Неравнодушный блогер Тимур Нечаев поработал за Таганский суд, судью Ларину, Прокуратуру, за все правоохранительные органы страны. Интернет переполнен фактами этого дела, потому кратко: Владимир Макаров получил 13 лет якобы за изнасилование дочери. Решающим стало заключение эксперта Лейлы Соколовой, специалиста Центра психолого-медико-социального сопровождения "Озон" (далее ЦПМСС «Озон»). В рисунках девочки («кошки с фаллосоподобными хвостами») она увидела косвенное свидетельство того, что "ребенок вовлечен в сексуальные отношения".
Тимур Нечаев повёл блиц-расследование и выяснил: эксперт Лейла Соколова участвовала в садомазохистских лесбийских вечеринках, давала объявления, указывая свой номер телефона приглашая девушек для публичного выполнения мазохистских ролей. Себе Лейла оставляла роль доминатрикс, «строгой госпожи», наказывая на сцене своих «служанок».
Дальше - Интернет-взрыв. Вплоть до:
probegi: Интересно, какие картины блуждали в ее мозгу, когда она строчила текст той самой экспертизы? Набухал ли клитор? Твердели ли соски?
giorg5: эта милая барышня похожа на внештатную сотрудницу гестапо
А простая женщина, неэксперт, в том кошачьем хвосте увидела «…скорее баклажан, а не фаллос».
Лейла признав себя на лесбо-садо-мазо фото, сказала, что её заключение было предварительным, а нынешняя её травля подсудимому Макарову не поможет.
В Интернет-буре вы найдёте море призывов «дотравить» Лейлу вплоть до увольнения её из ЦПМСС «Озон».
Мое предложение - ровно наоборот.
Во-первых, «дотравливать» попавшегося человека не совсем красиво. Во-вторых, добившись её изгнания вы перечеркнёте главное достижение блиц-расследования. Вдумайтесь только! Лейла в «Озоне» — это лучшая эмблема, маркер, сигнал «SOS». Это — знамя огромной государственной проблемы.
Теперь все видят как халурщики в судах и Следственном комитете отреагировали на президентскую кампанию «Борьба с педофилами». Но само наличие Центра психолого-медико-социального сопровождения "Озон" — вот чему надо изумляться больше всего! Центр "Озон" исследует «Картинки кисок с хвостами» за госденьги, регулярно получает от следственных органов заказы вроде нынешнего. А еще центр "Озон" – основной поставщик психологических экспертиз в судах по делам, связанным с насилием над детьми. Он стал практически монополистом.
Я против травли Лейлы Соколовой на том основании, что ее хобби, вполне невинное по нынешним временам, не нравится блюстителям "облико морале". Садомазохизм в цивилизованных пределах - давно уже не извращение. А доминатрикс, играющая роль "строгой госпожи", как раз в полной мере осуществляет миссию психотерапевта, "санитара леса". Люди, посещающие соответствующие салоны и клубы, с большой долей вероятности не станут новыми чикатилами. Они реализуют свои фантазии максимально безопасным для общества способом. Общество должно быть благодарно таким дамам...
Но вернемся к главному. Кроме щедрой оплаты изучения «Картинок с кисками», существует возможность манипулирования вердиктами. Представьте: не чиновнику Макарову, а какому-нибудь миллиардеру грозит 13 лет, и судьба его «империи» зависит от того как посмотрят на «хвосты кисок». Плюс всегда есть подвижный легион адвокатов — практически легальных посредников в деле «работы с экспертами».
Так вот. Тезис мой прост. Вообще не надо рассматривать подобные рисунки в судах. Где граница их объективности?
Первым приходит в голову рисунок, описанный в детской песне: «Солнечный круг, небо вокруг, это рисунок мальчишки». Солнце с лучами — чем не «круг с торчащими фаллосами»? Абсурд? Тогда укажите границу между этим абсурдом и рисунками по делу Макарова.
Тут-то директор "Озона" и козырнет: «Так я-то зарегистрировал свой Центр психолого-медико-социального сопровождения при Департаменте образования Москвы! И договорился с судами Москвы, что Эксперт — Я!».
Вот мы и добрались до самой сути. Вот теперь-то и можно по классику: «дальнейшее — молчанье»…
Одно должен сказать. Если уж брать курс на ювенильную юстицию, на пример США, где тысячи адвокатов миллионереют на исках, вчиняемых родителям детьми, то нужно знать и о некоторых тонкостях настоящих психологических экспертиз.
