Героиня одного из материалов «МК», которую наш обозреватель в качестве члена ОНК Москвы нашла в СИЗО, уже на свободе. Алехо Авиле Эстефани не уехала на родину, а осталась в Москве, воспитывает рожденную за решеткой дочку. На днях ЕСПЧ признал незаконным длительное содержание кубинки под стражей и присудил ей 3,5 тысячи евро. Однако этих денег Эстефани не получит.
Как живет бывшая заключенная после освобождения и что ждет ее земляков, которые до сих пор за решеткой, — в материале «МК».
На сегодняшний день в московских СИЗО находятся почти 80 граждан Кубы. Большинство из них попали туда за хранение и распространение наркотиков (ст. 228 УК РФ) и кражу (ст. 158 УК РФ). Но есть и обвиняемые в грабеже, в похищении человека и даже один — за вождение автомобиля в состоянии опьянения (ст. 264.1).
Двое кубинцев страдают онкологией, причем счет идет на дни. После публикации о них в нашей газете одного вывезли в больницу, второго обещают отправить на лечение со дня на день. Но в целом проблема с лечением граждан Кубы не решена и будет ли решена — неизвестно.
Впрочем, тяжело приходится не только больным, а всем. Передачки заключенным-кубинцам никто не передает, представители посольства к ним ходят крайне редко (большинство их даже не видели в глаза).
— Мне бы книг на испанском и какой-то одежды, — очередной кубинец жаловался при нас единственному в системе УФСИН сотруднику, знающему испанский.
Незнание русского языка для многих кубинцев-заключенных смерти подобно. В камере они не могут ничего объяснить соседям, а во время проверок и прогулок не понимают, чего хотят от них сотрудники.
— При том, что сами они спокойные и беспроблемные, — говорит арестант СИЗО №5. — Я сидел в разных камерах, везде были кубинцы. Очень их жалко. Мы стараемся их подкармливать. Но знаете, что интересно? Некоторые дают понять, что в тюрьме им в этом смысле даже легче, а вот на воле они голодали.
История Эстефани — тому подтверждение.
Напомню, что в женское СИЗО №6 в сентябре 2019 года попала 24-летняя кубинка Алехо Эстефани. Худенькую красивую брюнетку задержали в магазине, когда она расплатилась за продукты чужой банковской картой. И хоть Эстефани уверяет, что карту нашла, ей вменили ст. 158 УК РФ «Кража».
Ущерб следствие посчитало значительным — еды кубинка набрала аж на 13,5 тысяч рублей, что объяснялось просто: семья большая, там трое взрослых (сама Эстефани, сестра и мать) и четверо детей.
Про то, как вообще Эстефани попала в Москву, мы уже рассказывали. Если в двух словах, то ее мама на Кубе продала дом, а купить новый не смогла (деньги «проели»). И вот всем семейством отправились в страну, где, как учили в школе, легче достигнуть светлого будущего. Уже по приезду Эстефани поняла, что значит «Москва слезам не верит». Пришлось туго. Ну а потом была история с чужой картой…
В СИЗО Алехо узнала, что беременна. Решила сделать аборт. Благодаря сотруднице УФСИН Анне Каретниковой нашли переводчицу, потом связались с мамой и стали уговаривать сохранить ребенка. Алехо согласилась и родила в 2020 году чудесную девочку.
После статьи в «МК» о молодой матери и ее дочери узнала Светлана Ганнушкина — председатель НКО «Гражданское содействие» (признано в РФ иноагентом). В итоге у Алехо появились адвокаты и переводчик. Причиненный женщиной ущерб был погашен. И все же суд все продлевал и продлевал арест. Наконец в феврале 2021 года озвучили приговор — два года колонии. Женщину отпустили прямо в зале суда, поскольку она уже отбыла этот срок в СИЗО.
С тех пор об Алехо ничего не было известно. И вот оказалось, что она осталась в Москве. Благодаря волонтеру-переводчику Анне Воронковой удалось ее разыскать и пообщаться.
Крошечная квартира в Люблине, где у Эстефани и ее сестры всего одна комната (мать девушек в январе вернулась на Кубу, поскольку ей экстренно потребовалось лечение). Эстефани спит с четырьмя детьми на одной кровати. Обстановка, мягко говоря, спартанская. Холодильник пустой. Из еды — только хлеб, молоко, соль и сахар (в СИЗО было точно посытнее).
— В тюрьме я научилась готовить супы, в том числе борщ, — рассказывает Алехо (переводит Анна Воронкова). — И вообще, теперь могу приготовить что угодно из тех продуктов, что есть.
Что вам рассказать про тюрьму? В тюрьме было нормально, все относились ко мне с понимаем. Но я никуда не выходила из камеры и плохо себя чувствовала все время — меня тошнило. Только потом я поняла, что беременна. Когда я родила, меня перевели с ребенком в специальную камеру, где мамочки с детьми (там лучше условия, есть детские кроватки, коляски, стены расписаны цветочками. — Прим. авт.). Я не пожалела, что оставила ребенка. Вот смотрите, эта моя «тюремная» девочка. Ей уже два годика.
