— Анастасия, сейчас прошло некоторое время после вашего ухода из мюзикла, страсти улеглись, что все-таки заставило вас тогда покинуть проект?
— Я по-прежнему могу сказать только одно: я ушла из-за усталости физической и моральной. Я сыграла Рокси 170 раз, иногда приходилось играть по восемь спектаклей в неделю, я элементарно не успевала восстановиться после работы, у меня не было времени не только на общение с друзьями и близкими, даже на прогулки. Всему же когда-то должен наступать логический конец.
— Анастасия Стоцкая тем не менее высказалась в том плане, что вам не хватило профессионализма.
— Я не стану уподобляться тем, кто сводит счеты. Скажу больше — в чем-то я Анастасию понимаю. Она первая играла эту роль, отдала ей много сил и времени, для нее это особенные воспоминания, конечно, ей очень хотелось вернуться в этот мюзикл. Возможно, когда пройдут годы, у меня тоже возникнет желание вновь сыграть Рокси, но пока его нет.
— Ваш уход совпал с приходом Филиппа Киркорова, он как-то повлиял на это решение?
— Нет, мое решение от него совершенно не зависело. Более того, сразу было известно, что Филипп вернется в проект, еще когда меня только утверждали на роль. У нас с ним нормальные отношения, и они ничуть не испортились из-за «Чикаго».
— Что вам дала работа в этом мюзикле?
— Сценический опыт, да и популярность. Сегодня я все чаще выступаю не только как певица, но и как ведущая. Вот начала работать с Николаем Басковым на «Субботнем вечере», там тоже съемки идут блоками по многу часов подряд, мы находимся в павильоне без солнечного света и свежего воздуха, это очень непросто, нужны и профессионализм, и выдержка. Но Николай меня сильно поддерживает, он очень позитивный человек.
— Если столько времени у вас уходит на работу, когда же вы успеваете уделять внимание семье, мужу?
— У нас с Глебом, я бы сказала, осознанный брак. Мы создали семью уже в том возрасте, когда многие вещи успели пережить и осознать. У меня был свой, не очень удачный жизненный опыт в личных отношениях, у него тоже. Поэтому наш брак построен не только на голых эмоциях. Это помогает совмещать работу и личную жизнь.
— Не задумываетесь ли вы о детях?
— Не просто задумываемся, а активно работаем над этим. Но не все так просто, нам уже не по 16 лет, но мы очень стараемся, чтобы дети у нас появились.
— А пока их нет, кто в роли самого маленького и обожаемого? Может быть, какое-то домашнее животное?
— У нас в доме живут три шпица.
— С их появлением связаны какие-то истории?
— Первую собачку мне подарил Глеб, и мы дали ему имя Сахарный Пончик. Муж уезжал в Америку и, чтобы я не скучала, принес в дом это чудо. Мы называем его «наш сыночек». Спустя какое-то время в доме появился котенок. На улице я стала свидетелем, как девушка и парень оставили его возле мусорки и пошли себе дальше. Пока я стояла над ним и придумывала: «Что делать?» — откуда-то появилась стая довольно агрессивно настроенных собак. Я поняла, что они сейчас разорвут малыша прямо у меня на глазах, и быстро его схватила. А потом уже я оказалась в роли человека, который сейчас должен бросить котенка на улице. Конечно, я не смогла этого сделать. Котенок пожил у нас некоторое время, но у Глеба оказалась аллергия на кошачью шерсть. Мы, понятно, девочку пристроили в очень хорошие, любящие руки, но Пончик уже привык, что у него есть подружка, и очень скучал. Тогда мы завели ему девочку. А потом у шпицев наших знакомых родились щенки черного цвета — это, кстати, редкость. И вот одного щенка не забрали, как планировали, и тогда мы решили взять третьего.
— Но ведь такое количество собачек нуждаются в заботе, уход за ними требует времени.
— У них есть няня. Разумеется, мы сами не успеваем их выгуливать, а собачкам же надо походить по улицам, понюхать, отметиться, в общем, у них своя жизнь, так что нам помогает с ними помощница.
