Официальное решение провести такой парад было принято в конце мая 1945-го на заседании «первых лиц» в Кремле. Сама идея исходила от Сталина: полтора месяца спустя после разгрома гитлеровской Германии устроить на Красной площади помпезное шествие армии-победительницы.
Конечно, главным действующим лицом этой «супер-акции» должен был стать военачальник, принимающий парад. Роль триумфатора наши кремлевские большевики дружно предлагали исполнить самому Иосифу Виссарионовичу, но тот отказался, пояснив ситуацию: «Традиция к нас в России такая: на коне на Красную площадь выезжать, а я уже стар в седле скакать. Есть у нас два маршала-кавалериста – Жуков и Рокосcовский. Вот пускай один командует парадом, а другой парад принимает!»
И еще одно указание дал «хозяин»: чтобы гарцевал Жуков перед парадными «коробками» сводных батальонов непременно на белом коне.
Откуда взялась подобная прихоть? Видимо Сталин отлично знал, что русские полководцы-победители – Румянцев, Суворов, Кутузов,.. – в особо торжественных случаях выезжали к войскам именно на белых лошадях, тем самым символизируя славу русского оружия.
«Главные военные лошади Советского Союза» содержались в те годы при манеже Министерства обороны в Хамовниках. Здесь холили-лелеяли Слединга и Софиста – любимцев маршала Буденного; в денниках стояли красавец Символ для Ворошилова, Полюс – для маршала Рокоссовского... Среди прочих «VIP-скакунов» находились и две лошади Георгия Константиновича – Мелекуш и Ода. Но ни один из этих коней не годился Жукову на роль «персонального транспортного средства» во время торжественной церемонии 24 июня: масть не та, не белая. В итоге конь, которому в июне 1945-го доверили столь ответственную «парадную» роль, на самом деле был чужаком в элитной кремлевской конюшне.
Как вспоминал позднее полковник Иван Бобылев, служивший тогда в манеже Минобороны, в один из майских дней 1945 года к ним в Хамовники приехал Начальник Генштаба Советской армии генерал Антонов и попросил показать ему имеющихся в наличии белых лошадей. Увы, ассортимент оказался весьма скромным: только пара жеребцов – Цветок и Целебес. Но оба они были «мелковаты» ростом для представительной фигуры маршала. Ради пущей парадности требовалась лошадь покрупнее. «Ищите другого коня, – резюмировал Антонов. – Даю вам четыре, максимум пять дней на решение этой задачи!»
Сотрудники армейского манежа обшарили буквально все «лошадиные организации» столицы – конный завод, Центральный ипподром, конно-спортивные школы... Однако нигде подходящего четвероногого красавца не встречалось. Наконец повезло, в конюшне кавалерийского полка госбезопасности, расквартированного неподалеку от Хорошевского шоссе, обнаружился жеребец Кумир, который по всем статьям подходил для предстоящих торжеств на Красной площади.
Распорядились срочно привезти этого «постороннего» скакуна в Хамовнический манеж, и едва Кумир оказался там, на «смотрины» уже приехали все тот же генерал Антонов и «первый кавалерист Страны Советов» маршал Буденный. Высокое начальство осталось довольно и дало «добро» на участие Кумира в ответственной церемонии.
Жукову Кумир тоже понравился. В течение нескольких недель Георгий Константинович регулярно приезжал в манеж на тренировки. (Очевидцы вспоминают, что во время маршальских упражнений в громадном помещении царила полнейшая тишина: все прекрасно знали крутой характер прославленного полководца.) Старая кавалерийская закваска, сохранившаяся еще с дореволюционных времен, помогла Жукову легко управляться с лошадью, так что на параде объезд маршалом частей, построенных на Красной и Манежной площадях, прошел без сучка, без задоринки.
Однако «упертые» историки все-таки нашли серьезный изъян в действиях Жукова на том знаменательном параде. Он, оказывается, нарушил (впрочем – по воле организаторов парадной акции!) сразу две древние традиции. Чтобы появиться из Кремля на Красной площади с последним ударом курантов, Георгий Константинович проехал через ворота Спасской башни верхом и в фуражке, а по законам наших предков через это «намоленное» место из уважения к нему следовало идти только пешком и с непокрытой головой.
