— Я знал, что они должны были погружаться в ночь на 18 июня, — говорит Евгений Черняев. — Мне друзья из Канады сообщали об этом. Но почему-то там упорно скрывали даже количество членов экипажа, не говоря уже о его составе. Мы когда погружались, перед спуском всегда делали фотографии, каждый член экипажа расписывался. А здесь упорно избегали огласки. Ранее сообщалось, что подводный аппарат американской компании OceanGate Expedition может вмещать 5 членов экипажа, но там очень тесно. По моим данным, длина аппарата — 6,5 метров, ширина — 2,5 метра. Там сфера, сам отсек — не больше, чем у нас на «Мирах». Все очень зажато. Место, на мой взгляд, там только для четверых.
Евгений Черняев объясняет, что аппарат у них опускается в воду с буксируемой платформы.
— При такой буксировки аппарата, мы перед каждым спуском проводили технический, пробный спуск. Потому что после такой вибрации, когда аппарат буксируется по волнам, могут произойти какие-то отказы. Случалось, что у нас после перевозки самолетом или трейлерами на берегу все было нормально, а под водой вдруг начинал идти дым, потому что где-то что-то опустилось от вибрации. Поэтому мы делали технический спуск, все исправляли, и потом уже приступали к научной работе.
Командир глубоководного подводного аппарата «Мир-2» Евгений Черняев уточняет, что у глубоководного аппарата американской компании OceanGate Expedition есть запас кислорода на 96 часов, на четверо суток.
— У нас был запас кислорода на 72 часа, на трое суток. Но там все зависит еще от того, как дышать. Если человек спит, он значительно меньше потребляет кислорода. Если начинает двигаться или даже нервничать, он больше потребляет кислорода. Это же касается и приема пищи, ведь это тоже активная деятельность. Я сам не раз наблюдал, как начинаем перекусывать, так сразу кислород начинает «валиться», приходится его добавлять, причем значительно. Как поели — все, потом можно убавлять подачу кислорода.
Эксперт считает, раз одному из членов экипажа удалось использовать спутниковую связь, оставить запись на своей странице в соцсети, то глубоководный аппарат где-то далеко.
— Если им удалось всплыть, и они находятся на поверхности воды, у них должна быть радиостанция. Подводный аппарат над поверхностью воды не возвышается, там еще и волна мешает, поэтому на большую дальность радиостанция обычно не работает. Хорошо, что они могут выйти на связь по спутнику, и ожидать, что их найдут. У них обязательно должен быть маячок радиопоиска. Не путайте его с аварийным маячком, который выпускается на тросе, он всплывает, даже если аппарат находятся на дне. И подает сигнал, указывая местонахождение аппарата.
Если глубоководный аппарат находится на поверхности, то, как говорит эксперт, задействован уже маячок радиопоиска.
— Я думаю, что он у них тоже есть. Мы, например, на «Мирах» без этого никогда не погружались. У нас с собой всегда был и проблесковый маяк на случай темного времени суток, и маяк радиопоиска.
— Если аппарат сейчас на поверхности, члены экипажа ведь не могут сами оттуда выбраться?
— Не могут, конечно. Их там просто захлестнет водой и аппарат затонет.
— Каковы шансы, что членов экипажа потерявшегося глубоководного аппарата спасут?
— Достаточно большие. Техника-то в мире есть. Я надеюсь, что все необходимое сейчас задействовано. Если они на поверхности, и у них есть маячки радиопоиска, их должны найти. Их даже из космоса могут сейчас искать.
— А где наши знаменитые глубоководные аппараты «Мир-1» и «Мир-2»?
— К сожалению, у нас «Миры» «похоронили», причем, в полном рабочем состоянии. Один аппарат находится сейчас в музее в Калининграде, второй стоит в ангаре. Кому и куда я только не писал письма. Все бесполезно. Глубоководные аппараты целы, их можно было бы запустить, передать молодежи. Но этого не происходит. Если бы «Миры» были на ходу, мы могли бы помочь в поисках. Мы ведь всегда работали в парах. Один аппарат помогал другому.
