Этот бред у нас песней зовется. Раньше он такое выкладывал только в Интернете, причем бесплатно. Мне так кажется. А теперь нет, закрылась лавочка. И тут же открылась на канале ТВЦ. Теперь он работает на дядю, и мы даже знаем, на какого.
«Меня свергли, выкинули, скушали», — кокетничает он. Это по поводу своего «зверского» увольнения с радио РСН. Замечательного радио, надо сказать. Которое именно Доренко только своей харизмой поднял на недосягаемую высоту. Мистер Рейтинг, ничего не скажешь. «Самый симпатичный журналист», как называл его Ельцин. Но он кто угодно, только не журналист.
Вернее тогда, в начале 90-х, был им точно. Но потом… «Мани, мани, мани» — вот его любимая песня. Когда он на своей «Р-р-русской службе новостей» наехал на железнодорожника, вы думаете, электрички ему не нравились? Цены на билеты? Не нужно быть таким наивным, нужно просто знать этого человека. Сыграл в большую игру ни за грош — это к бабке не ходи. Наткнулся на всесильного и непотопляемого, получил пинка и вылетел со свистом. Борец за правду, да-да.
Довелось же Доренко с умом и талантом родиться в России. Но крыша-то есть! Его «подогрели, обобрали. Тьфу, подобрали, обогрели» на третьей ТВ-кнопке. Где теперь он со страшной силой в программе «25-й час» выступает с пятиминутками ненависти, мочит Навального и поддерживает товарища «Са… Ах, какого хорошего человека».
Ровно так же в 1999—2000 гг. он наезжал на Лужкова—Примакова. Березовский делал заказ, то есть покупал с потрохами этого «журналиста», а Доренко с превеликим сердцем отрабатывал. Кто девушку танцует… То есть тогда он был «девушкой» Березовского. А теперь чьей?
Дорогая прости… ну простите, пожалуйста, очень дорогая. Ему нужно объявление давать типа «продаются журналисты, дорого, массаж — дополнительно» не в какой-нибудь газетенке, а в глянцевом журнале, не меньше. Какая разница, кого мочить, главное, что платить будут хорошо.
И на «Эхе Москвы» уже Венедиктов предложил опять ему работу. Вот здесь, наверное, Доренко будет говорить что-нибудь прямо противоположное тому, что в ящике. Потому что Венедиктов хоть и хитроумен, как никто другой, но на заказ никого не принимает. А только для рейтинга. Возможно даже, что Доренко на «Эхе» просто будет самим собой, как и все остальные.
Впрочем, он уже и сам не знает, кто такой, заигрался по полной. Умный, нечестный, опять женатый… Жизнь удалась!
Минута славы
Жили себе не тужили, и вдруг — дебаты кандидатов в мэры Москвы! Но в данном случае все эти «кандидаты в доктора» меня не интересуют, мы же о ТВ. Тогда знакомьтесь: Дмитрий Щугорев, ведущий этого «безобразия».
Вот это работа, вот это мастерство! А вы что подумали? Вы подумали, что этот Щугорев будет каждую секунду затыкать рот Навальному или Митрохину? Подыгрывать отсутствующему здесь кандидату? Ан нет! Каким-то волшебным образом Дмитрий объективен и даже неангажирован. Долго ли продлится такое чудо, не знает никто, пока ведь только два раунда прошло. Сегодня третий.
Знаменитым можно стать по-разному, причем с разным же знаком. Вот был такой Сергей Ломакин. Он и сейчас есть, теленачальник средней руки, ныне где-то там на Общественном телевидении пристроился. А тогда, в светлые годы перестройки, это был «взглядовец», тоже, правда, средней руки. То есть любимец публики, хоть и относительный, ведь не Любимов, не Листьев, не Политковский… Да, особо на Ломакина никто внимания не обращал, но настал-таки его звездный час. Перед очередными ельцинскими выборами, еще в составе СССР, Сергею выпала карта брать телеинтервью у Бориса Николаевича. Он и взял, только почему-то задавал любимцу публики не самые удобные вопросы. Ага, тут же раскусила его публика, перевербовали, засланный казачок, покусился на святое. В августе 91-го, уже после победы над ГКЧП, я видел Ломакина у Белого дома. Он был в ослепительно-белом костюме, а опьяненная от демократического счастья публика подходила к нему, буквально плевала в лицо и обливала грязью, которая скопилась после спасительного дождя. «Это уже слава», — подумалось тогда.
