У Рыбникова было десять лет полета во сне и наяву, когда он ворвался в новый кинематограф, подоспел к самому началу оттепели. И вот «Весна на Заречной улице» от Марлена Хуциева, парень из нашего города, работяга, как ты, да я, да мы с тобой. Вы только всмотритесь в это лицо, с таким и в разведку, и хоть куда. Милый, дорогой, любимый, единственный. Открытый миру, чистая душа, он живой и светится. Пробивает сквозь экран, душа нараспашку, такой искренний, ясный, без камня за пазухой. Кинообраз востребован от жизни, любви, надежды. Пришел новый человек.
Потом «Высота», «не кочегары мы, не плотники», «Девчата», его бригадиры, свои в доску, совсем не пафосные. «Им покоряется небо», «Седьмое небо», «Нормандия—Неман», его летчики-герои, опять же с человеческим лицом. Ну а девушки потом? Нет, не то чтобы вешались на шею, в кино он всегда трудно добивался своей любви. Зато зрительницы… О, те готовы были отдать ему все. Чего только не навоображали себе, глядя на экранного Рыбникова, не выходили из кинотеатра, когда там давали его в главной роли.
В жизни он тоже трудно добивался ее, девушку своей мечты. Самая красивая актриса советского кино Алла Ларионова поначалу смотрела на Рыбникова сверху вниз, легко-небрежно, увлекалась, любила совсем других мужчин. Но Рыбников всегда был рядом, преследовал ее как тень. Он ждал. Ни на кого больше не обращал внимания. На съемочной площадке женщин для него не существовало. Там он играл в любовь, но как! Вот он пришел в «Девчата», увидел Надежду Румянцеву: «Ну как я в нее влюблюсь, в такую?!» Да и она его тоже не приняла. Но… надо, Коля, надо. Вы смотрите этот фильм-сказку, а там такая любовь-морковь, дай боже. Это и есть перевоплощение русского артиста.
И все равно он женился на Ларионовой, удочерил ее девочку, потом появилась еще одна, уже своя. В детях души не чаял. А она, Алла… Она, кажется, позволяла себя любить, тогда как он просто безумно обожал ее. В жизни Николай Рыбников все-таки был другим, не как в кино. Очень закрытым даже, здесь уже чужая душа — потемки. Рубаха-парень только для своих, и узок круг этих революционеров. С коллегами-артистами держал дистанцию, знал себе цену, ставил себя высоко.
Вот так во всеобщем обожании он продержался десять лет, до середины 60-х. И это прекрасно на самом деле, у других очень многих лидеров его поколения была только одна роль, ну, максимум две-три, а потом они сходили.
Рано или поздно это должно было произойти, на экран пришел новый герой, Алексей Баталов, затмивший Николая Рыбникова. Теперь в моде был интеллектуал, и Баталов сумел превратиться из простого парня в человека думающего, интеллигентски рефлексирующего. А Рыбников вырос, как тот Робертино Лоретти, «свой парень» оказался больше не нужен, время клонилось к неизбежной сложности. После Баталова вышел в свет Смоктуновский, Янковский, это уже совсем космос, а Николай Рыбников… Помню программу советского ТВ о песнях великолепного Бориса Мокроусова. Ее вели Вера Васильева и он, Рыбников. Знаете, его я даже не узнал. Сидит грустный-грустный, совсем седой, полысевший человек с гитарой. Что было, то прошло.
Но было же! Такие звездные роли, когда он, Николай Рыбников, попал в самую точку, в десятку. Был так нужен всему СССР, нашим людям. Да, оттепельные десять лет, которые потрясли этот советский мир… И Николай Рыбников, простой хороший парень, звезда экрана. Такое не забывается.
ЗВЕЗДА ПЛЕНИТЕЛЬНОГО СЧАСТЬЯ
Она была так шикарна, Людмила Сенчина, так недоступна. Помню, в детстве я безответно влюблялся в таких женщин, в Пугачеву, в Толкунову и в нее, певицу из Ленинграда Людмилу Сенчину. Она была так изящна, тонка, немыслимая красавица.
А голос, что за голос! Колокольчик звенящий. Начинала с «Золушки», вот так ее и называли. Ну какая Золушка, нет, принцесса питерская, королева. Как я ждал каждый раз ее выступления на «Песне года». И вот на сцену выходила эта женщина, начиналось чудо.