■ ■ ■
Глеба Матвейчука для интервью нам удалось поймать только на следующий день, после глубоко ночного концерта.
— Вы успели выспаться? Ведь концерт завершился с рассветом.
— Сегодня прекрасно выспался, но я не люблю ночные концерты, это не мое. Я очень удивляюсь, что столько людей приходит на концерты ночью, я бы спал.
— То есть вы — ранняя пташка?
— Нет, я ночной человек, но домашний. Публичная ночная жизнь, клубы — это не моя история. А уж работать ночью вообще очень сложно — человек спит и голос спит.
— То есть артист должен высыпаться, иначе голоса не будет?
— Да нет, на самом деле нельзя зависеть от голоса, человек привыкает ко всему, и если он начинает от чего-то психологически зависеть, это ведет к проблемам.
— Вы сталкивались с этим в жизни?
— В детстве. Тогда я очень сильно зависел от голоса. В семь лет я попал в театр в городе Минске, но поскольку я был еще ребенком, то мне насоветовали, да я и сам начитался, что за голосом надо следить, горло постоянно в тепле держать. В итоге у меня развились хронический фарингит и зависимость от голосового аппарата. Но потом я принял для себя принципиальное решение (это был, наверное, уже вменяемый возраст, 15–16 лет), что человеку должны подчиняться какие-то вещи. И я перестал думать: съем ли я мороженое, выпью ли холодного и что будет потом. И я как-то стал здоровее, забыл, что такое фониатры, лор-врачи, принципиально начал всех их игнорировать — и у меня стало меньше проблем.
— То есть вы с детства осознавали, что у вас есть нечто особенное — красивый голос, как дар божий?
— У меня нет убеждения, что у меня какой-то суперголос, это ваши слова. Я считаю, что любой голос можно развить, и понимаю, что голосовой аппарат — это те же мышцы, которые можно определенным образом наработать. И мастерство дается только через труд. А люди, которые не понимают, как извлекается звук, которым это от природы дано, — вот они-то и боятся его потерять, потому что они не понимают, как этим управлять. Я никого не имею в виду конкретно. Просто у меня есть такое убеждение, что людям, которым от природы дан голос, надо работать, чтобы понять, как это все действует, чтобы, если вдруг что-то случилось, знать, как все исправить и снова встать на рельсы.
— Вы с детства хотели стать артистом или, быть может, вас какое-то время прельщали, как многих мальчиков, точные науки: математика, физика?
— С семи лет я осознанно хотел стать артистом, а точные дисциплины у меня шли не очень хорошо. Зато мне нравился волшебный, мистический запах сцены, он очень особенный.
— Настя охарактеризовала ваш брак с ней как осознанный, зрелый, правильный, это так?
— Настя очень интересный, талантливый человек, красивая женщина, у нее много очень хороших качеств, она умная, профессиональная, рассудительная, при этом очень женственная.
— Но при этом очень занята своей работай, это не мешает вашему браку?
— Здесь самое главное — отделить личную жизнь от профессиональной, творческой. Я очень хорошо понимаю, что у нее своя актерская жизнь, которая совершенно не касается меня, мы идем разными творческими путями. А что касается личной жизни, это уже наше совместное, если творческие люди друг друга понимают, это уже залог отношений.
— Взаимной творческой ревности не возникает к успехам друг друга? Ведь актерская профессия очень ревнивая.
— По крайней мне у нас в семье такого нету, и слава богу. Я очень радуюсь успехам Насти, у каждого свой путь, я не совсем могу сказать, что мы занимаемся одним и тем же. Анастасия в первую очередь актриса, а я музыкант.
— Она сказала, что вы хотите детей и работаете над этим.
— Да, я хочу много детей.
— А кого первого?
— Дочь.
— Так любите женщин?
— Да, я люблю женщин.
— А как же радиоуправляемый вертолетик? Ведь все знают, что мужчины хотят первого мальчика, именно чтобы самим играть в эти вертолетики.
— Нет, пусть будут куклы. Мне просто нравятся девочки.
