В Советском Союзе случившееся тогда на Балтике сделали тайной за семью печатями. Хотя среди граждан все-таки нашлись те, кто оказался в курсе произошедших событий.
«Я о «советском броненосце «Потемкин» узнал из сообщений «вражеского» радио, — вспоминает пенсионер Геннадий Артемов. — Учась в институте, по ночам иногда слушал «Голос Америки». Чего-то особо удивительного узнать обычно не удавалось, но тут… «На Балтийском флоте России произошло восстание. Моряки крейсера «Сторожевой» выступили против коммунистического режима Брежнева. Мятежников возглавил комиссар корабля Саблин…» Такая гремучая смесь фактов не укладывалась в голове: как это комиссар оказался против руководителей партии?!»
Разобраться с «гремучей смесью» помог «МК» капитан 1 ранга в отставке, военный историк Октябрь Бар-Бирюков, потративший немало времени, чтобы спустя годы изучить столь уникальный случай. Некоторыми собранными сведениями ветеран поделился в свое время с автором этих строк. Начал он с уточнений.
— «Голос Америки», сообщивший сенсационную новость, допустил ошибку. Даже две. Во-первых, восставшим кораблем был не крейсер, а большой противолодочный корабль «Сторожевой». Во-вторых, выступление антиправительственное возглавил никакой не комиссар, — такая должность уже давно была упразднена, — а замполит Валерий Саблин. То есть заместитель командира по политической части.
Голосуйте шашками
В связи с 58-й годовщиной Октябрьской революции жителям столицы Латвийской ССР предстояло полюбоваться военно-морским парадом. Для участия в нем накануне праздника в устье Даугавы вошли несколько кораблей Балтфлота. Внимание рижан особенно привлекал самый крупный — БПК «Сторожевой». А еще пару суток спустя этот красавец с номером 500 на борту стал причиной грандиозного переполоха, «тряханувшего» военное и политическое руководство страны.
Ночью 8 ноября на подлодку, стоявшую на швартовых, с соседнего корабля перебрался какой-то человек, попросивший срочно доложить о нем командиру. «Я — механик Фирсов со «Сторожевого»... У нас на борту — восстание!.. Собираются выходить в море!..» Взглянув на расположенный рядом «пятисотый», командир субмарины действительно убедился, что он уже вот-вот двинется с места. Нужно срочно сообщить о происходящем в штаб.
Ход событий достаточно точно описан в докладе комиссии, расследовавшей «случай неповиновения, имевший место 8–9 ноября 1975 года на большом противолодочном корабле «Сторожевой» 128-й бригады ракетных кораблей Балтийского флота». С этим документом Бар-Бирюкову довелось ознакомиться.
«…Около 19.00 8 ноября Саблин В.М. обманным путем увлек командира корабля капитана 2 ранга Потульного А.В. в гидроакустический пост, захлопнул люк и закрыл на замок, чем изолировал командира от личного состава. В дальнейшем вход в помещение, где был изолирован командир, находился под охраной ближайшего сообщника Саблина — матроса Шеина А.Н. <…> После изоляции командира корабля Саблин собрал 13 офицеров и 13 мичманов в мичманской кают-компании, изложил <…> мысли об имеющихся, по его мнению, нарушениях законности и справедливости в советском обществе. При этом он демагогически использовал общеизвестные недостатки, о которых сообщается в советской печати (отдельные факты злоупотреблений в торговле, <…> нарушения правил приема в вузы, случаи очковтирательства и приписок, бюрократизма и использования служебного положения в личных целях и др.). Саблин преподносил все это как проявление отхода партии и правительства от ленинских положений в строительстве социализма. <…> Саблин предложил совершить самовольный переход корабля в Кронштадт, объявить его независимой территорией, от имени экипажа потребовать у руководства партии и страны предоставить ему возможность выступлений по Центральному телевидению с изложением своих взглядов. На вопрос, как эти взгляды увязываются с его партийностью, он ответил, что вышел из партии и не считает себя связанным с нею. Когда его спросили, где командир корабля, он заявил, что командир находится в каюте и обдумывает его предложения».
— Насколько мне удалось выяснить, Саблин смог заманить кавторанга в трюмное помещение, сообщив ему, что там якобы матросы устроили пьянку и подрались, — пояснил Октябрь Петрович. — А после выступления перед офицерами и мичманами он предложил им проголосовать по поводу озвученных намерений, воспользовавшись вместо бюллетеней игральными шашками — черными и белыми. В итоге оказалось, что 15 человек из 26 не согласны участвовать в мятеже. Саблин дал распоряжение своим помощникам из числа матросов запереть их в трюме.
Разобравшись с начальствующим составом, он объявил «большой сбор» и снова произнес речь уже перед матросами и старшинами. Текст был им заранее проработан и записан на магнитофонную пленку.