Перед парадной церемонией тренировался не только Жуков – тренировались маршировать тысячи воинов, включенных в сводные батальоны от всех фронтов действующей армии и частей Московского гарнизона.
Сам сценарий Парада Победы был продуман очень тщательно. В первоначальном варианте предполагалось, что открывать его должен парадный расчет со Знаменем Победы – тем самым, «официально признанным» «знаменем №5», которое подняли над Рейхстагом бойцы 756-го стрелкового полка. 19 июня реликвию привезли в Москву из Берлина на специальном самолете. По Красной площади знамя должны были нести его «водрузители» – капитан Неустроев с сержантами Егоровым и Кантарией. Однако, лишь только увидев этих героев на репетиции, Жуков дал «отбой», поскольку увиденное ему не понравилось: Неустроев заметно хромал после ранения, а оба сержанта выглядели сильно изможденными. В итоге было решено провезти знамя по Красной площади на специально оборудованном грузовике.
Но в эти «сценические задумки» вмешался зарядивший с самого утра 24 июня дождь. Из-за него полотнище обвисло, мокрая ткань обмоталась вокруг древка, и зрители, собравшиеся на Красной площади, «главный флаг» практически не разглядели.
Зато заключительный аккорд парада «плачущая» природа испортить не смогла. Он был был срежиссирован очень удачно: штандарты разбитой Германской армии бросали к подножию главной большевистской святыни. Для выполнения этого «действа» пришлось обучить две сотни солдат-знаменосцев сложным приемам перестроений, принятым еще у легионеров древнего Рима.
По воспоминаниям ветерана-фронтовика Ивана Назарова, их привезли в столицу почти за три недели до парада. Строевые упражнения на плацу продолжались по 6 – 7 часов в день. А генеральная репетиция проходила на поле Центрального аэродрома, где был построен даже специальный макет, имитирующий мавзолей Ленина, перед которым требовалось в конце марша повергать нацистские стяги. Вроде все прошло нормально, однако уже в конце один из инспектирующих генералов вдруг высказал недовольство: «Что это вы знамена фашистские складываете перед мавзолеем? Их не складывать, а швырять надо!!» – После этого пришлось парадным расчетам маршировать по новой.
Чтобы обеспечить столь внушительную (200 штук) кучу вражеских знамен и штандартов на помосте у Мавзолея, эти «артефакты» собирали по всей Германии года специальные команды, сформированные из сотрудников армейских «спец-органов». Исследователи выяснили, что многие из поверженных на Красной площади немецких штандартов были старого образца, и их взяли из полковых музеев и цейхгаузов. Любопытный «штрих»: некоторые очевидцы Парада Победы утверждают, что последним на площадку перед мавзолеем было брошено знамя Русской освободительной армии генерала-изменника Власова – тот самый дореволюционный триколор, который ныне является государственным символом России.
И еще один примечательный рассказ, услышанный от ветеранов. После окончания торжественной церемонии специально сколоченный помост, на который бросали вражеские знамена, а также белые перчатки всех солдат, несших эти штандарты, были сожжены. Такая вот символическая «санитарная» акция избавления от фашистской «заразы»!
Справка «МК»: В Параде Победы 24 июня 1945 года принимали участие 67 войсковых частей, представлявших все 10 воевавших фронтов Советской Армии, сводные полки Военно-Морского флота и Наркомата обороны, слушатели военных академий и курсанты суворовских училищ. Отдельной колонной прошли представители Войска Польского.
Всего в парадных расчетах по Красной площади промаршировало около 12 тысяч человек, кавалерийская бригада и более 1850 единиц вооружения и военной техники – танки, «катюши», артиллерия, бронетранспортеры... Парад продолжался свыше двух часов. А мог бы длиться и еще дольше: из-за дождя авиационную часть, которую усиленно репетировали лучшие советские асы, пришлось отменить.
