В отношениях между Кристиной Орбакайте и Русланом Байсаровым поставлена точка. Довольно неожиданно, в самый, казалось бы, разгар событий — когда Тверской суд был вынужден отложить заседание по причине отсутствия у Кристины Орбакайте адвоката. Стороны заключили мировое соглашение. Быстро и, казалось бы, очень просто. Репортеры “МК” попытались найти причину — почему Руслан Байсаров отказался от своей крайней позиции, почему Кристина Орбакайте пошла на принципиальные уступки, почему, наконец, бывшие супруги показались вместе всей стране, да еще в главной новостной телепрограмме? Ответили на все вопросы в унисон, во всем поддержали друг друга. Мы задали эти вопросы герою дня Руслану БАЙСАРОВУ.
— Руслан, признайтесь, что заставило вас пойти на мировую с Кристиной? Ведь раньше ваши адвокаты решительно отказывались подписывать соответствующие документы?
— Если честно, я и раньше был за мировое соглашение, но всегда оставался какой-то штрих в развитии этой ситуации, который мешал его принять. Не хватало какого-то толчка, что ли, какого-то решающего слова, фразы…
— Кем же она в конце концов была произнесена — может быть, вашей мамой, или Аллой Пугачевой, или Дени что-то сказал такое, что изменило ваш взгляд на ситуацию?
— Честно? Ладно, я скажу. Мне в воскресенье позвонил Рамзан Кадыров и долго со мной говорил о наших с Кристиной проблемах, о моей ответственности и перед сыном, и перед его матерью, и перед чеченским народом. И что это нехорошо, что вся страна ежедневно наблюдает наши внутрисемейные проблемы как шоу. И он уважительно говорил о Кристине, он сказал: “Она мама твоего ребенка, а это значит — наша сноха. Ты пойми, мы не можем допустить, чтобы у нее были неприятности, мы должны защищать и ее интересы. Ты же кавказский мужчина, ты должен найти решение проблемы, попробуй договориться с бывшей женой, ваш публичный конфликт не идет на пользу ни тебе, не Кристине!”
— А раньше он когда-либо давал вам советы на эту щекотливую тему?
— Никогда. Я много раз за это время летал в Чечню, мы встречались, но ни разу он не затрагивал эту тему в наших разговорах, не вмешивался, даже ни разу не спрашивал, как развиваются события.
— По чеченским традициям это, наверное, не очень принято — вмешиваться в личную жизнь другого человека?
— Как сказать, здесь много тонкостей. С одной стороны, не принято. И когда Рамзан Кадыров позвонил, он был очень корректен, сказал: “Я хотел бы с тобой поговорить. Ты готов?” Я ответил: “Конечно!” И он сказал: “Послушай, если бы вас с Кристиной не обсуждала вся Россия, я бы молчал, но я вынужден считаться с ситуацией, это как-то неправильно, что вас каждый день мусолит пресса, что сын твой находится без влияния матери, что страдают родственники, попробуй встретиться с бывшей женой, договориться, решить все по-хорошему…” Вообще в Чечне считается очень правильным такое положение вещей: если происходит конфликт между людьми или даже между кланами, то примирить их берется третья сторона. И всегда играет огромную роль, кто она — эта третья сторона? Если она более мудрая, опытнее и старше, к ней всегда прислушиваются. Хотя я лично не ожидал, что Кадыров будет мне звонить, так внимательно отнесется к моим проблемам.
— Я так понимаю, что Кадыров вас убедил сразу и во всем?
— Не сразу, конечно. После нашего разговора я долго думал и решил: ведь Кадыров — президент Чечни, Герой России, имеет много орденов, большой жизненный опыт в столь молодом возрасте. Он сам хороший семьянин, настоящий хозяин, а главное, я понимал в душе, что он прав. Но я не знал, как воплотить его совет в жизнь. Я не был уверен, что вторая сторона пойдет на примирение. Но на следующий день я переборол себя, сам позвонил Кристине и приступил к переговорам, результат которых видели все.
— Дени знаком с Кадыровым?
— Да. Он вполне осознает, что это за человек, и, общаясь с ним, никогда не нарушает чеченских традиций — всегда встает, когда входит Рамзан, приветствует его на родном языке, у них очень правильные отношения.
— Вы считаете, Кадыров вмешался, следуя запрету в чеченских традициях выносить сор из избы, или, быть может, по просьбе Пугачевой?
— Знаете, я думаю, поскольку у нас с Кадыровым близкие отношения, а Дени — мой сын, он как бы и его родственник тоже. Я думаю, президент Чечни в первую очередь руководствовался интересами ребенка, а потом уже учитывал все прочие обстоятельства.