Алехо говорит, что живут они в комнате, за которую платит сестра. Работает в основном именно она (трудится уборщицей в супермаркете, ставка — 1000 рублей за 11 часов, но даже с этих денег берет процент посредник). Алехо тоже пытается иногда подрабатывать, но с четырьмя детьми это сложно, самому старшему из них — 8 лет (трое малышей родные, один — ребенок сестры).
— Жизнь в России очень тяжелая для иностранцев, — продолжает кубинка. — Я поняла, что сюда нужно ехать одному и ненадолго. Мои дети не ходят ни в детский сад, ни в школу, потому что у нас нет регистрации. А я бы очень хотела, чтобы они нормально развивались. Старшей дочери 8 лет, ей пора осваивать грамоту. Я не могу им сделать прививки, потому что отсутствует полис.
Гражданство детям, рожденным в РФ, не дают автоматически. Нам предложили частную школу (ее открыл педагог-кубинец), но она стоит 17 тысяч рублей в месяц. Откуда такие деньги? У нас только недавно появилась хоть какая-то одежда.
— Один фонд недавно предложил ей приехать и подобрать вещи, — рассказывает Анна Воронкова. — И вот на последние деньги Эстефани отправилась на другой конец заснеженной Москвы в короткой осенней куртке, без шарфа, варежек и шапки. Но зато там ей дали длинный пуховик, а также теплые куртки, штанишки для всех четырех детей. Ну еще постельное белье, мыло. Дали ей и чемодан на колесиках все это положить.
Если бы вы видели, как они на двоих с другой кубинкой купила один пирожок и как ели его... Кстати, нам пришлось их сопровождать до дома. Полиция сейчас особенно внимательно выискивает кубинцев, зная, что с них есть чем поживиться.
Эстефани рассказывает, что в СИЗО научилась объясняться по-русски, а некоторые фонды просят письменную заявку на продукты или предварительное интервью. Плюс не вся еда им подходит. Гречка, скажем, для них — это бесполезный продукт (кубинцы, как и многие другие иностранцы, ее не едят). Курица, рис, хлеб, лук, чеснок, томатная паста — это минимальный продуктовый набор, который нужен.
Сестра скоро уезжает на Кубу, так что Алехо останется одна с четырьмя детьми. Как она будет выживать? Честное слово, даже ума не приложу. Молодая кубинка говорит, что будет пытаться работать. Но куда она денет детей? Уехать на Кубу вместе с ними она не может — билет стоит в районе 150 тысяч рублей, то есть на всех нужно больше полумиллиона.
— И на Кубе голод, даже молоко не достать, — плачет она. — Какая мать повезет своих детей в голод? Да, у нас нет денег, но у вас пять видов молока в магазинах.
Переводчик Анна рассказывает Эстефани, что ЕСПЧ удовлетворил ее иск. Европейский суд признал, что она необоснованно слишком долго содержалась под стражей, что следствие велось чрезвычайно долго, что нахождение в «клетке» в суде — это пытка.
— ЕСПЧ постановил выплатить кубинке 3500 евро, — говорит адвокат Роза Магомедова (именно она готовила иск в Страсбург). — Но увы, этих денег она не получит. Россия не выплачивает по искам ЕСПЧ с 16 марта. Когда сообщили новость про выигранный суд, Алехо страшно обрадовалась — хотя бы самому факту. Правда, в тот день она была очень грустная, так как у нее не было денег даже на воду, не говоря уже о хлебе.
В Юго-Восточном округе Москвы живут сотни кубинцев, которые пытаются также не умереть с голоду. Они все оказались в заложниках ситуации. Уехать не могут, потому что цены на билеты выросли в разы. А за работу на стройках стали платить меньше — сейчас ставка в 2 тысячи рублей за 12-часовой день кажется им очень хорошей.
Москва заполнилась кубинцами еще до пандемии. Они ехали сюда, пользуясь безвизовым режимом. В основном отправлялись в путь, чтобы привести на продажу сигары и ром, а обратно закупить разный дешевый ширпотреб и продукты. Оставались сначала единицы. Но с каждым месяцем желающих поработать в Москве было все больше и больше. Мужчины — на стройках, женщины — уборщицами и проститутками. Концентрировались в районе Люблино, потому что там склады и рынок, легче найти работу.
Местные жители охотно сдавали в аренду квартиры, потому что в принципе кубинцы тихие, да и в случае чего с них можно драть три шкуры (они же не пожалуются полиции). Все чаще и чаще кубинцев на стройках стали «кидать». А полицейские поняли, что нашли в их лице настоящую золотую жилу. Нельзя сказать, что все уголовные дела на кубинцев фабрикуются. Но то, что они расследуются из рук вон плохо, — факт. У большинства кубинцев нет денег на адвоката, а посольство своего не предоставляет.
— «Куба — любовь моя…» — поет на ужасном русском заключенный кубинец.
Он пытался покончить с собой, но сотрудники вовремя спасли. А после общения со знающим испанский представителем УФСИН иностранец и вовсе передумал сводить счеты с жизнью. Решил выучить за решеткой русский и познакомиться с российскими традициями. Надеется, что выйдет и откроет русско-кубинский ресторанчик. Кажется это фантастическим, но кто знает?
