Если вы попытаетесь поискать американскую реакцию в СМИ, вы найдете лишь нудный фактологический пересказ без комментариев. Информагентство The Associated Press сообщает из Москвы, что Путин «охарактеризовал американский закон как политизированный и недружественный шаг и с похвалой отозвался о планируемом ответе российского парламента». Газета The Washington Post подробно рассказывает историю Сергея Магнитского, который работал юристом в Hermitage Capital Management – компании, которая «когда-то была самым большим иностранным инвестором в России», а потом впала в немилость. The New York Times пишет о «яростной реакции Кремля на закон Магнитского», пересказывает тирады Путина об узниках Гуантанамо и сообщает, что Геннадий Онищенко «с негодованием отреагировал» на предположение, что есть связь между Актом Магнитского и запретом российских властей на ввоз мяса и Америки. Вряд ли кто-то усомнится в том, что связь есть, но газета не комментирует высказывание главного блюстителя нашей санитарии.
Политкорректные американцы даже не задают вопроса, который явно напрашивается: почему российские госаппаратчики приняли так близко к сердцу Акт Магнитского, явно относящийся к ничтожно малой, притом не лучшей, части российского общества? Не относятся ли они сами к этой части?
Американский закон предусматривает составление списка лиц, причастных к убийству Сергея Магнитского, и других нарушителей прав человека в России. Людям из «черного списка» закроют (кое-кому уже закрыли) въезд в США, заморозят их банковские счета. Это больно для фигурантов – и хорошо с точки зрения защиты прав человека в России. Недаром Людмила Алексеева, Лев Пономарев и другие российские правозащитники, которые вышли из президентского Совета по правам человека, решили разместить в Интернете «доску позора» и передавать имена вывешенных на ней персон в Конгресс США и Европарламент – чтобы в отношении них начали действовать санкции (см. «МК» от 18 декабря с.г.).
Но вот больно ли кому-то в Америке от санкций российской стороны? Таких людей можно найти, но их немного. В их число определенно не входят судьи, выносившие решения по делам приемных родителей, плохо обращавшихся с усыновленными детьми из России. А также сотрудники ФБР и прочих силовых структур, причастные к доставке в США российских граждан, обвиненных в контрабанде оружия и наркотиков, – Виктора Бута и Константина Ярошенко. А также прочие работники государственных ведомств США. Зачем им ехать в Россию? Чтобы посмотреть Золотое кольцо? Интересно, конечно, но не жизненно важно. Можно с американским паспортом поехать без визы в большинство других стран мира – к примеру, ту же Украину, где древних церквей с позолоченными маковками не меньше, чем в России, и покушать-погулять можно ничуть не хуже. Ну, а уж под российские финансовые санкции вообще вряд ли кто попадет: разве угораздит американца положить деньги в российский банк? Вот наоборот – это пожалуйста: фигуранты из «списка Магнитского» наверняка держат свои денежки кто в Америке, кто в Европе. Не держать же их в странах – друзьях России, которых Москва защищает от вражеского Запада, – Сирии, Иране или Венесуэле!
Так кто же пострадает от кремлевских санкций? Усыновители российских детей из Америки. Властям РФ не впервой наносить удар по зарубежному усыновлению – еще в начале 2000-х они почти искоренили деятельность посреднических агентств, хотя без них мало кто из рядовых граждан способен самостоятельно иметь дело с российской бюрократией. Результат налицо: если в 1999 году американцы усыновили и удочерили 4348 маленьких россиян, то в 2011 году – в пять раз меньше. Кто от этого пострадал? В первую очередь несчастные обитатели российских приютов для детей-сирот, где можно брать из жизни сценарии для фильмов ужасов почище Стивена Кинга. Там, по данным Министерства образования и науки РФ, находится порядка 670 тысяч детей.
«Я считаю, что настраивать россиян против Америки, вышибая из них слезу по поводу судьбы несчастных сирот, абсолютно аморально, – говорит по поводу «закона имени Димы Яковлева» бывшая петербуржка Лидия Д., хозяйка одного из старейших усыновительных агентств Калифорнии. – Хуже всего не тем детям, которых усыновляют иностранцы, – с ними случается что-то плохое в одной десятой процента случаев; хуже всего тем, кто остается в российских детдомах. Я знаю – я это видела много раз во многих регионах России».
Опустим для краткости рассказ Лидии о взятках, без которых в России, по ее словам, не проходит ни одно усыновление: любой россиянин знает, как делаются дела на российских просторах. Крупные взятки, которые вынужден давать иностранный усыновитель (западные идеалисты сами это делать не умеют) накладываются на десятки тысяч долларов официальных поборов (от которых российские усыновители официально, если не фактически, освобождены). Российские власти должны им в ножки кланяться, а не запреты вводить. А уж с учетом того, что детей им почти всегда дают не здоровых, а серьезно больных и что процедура усыновления для иностранцев на порядок сложнее, чем для россиян, – так вообще памятники этим иностранцам ставить надо. Ну, а отдельные трагические случаи неизбежны – в семье не без урода. В России от рук отечественных усыновителей и натуральных родителей ежегодно гибнет детей на несколько порядков больше, чем российских детей за рубежом.
...Кто еще должен бояться российских санкций? «Люди, ответственные за создание секретных тюрем», – указывает The Wall Street Journal со ссылкой на московские угрозы. Ну, эти уж точно не торопятся ни поехать в Россию, ни разместить деньги в российских банках. Придется поискать кого-нибудь еще...