Из речи В.Саблина: «Наша цель — поднять голос правды. Только узкому кругу специалистов известно, сколько вреда принесло и приносит волюнтаристское вмешательство партийных органов в экономику страны, в решение национальных вопросов и воспитание молодежи. Нынешний государственный аппарат должен быть основательно очищен, а частично — выброшен на свалку истории, так как он глубоко заражен взяточничеством, карьеризмом, высокомерием. <…> Нужна какая-то трибуна, с которой можно было бы начать высказывать свои свободные мысли о необходимости изменения существующего положения дел. Лучше корабля, я думаю, такой трибуны не найдешь. Никто в Советском Союзе не имеет такой возможности, как мы, — с борта военного корабля потребовать от правительства разрешения выступить по телевидению с критикой внутреннего положения в стране...»
— Далее Саблин рассказал о разработанном им плане. «Сторожевой» идет в Кронштадт, а потом в Ленинград. Выступление БПК должно найти поддержку у военных моряков, а также у рабочих ленинградских предприятий. Ну а поднявшийся город Ленина, несомненно, поддержит вся страна. В результате можно будет добиться исправления допущенных брежневским руководством грубых ошибок, исказивших идею Ленина о построении в России «общества справедливости».
Среди команды мнения тоже разделились. Как сообщено в докладе комиссии, «не весь личный состав корабля поддался на агитацию, о чем свидетельствуют попытки отдельных матросов, старшин и офицеров освободить командира и захватить Саблина еще в начале событий. Но эти попытки были предотвращены сторонниками Саблина».
В 2.50 ночи 9 ноября БПК, которым управлял замполит, вышел из устья Даугавы на простор Рижского залива. Задуманный Валерием Михайловичем план начал осуществляться.
«Остров свободы»
О.Бар-Бирюков: «Этот офицер пользовался популярностью у команды, имел большой морской опыт. Потомок русских и советских моряков, он 9 лет прослужил на строевых должностях, был помощником командира сторожевика. Но потом вдруг поступил в Военно-политическую академию.
Решение получить высшее политическое образование стало результатом многолетних раздумий о положении в СССР. В академии он надеялся досконально разобраться с причинами, которые привели страну к такому положению, когда правильные слова, произносимые ее руководителями с трибун, не подкреплялись такими же делами в жизни. За годы академической учебы Саблин пришел к окончательному выводу о порочности существующей в Союзе системы власти и решил при первом подходящем случае предпринять действия против брежневской системы. Валерий Михайлович разработал программу переустройства советского общества. С нею он собирался выступить перед общественностью, чтобы далее добиваться проведения реформ.
В 1973 году Саблин с отличием окончил академию и вскоре получил назначение замполитом на БПК «Сторожевой». Освоившись на новом месте службы, он начал — исподволь, во время разговоров по душам — знакомить некоторых членов экипажа со своими взглядами и планами. Так Валерий Михайлович нашел себе нескольких помощников в деле, которое затевал.
На подготовку ушло более двух лет. Саблин хотел использовать мощную корабельную радиостанцию, чтобы оповестить всех о начале борьбы с правящей властью. Сам «Сторожевой» при этом превращался в «островок свободы», откуда можно вести пропагандистскую работу. Подходящий для реализации замысла момент наступил, когда БПК направили в Ригу для участия в параде. Именно после ноябрьских торжеств замполит и начал действовать».
Успех затеваемого им мятежа, полагал капитан 3 ранга, может обеспечить прежде всего внезапность. Она давала большую фору. Однако чересчур мягкое отношение к несогласным с его действиями офицерам экипажа подвело замполита. В результате события сразу стали развиваться не так, как он задумал.
Один из арестантов, старший лейтенант Фирсов, сумел покинуть импровизированную тюремную камеру и перебраться на стоявшую неподалеку субмарину. Так о случившемся на «Сторожевом» узнало сперва командование флота, а потом и руководители партии и государства.
БПК еще только начал свой рейд, а против него уже готовили самые жесткие меры.
О.Бар-Бирюков: «Вскоре после того как «Сторожевой» двинулся к выходу из реки в залив, за ним поспешили несколько пограничных кораблей. Их орудия и пулеметы были расчехлены. На запрос пограничников о цели выхода в море они получили ответ: «Мы не изменники, идем в Кронштадт».
Следует подчеркнуть, что хотя «Сторожевой» считался одним из самых боеспособных кораблей Балтфлота, однако в дни восстания он был фактически безоружным. Ракетные установки, торпедные аппараты, артиллерия не могли действовать, поскольку весь боекомплект для них перевезли на береговые склады. Это связано с тем, что после участия в торжествах предстояло пройти в доке Лиепаи процесс очистки днища от ракушек. Я уверен, что Валерий Михайлович, зная о подобной ситуации, специально выбрал такое время для реализации своего плана. Он не хотел никого провоцировать на использование оружия, не хотел жертв. Добиться намеченной политической цели надеялся мирным путем».
