Он учит нас родину любить, ТВ ему в помощь. На канале «Культура» вот уже почти год идет его цикл «Рассказы из русской истории». Это титанический труд, надо сказать. По субботам, когда подавляющая часть населения нашей необъятной страны предается отдыху и променаду, он неустанно выходит в эфир с очень серьезным месседжем, посланием. Он просвещает своего зрителя, публично преподает русскую историю.
Русская история по Мединскому прекрасна. Там существовали, действовали замечательные люди, герои. Все они без исключения любили Русь-матушку изо всех сил, жили за нее, умирали за нее, жертвенно шли на плаху. Не было в русской истории отрицательных персонажей, не было, и всё. Они всегда хотели как лучше, а получалось…
Я мечтаю так безоглядно любить родину, как Владимир Мединский, хочу научиться у него этому святому делу. Ведь в той удивительной истории все патриоты без исключения: и Грозный, и Петр, и Павел, и Сталин, и Аракчеев, и Бенкендорф, и Столыпин… Все они любят Россию почти как Мединский, желают ей блага и добра.
Россия в исполнении Мединского — лучшая страна мира, не иначе. Все поклепы на нее он героически отметает. Даже многотомный труд такой написал — «Мифы о России», где от всей души разоблачает наветы о русском пьянстве, лени, жестокости. Вот такой подвижник, богатырь, гений чистой красоты.
Я тоже хочу так гордиться своей родиной, плакать чистыми слезами, глядя, как поднимается флаг твоей страны под торжественный гимн Александрова: «Союз нерушимый республик свободных…»
У наших великих историков Карамзина, Ключевского, предшественников Владимира Мединского, всегда были свои предпочтения, свои положительные и отрицательные герои, добрые и злые. Не говоря уж о советской историографии, которая всё, что случилось до 1917 года, считала недоисторией за исключением Петра (первый большевик) и немножко Екатерины. А дальше понеслось: Сталин отрицал Ленина (храня ему верность только на словах); Хрущев — Сталина и всю его «Историю ВКП(б)», выкинул вождя из Мавзолея; Брежнев — Хрущева, который вообще в годы его правления даже не упоминался; Андропов — Брежнева; Горбачев — и того, и другого; Ельцин — Горбачева… Против кого дружите — это и есть наша официальная история. Кто не с нами, тот против нас.
А как же «нельзя любить родину с закрытыми глазами»? А Чаадаев, Герцен, декабристы? А
Прощай, немытая Россия,
Страна рабов, страна господ,
И вы, мундиры голубые,
И ты, им преданный народ.
Такую Россию Лермонтов ненавидел — при всей своей любви к ней. А вот это:
Властитель слабый и лукавый,
Плешивый щеголь, враг труда,
Нечаянно пригретый славой,
Над нами царствовал тогда.
Это Пушкин написал об Александре I, великолепном, победителе Наполеона. Ну да, так относился к нему, имел право.
А у Владимира Мединского «всё хорошо, прекрасная маркиза». Россию населяли и населяют исключительно прекрасные люди, все как один патриоты до мозга костей. В этой истории Владимир Ростиславович чувствует себя как дома. Он будто сам со всеми царями на дружеской ноге, и с Суворовым, и с Кутузовым, и с Пугачевым, и с Пугачевой… Русская история от Мединского просто очаровательна, а главное, он ее знает, почитает и нам того же желает. По своей первой профессии он пиарщик, ну и получается прекрасный пиар России.
Вот я и хочу быть как Мединский, так же знать историю родины и любить без тяжких сомнений. И как тот Соломон, говорить всем: и ты прав, и ты прав. И никогда не называть свою родину страной дураков, где тебя «подогрели, обобрали» и удавили за пять золотых. Нет, «Россия — священная наша держава, Россия — любимая наша страна. Могучая воля, великая слава — твое достоянье на все времена».
Я уже плачу от счастья.
ПАМЯТИ ДРУГА
80 лет сейчас исполнилось бы нашему другу, замечательному журналисту, писателю Евгению Гику.
Его не стало 7 лет назад, в одночасье. Вот только что общался по телефону — и вдруг…
В таких случаях говорят: умер как праведник.
Для меня он и был праведником. Писал изящно, с неповторимой иронией. Общаться с ним — одно сплошное удовольствие. Умный, любознательный, непафосный. Если чего не знал, не боялся признаться в этом, всегда спрашивал, хотел все понять до самых мелочей, последних деталей.
А какой был шахматист, игрок! Вот поется в одной хорошей советской песне: «Шахматную школу открывает Авербах». Помните Барыкина? А в моем представлении шахматную школу всегда открывал Гик. Или школу по поддавкам. Он так виртуозно устраивал эти «межпланетные турниры», с такой легкостью и самоотдачей. Да еще со смыслом, откуда-то из восточной философии: поддаться, чтобы победить. Да, на тех турнирах сходились звезды.
А какой писатель! По нему плакали все рекорды Гиннесса, ведь как ни спросишь, ни встретишься: «А у меня новая книжка вышла» — и загадочно улыбается. Сначала мы считали, потом бросили, сбились.
Он был замечательным другом. Последняя наша с ним встреча. Мы сидим в открытом кафе недалеко от Арбата. Он такой радужный, наполненный впечатлениями. Только что приехал из Португалии с красавицей женой Беллой, давал сеансы одновременной игры. Показывает фотографии. Я ему рассказал, что еду в Америку, буду снимать номер в гостинице. Он тут же: «Зачем? Я поговорю со своими друзьями в Бруклине, будешь жить у них». Это была молниеносная партия, и вот я уже в Нью-Йорке у его друзей. Какие люди! Скажи, какие у тебя друзья…
Евгений Яковлевич организовывал концерты Высоцкого, писал книги с Карповым, приглашал в Россию Корчного, всегда заступался за Каспарова (признан в РФ иностранным агентом). Большой человек!
А остались… Прекрасная Белла, замечательные дети, Шура, сын, и Катя. Катя, у которой я был в гостях в Америке.
Они помнят и любят. Мы помним. Да будет так.