Бывший (давно ушел с этого «рынка», ну никак не конкурент "Озону") врач Алексей Смирнов по давней русской традиции стал писателем. И его рассказ «Визит Сэма Стоуна» квалифицированно описывает работу настоящих психологов.
Ненадежность детских показаний в судах — известная проблема. Дети желают понравиться взрослым и отвечают исходя из этого, они плохо отличают реальный факт от вымысла. Вот психолог (настоящий) объясняет в рассказе Смирнова директору школы:
— Для этого существует эксперимент, известный в научной литературе как «Визит Сэма Стоуна»… Детей, посещавших детский сад, предупредили, что к ним придет в гости некий Сэм Стоун. Им предложили внимательно следить за всем, что тот будет делать. Постараться запомнить все его поступки. Всех разбили на две группы. Одним сказали, что Сэм Стоун — неуклюжий, смешной субъект, настоящий недотепа и увалень. Другим ничего подобного не говорили. Сэмом Стоуном, конечно, был тоже ученый, член коллектива исследователей. В назначенный день он пришел, провел в детском саду пару минут и удалился.
Прошла неделя. Детей разбили на прежние группы и стали допрашивать. Первых, которые ждали, что к ним явится неуклюжий Сэм Стоун, всячески провоцировали: «Помнишь, как Сэм Стоун поскользнулся? Помнишь, как он порвал книжку? Помнишь, как он пролил какао на плюшевого медведя?» Результат получился ошеломляющий: с этим согласились чуть ли не все и говорили: да, мы помним; да, он порвал книжку. Хотя на самом деле Сэм Стоун ничего подобного не делал. Такие же вопросы были заданы второй группе. Эти дети, как я сказала, не знали заранее, что Сэм Стоун неуклюжий. Поэтому они «вспоминали» про мишку и книжку реже. Но — что удивительно — все-таки вспоминали! А еще через три недели дошло до того, что детей просто не удавалось переубедить. «Так мы же видели», — говорили они и даже обижались.
— Надо же! — восхищенно улыбнулась директорша.
— Мы пойдем дальше, — пообещала гостья. — Мы придем через год, когда старшая группа станет подготовительной, и убедим их, что Сэма Стоуна не было вообще.
— Детство быстро забывается, — вздохнула та (...).
Здесь, заметьте, речь о словесных показаниях, не рисунках. Люди стараются, проводят эксперименты. По-моему, первый признак любой настоящей науки в том, что она указывает границы применимости своих методик.
В интернете можно найти слова директора "Озона": «Лейла Соколова — лучший работник. За 5 лет к ней ни одной претензии». Какие вообще могут быть претензии к представителю фирмы-монополиста? Кроме всего прочего, директор даже не учитывает (может и не знает) того факта, что некоторые лесбиянки (даже если исключительно ролевые) — мужененавистницы, и могут далеко заходить в своих интерпретациях кисок с хвостами.
А я бы к делу Макарова подключил… например, уборщицу в том самом Таганском суде. Почему нет? Простой здравый смысл пока никто не отменял. Пускай и ответит она по поводу «лесбийской садо-мазо-экспертизы» грубо-прямой народной присказкой: «Голодной куме — лишь … на уме».
Так что Лейлу Соколову — непременно оставить в «Озоне»! Но сам «Озон» после столь скандальной истории — отключить от этой экспертной госхалявы. А если кто из родителей заинтересован получать кошачье-фаллосные рассказы, пусть сам платит «Озону», а государство тут не причем.
И напоследок.
Вспомните самые чернушные годы перестройки: ларьки, видеокассеты, кооперативные туалеты, общая нищета, но у сексологов — верный кусок хлеба. Определяли: что эротика, что порнография. Эвересты трёпа: «Половой акт показан как самоцель или имелся художественный замысел?»
Единственный объективный критерий был у японцев в 1960-1970-х годах: видны волосы на лобке — порнография, нет — эротика. (Вспомнилось только потому, что в моей завершаемой книге «Таков Дальний» есть глава о Японии тех лет).
В чём фишка? Для экспертиз по японскому критерию сексологи не нужны. Просто люди с нормальным зрением.