Когда БПК вышел в море, с него передали радиограмму на имя Главкома ВМФ адмирала Горшкова: «Прошу срочно доложить Политбюро ЦК КПСС и Советскому правительству, что на БПК «Сторожевой» поднят флаг грядущей коммунистической революции. Мы требуем: первое — объявить территорию корабля «Сторожевой» свободной и независимой от государственных и партийных органов в течение года. Второе — предоставить возможность одному из членов экипажа выступить по Центральному радио и телевидению в течение 30 минут. <…> Наше выступление носит чисто политический характер и не имеет ничего общего с предательством Родины…» В ответ поступил приказ немедленно остановиться, но выполнять его на «пятисотом» и не подумали. Флотскому руководству пришлось сообщить о ЧП в Москву. А из Кремля распорядились: мятеж подавить немедленно, любым способом — пусть даже ценой гибели новейшего боевого корабля.
«Выстрелил ему в ногу»
Против одинокого и практически безоружного БПК высокопоставленные военачальники, опасавшиеся потерять звезды на погонах, с благословения запаниковавших властей бросили внушительные силы — корабли, и даже самолеты. Именно они сыграли важнейшую роль.
Октябрю Бар-Бирюкову довелось разговаривать с летчиками, участвовавшими в тех событиях:
— Глубокой ночью 9 ноября личный состав 668-го бомбардировочного авиаполка был поднят по тревоге. Пилоты подумали, что предстоят внеочередные тренировочные полеты, связанные с проверкой боеготовности. Но поступило указание подвесить боевой комплект бомб. Вслед за тем из штаба передали вводные данные: в территориальные воды СССР вторгся иностранный военный корабль, он находится в Рижском заливе, примерные координаты... Поставлена задача: экипажам быть готовыми нанести сперва предупредительный удар, а затем, в случае необходимости, уничтожить нарушителя.
Погода для предстоящих действий неблагоприятная: еще не рассвело, видимость скверная. Все-таки первый Як-28, посланный на поиск, обнаружил цель. Было доложено, что внизу — большой корабль, схожий с эсминцем. Тут же поступила команда «с земли» сбросить поперек курса этого возмутителя спокойствия, поближе к нему, несколько бомб — для «вразумления». Экипаж отработал прекрасно, боеприпасы взорвались где надо. Однако вслед за тем стало ясно, что едва не произошла трагедия. Вместо боевого корабля, представляющего опасность, летчики окатили фонтанами воды и градом осколков гражданский сухогруз, вышедший из порта Вентспилс».
Настоящая же цель, которую следовало накрыть с воздуха, была найдена лишь позже. Самолет-разведчик запеленговал крупный военный корабль, идущий прочь от берега. Снизившись, летчик увидел бортовой номер — 500, о чем и доложил на командный пункт. В ответ — приказ атаковать.
Первые сброшенные бомбы не достигли цели: Саблин, управлявший «Сторожевым», умело вывел его из-под удара. Однако следующий заход Яка оказался успешным. Одна из бомб повредила кормовую часть БПК, оказались заклинены тяги руля. В результате беглец мог теперь лишь двигаться по кругу.
Видя невозможность продолжить намеченный маршрут, Саблин отдал распоряжение застопорить машины, что позволило кораблям, гнавшимся за «Сторожевым», настичь его. После этого авиаторам из 668-го полка был дан отбой. Дальнейшую заботу о подавлении мятежа взяли на себя силы флота.
Из доклада следственной комиссии: «Получение телеграмм с приказаниями министра обороны, главнокомандующего ВМФ и командующего Балтийским флотом возвратиться на рейд и предупреждение о применении оружия в случае неповиновения, которые стали известны экипажу («Сторожевого») через радистов и шифровальщиков, а также сопровождение корабля самолетами, кораблями и катерами привели к тому, что значительная часть личного состава одумалась и начала понимать преступность замысла Саблина, <…> стала энергичнее действовать по освобождению командира и офицеров. Примерно в 10.20, еще до сбрасывания бомб самолетом, группой матросов из 25–30 человек были освобождены офицеры и командир корабля. <…> Действия командира корабля при освобождении и в дальнейшем были быстрыми и решительными. По его приказанию был вскрыт арсенал, вооружена часть матросов, старшин и офицеров».
Из показаний кавторанга А.Потульного: «Я взял пистолет, остальные вооружились автоматами и двумя группами — одни со стороны бака, а я по внутреннему переходу — стали подниматься на мостик. Увидев Саблина, первое побуждение было его тут же пристрелить, но потом мелькнула мысль: «Он еще пригодится правосудию!» Я выстрелил ему в ногу. Он упал. Мы поднялись на мостик, и я по радио объявил, что порядок на корабле восстановлен».