Сейчас бы Людмиле Сенчиной исполнилось 75. Эх, какие ее годы. Помню, когда разнеслись слухи, будто бы за ней ухаживает первый секретарь ленинградского обкома Григорий Романов, я взревновал Сенчину страшно. А ведь этот Романов был царь и бог в культурной Северной столице, мог даже стать генсеком вместо Горбачева. Да, в таком случае мы могли бы до сих пор жить в Советском Союзе. Но вот я увидел этого Романова на маленькой кухне после распада, после перестройки, совсем непритязательного, не властного, вовсе уже не великого. И порадовался, что мой «соперник» так низко пал. Хотя мог бы порадоваться в другую сторону: он оказался не вором, ничего себе не приобрел за годы всевластия.
А Сенчина… Она оказалась такой легкой, изящно-простой, никак не пафосной. Все-таки деревенское в самом лучшем смысле в этой принцессе сказывалось. Она влюблялась, расходилась, но какие мужчины ее окружали: Игорь Тальков, Стас Намин. Она ни о чем не жалела, как завещал нам Андрей Дементьев, радовалась жизни.
Время шло, и она изменилась. Да, такое бывает у женщин. Но прекрасно приняла этот свой новый облик, без всяких комплексов, и шла прямой дорогой. Той славы уже не было, появлялись новые звезды. Как сейчас помню ТВ-программу, шоу, песенный конкурс, где выступала уже подзабытая Сенчина. Там соревновалась еще Лариса Долина, и она победила, конечно. Ну, должна была победить. Но я недоумевал: как она могла опередить саму Сенчину. А судьи кто, что же это? Ведь Сенчина такая звезда, прошедшее время здесь никак не подходит. И куда там Долиной до нее. Но нет, случилось именно так. О времена, о нравы.
А Людочка, веселушка-хохотушка, с легкостью приняла и новое время, не отрекалась от него, не ворчала. Жила в свое удовольствие. Да, теперь ее уделом часто были концерты в провинции, ну и что?! Важно, что осталась такой же органичной, душкой, с которой так хочется общаться. Здесь и сейчас. Своей легкостью бытия она притягивала людей, зрителей. Возможно, они смотрели на нее и вспоминали ту шикарную, казалось, недоступную супердиву советской эстрады. Ну, пусть она останется и такой, и другой, и обновленной в нашей памяти. Золушка-принцесса.
СГОРЕВШАЯ КОМЕТА
На канале ОТР пять фильмов с Инной Гулая. И вновь непростая судьба, жизнь, тяжесть которой она не выдержала. Так жаль.
Великолепная, очень рано блеснувшая актриса. Трепетная, прозрачная, с обнаженной душой. Один ее выкрик «папа!» совершенно чужому человеку, которого сыграл Юрий Никулин в фильме «Когда деревья были большими», оглушительно звучит до сих пор. А «Тучи над Борском», вот она, совсем еще молоденькая, оказалась в религиозной секте «пятидесятников» и кричит, зовет Бога к себе на таком градусе душевного вознесения, что этого пика душа может и не выдержать. Так и случилось. И «Время, вперед!», шикарная молодая блондинка, олицетворение нового времени. Энергичная, бодрая, вся в жизни, в делах, такая энтузиастка. И «Долгая счастливая жизнь», единственный фильм, который снял ее гениальный муж Геннадий Шпаликов, Гулая там в главной роли вместе с Кириллом Лавровым, играет провинциальную мадонну.
Что за актриса! Надо понимать, человек — не машина, тем более такая хрупкая женщина. Она не выдержала, не вынесла того бурного потока, в каком оказалась. Личная жизнь ее со Шпаликовым, невероятная любовь превратилась в ненависть. С ней все меньше хотели работать режиссеры, почти совсем уже перестали ее приглашать. Она жила с дочкой и с мамой, Геннадий Шпаликов в 37, в этом роковом возрасте, покончил жизнь самоубийством. Ее не стало в 50 лет.
Все проходит. Инна Гулая сверкнула, как комета, девушка с прозрачной душой, и сгорела. Главное — не забывать.
