить ответ. Хотя можно представить, что же будет.
Тогда расцветут разного рода свалки. Вот небольшая выкладка. В среднем полулегальная свалка принимает до 100 грузовиков в сутки. Умножаем на среднюю цену в 5 тыс. целковых: 500 000 руб. В месяц выходит 15 “лимонов”. С одной свалки. Без каких бы то ни было инноваций и прочей дребедени. Торговля героином отдыхает. Возможно, с ней даже легче бороться, чем с нелегальным мусорным бизнесом…