Смерть Дон Кихота
О.Бар-Бирюков: «Сторожевой» был взят в кольцо кораблями, подоспевшими с лиепайской базы. На его борт высадились вооруженные десантники. Они начали прочесывать внутренние помещения, выгоняя экипаж наверх. Вскоре на палубу вывели в наручниках раненого Саблина, которого поддерживали под руки двое матросов. Подойдя к трапу, Валерий Михайлович крикнул: «Прощайте, ребята! Не поминайте лихом!» Вслед за ним на подошедшие катера стали сажать других моряков «пятисотого». Их доставили в Ригу, а через день выявленных предварительным расследованием почти полтора десятка активных помощников Саблина отправили в Москву.
Официальных сообщений о восстании моряков нигде не появилось. Однако полностью исключить распространение информации о ЧП было невозможно. Поэтому во флотские кулуары специально запустили версию-прикрытие: якобы изменник-замполит спровоцировал бунт экипажа с целью угнать наш новейший ракетоносец в Швецию!
Между тем в столице полным ходом шло выяснение обстоятельств небывалого инцидента. Саблин всю вину за случившееся взял на себя, сказав, что сообщников у него не было. Следователи потратили немало сил, стремясь выявить и других зачинщиков мятежа. Однако моряки «Сторожевого» на допросах упрямо твердили: мы лишь исполняли команды замполита. В итоге удалось собрать компромат только на одного из членов экипажа — старшего матроса Александра Шеина. Он работал нештатным художником-оформителем под началом Саблина, был заранее посвящен им в планы будущего восстания и помогал осуществить самовольный выход БПК в море.
Суд приговорил Шеина к 8 годам тюрьмы. Остальных же членов экипажа выпустили на свободу, взяв подписку о неразглашении того, что произошло на «пятисотом». Вскоре некоторых из матросов демобилизовали, остальных перевели служить на другие корабли».
Следствие по делу самого Саблина длилось несколько месяцев. Валерию Михайловичу были предъявлены обвинения в измене Родине, которые он категорически отвергал. Однако судьба его уже была предопределена на самом верху. Подтверждением тому является секретная записка от 18 февраля 1976 года, адресованная в ЦК КПСС и подписанная председателем КГБ, министром обороны, генпрокурором и председателем Верховного суда. Эта бумага много лет хранилась в знаменитой «особой папке» генсеков и была рассекречена лишь на рубеже нового века. Тогда ее смог прочитать Октябрь Бар-Бирюков.
«Комитетом госбезопасности заканчивается расследование уголовного дела по обвинению капитана 3 ранга Саблина В.М. и других военнослужащих — участников преступной акции 8–9 ноября 1975 года на большом противолодочном корабле «Сторожевой». Установлено, что организатор этого преступления Саблин, попав под влияние ревизионистской идеологии, на протяжении ряда лет вынашивал враждебные взгляды на советскую действительность. В апреле 1975 года он сформулировал их в письменном виде, записал на магнитофонную ленту, а во время событий на «Сторожевом» выступил с антисоветской речью перед личным составом. Политическая «платформа» Саблина включала <...> призывы к отстранению КПСС от руководства обществом, к созданию новой, «более прогрессивной» партии. <...> Он разработал детальный план захвата военного корабля, который намеревался использовать как «политическую трибуну» для выдвижения требований об изменении государственного строя в СССР. <…> Он организовал и осуществил самовольный угон БПК <…>. Эти его действия квалифицированы как измена Родине...»
О.Бар-Бирюков: «Я увидел на полях документа «одобряющие» автографы Брежнева, Суслова, Пельше... Можно ли сомневаться, что после такого приговора Кремля рассчитывать на милосердие судей не приходилось?
13 июля 1976-го на закрытом заседании Военной коллегии Верховного суда СССР огласили вердикт: Саблин Валерий Михайлович, 1939 года рождения, признан виновным по пункту «а» статьи 64 УК РСФСР («Измена Родине») и приговаривается к смертной казни.
Ходатайство о помиловании, поданное бывшим замполитом, Президиум ВС отклонил. 3 августа 1976 года, Валерия Саблина расстреляли.
Мне довелось встречаться с женой Саблина Ниной Михайловной, она рассказала, что уже спустя время после гибели мужа ей передали рисунок Валерия Михайловича, сделанный в тюремной камере. Он изобразил Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами, и написал по памяти цитату из книги — слова Рыцаря печального образа: «Намерения мои направлены всегда к хорошей цели: именно — делать всем добро и никому не делать зла!»
БПК, на котором разыгрались такие драматические события, прослужил еще более четверти века. Правда, «мятежника» не оставили на Балтике, вплоть до 2002 года «Сторожевой» входил в состав Тихоокеанского флота.