— В вашем проекте «Две звезды» вы выступали с Ольгой Кормухиной, что вам дал этот союз?
— Я считаю Ольгу самой главной сегодня вокалисткой на нашей сцене. То, что она может делать голосом, другие не повторят. Она очень мощная певица и мой учитель.
— Ольга рассказывала, что во время выступлений часто приходила больная, без голоса, и лишь Бог возвращал ей возможность петь, и что это постоянно держало вас в напряжении.
— Она очень верующий человек, но у нее огромная сила воли. Когда она выходит на сцену, то становится совсем другим человеком. Она лидер и может своей силой воли превозмочь все болезни. Я наблюдал это почти каждое выступление, это было настоящее преодоление.
— То есть божественного проведения в том не было?
— Ну почему? Здесь невозможно все собрать под одну гребенку. Конечно же, ей помогали молитвы, но я видел и человеческие качества, осознавал, что она борец.
— Вы — верующий человек?
— Да, верующий.
— И такой правильный, судя по вашим ответам. А у вас есть какие-то пороки?
— Есть у меня пороки, я простой человек, но я не буду о них говорить.
— Вы не употребляете алкоголь, не курите, если вам что-то упадет на ногу, не ругнетесь матом?
— Думаю, что ругнусь, но люди не очень любят говорить о своих пороках. А вот не курю я с детства, с тех пор как мои одноклассники уже это делали. Я всегда выбирал позицию, чтобы идти в протест.
— Вас за это не лупили? Дети не любят, когда кто-то идет наперекор всем.
— Вы не поверите, но я был первым бойцом во дворе, мне часто приходилось отстаивать кулаками свою позицию.
— Родители ругали, когда вы приходили с синяками или, наоборот, гордились?
— Не ругали, но и не гордились. Они на другой счет гордились, я вырос в киношной семье, и меня с детства пробовали в разных ипостасях, от хореографии до фигурного катания, но я оказался не по этой части, выбрал другую историю — музыкальную.
— Какой вид отдыха вы предпочитаете?
— Лучший отдых — это путешествия, то есть поменять декорации, среду на короткое время. Но москвичам очень сложно отдыхать, потому что Москва держит, и если уезжаешь на короткое время, ну там на неделю, то это практически бесполезно. Три дня уходит только на то, чтобы мозг перестал работать в определенном ритме. А что касается отдыха, то поскольку в Москве мы очень много работаем, то лучше всего отключиться и выбрать пассивный отдых, где-то на берегу океана, чтобы ничего не делать, такая перезагрузка.
— Вы уже очень узнаваемый человек, поклонники жить вам не мешают?
— У меня замечательные поклонницы, очень творческие, и у нас дом состоит из подарков от наших почитателей. Это чашки, ложки, зеркала, подушки, очень много портретов, сделанных вручную, куклы, матрешки. Я был просто в шоке, когда после проекта «Точь-в-точь» мне подарили матрешку из моих образов. Какие-то фотоальбомы, обои, люстры, игрушки елочные с нашими фотографиями. Все очень трогательно, креативно, уже огромная коллекция собралась дома.
— Сглаза не боитесь? Или приворота...
— Я в суеверия не верю, я же верующий человек. Конечно, есть какие-то моменты, которые в детстве нам прививают, посидеть там на дорожку, но так, в общем, я не обращаю особенно внимания на мистику.
— Если вы не решились рассказать о своих пороках, скажите тогда, что бы вам в себе хотелось изменить?
— У меня такой организм, что если я себя настраиваю на рабочий лад, я могу пахать как рабочая лошадка. Но как только я даю себе какое-то послабление, то сразу начинаю лениться. Я мог бы быть более работоспособным... Хотя не знаю, у каждого человека все ведь по-разному. У меня все импульсами происходит, а Настя, скажем, она более методичная. Все мы разные, невозможно равняться на кого-то, у каждого своя физиология, психология, своя нервная система, и невозможно найти себе подобного, чтобы скопировать его жизнь и его дорогу к успеху.