Татьяна Миткова — большой профессионал и красивая женщина. Но и у нее случилась своя незабываемая минутка, когда она в прямом эфире отказалась зачитывать текст о вводе наших войск к братьям-литовцам в Вильнюс. Это был поступок, однако.
Александр Любимов, тот самый «взглядовец», в конце 80-х полюбился многим. Но выстрелил уже после распада СССР, когда в передаче «Красный квадрат» оказался невольным свидетелем всплеска апельсинового сока Жириновского прямо в красивое лицо Бориса Немцова. Тоже слава, примазался.
Есть еще Полина Ермолаева. Хороший репортер, но кто ее знал до момента, когда она «вдруг» оказалась перед четой Путиных. «Так это развод?» — как же важно оказаться в нужное время в нужном месте.
А теперь опять вернемся к г-ну Щугореву. Здесь он, конечно, модератор, но какой! Ни разу еще пока не прервал Навального, не ставил его в неудобное положение. Владимир Соловьев, к примеру, у себя в программе себе такое позволяет в самых нужных местах, оказываясь в финале на чьей-либо конкретной стороне. А тут на дебатах все еще царит его величество беспристрастность. Доколе?
Может, потому так выходит, что «Москва 24» — канал маленький, почти незаметный. ТВЦ ручки умыл, заявив, что он-то уж сугубо федеральный, и сбросил дебаты младшему братику. Действительно, какая-то «Москва 24», ну кто ее смотрит?
А теперь смотрят! И чем дальше, тем больше.
Нестандартная ориентация
Эх, люблю я все нестандартное, непривычное. Чтобы не по шаблону, не как доктор прописал. Чтобы душа развернулась, а потом опять свернулась. Это я о телевидении на самом деле. А о чем же еще?!
Когда Дмитрий Губерниев после суперпобеды Лены Исинбаевой, прощаясь с ней после интервью, говорит: «Дайте поцеловать вашу великую щечку». «И пожать великую ручку», — подыгрывает Исинбаева. И тогда Губерниев бухается перед ней на колени. В прямом эфире. Это же здорово, правда? И так естественно.
Когда ведущий новостной программы «Сегодня» на НТВ Алексей Пивоваров смотрит вместе с нами сюжет о дочке шаловливого экс-премьера Италии Сильвио Берлускони и заключает потом: «Она ничего себе». «Кто о чем», — тут же парирует его соведущая Ольга Белова. «Все-таки Италия, солнце, в отпуск хочется», — это опять Пивоваров. И опять в прямом эфире. По-моему, это высший шик информационного ведения — такие вот завитушки. Раньше-то на советском прилизанном ТВ только Виктора Ивановича Балашова и можно вспомнить. Помните: он наклоняется прямо в камеру, улыбочка — «и о погоде…» Что человек себе позволял!
Воскресенье. Небольшой сюжет в программе «Время» о 40-летии «Семнадцати мгновений весны». Сколько таких сюжетов уже было и еще будет! И все они на одно лицо: фрагменты, комментарии оставшихся в живых артистов… Вспомнили, называется. И вроде нормально, так и должно быть. Но тот четырехминутный репортаж корреспондента Алексея Зотова оказался таким легким, воздушным, грустным и ироничным. На каждого из вспоминавших тут же было написано досье, личное дело. Ну да: серьезен, образован, лиричен, циничен… Разве что «беспощаден к врагам Рейха» не было.
В тот же день на Первом показали фильм Сергея Медведева ровно по тому же поводу. Да, он показал нам какие-то знаковые нестыковки, накладки, рассказал историю в деталях, анекдоты про Штирлица, само собой. Но не взлетел, нет. Надо было сделать фильм, он и сделал, какие к нему претензии? Только вот Парфенов… Но то Парфенов. А вот еще и Зотов теперь.
Все-таки настоящее ТВ — это творчество, что ни говорите. И нестандарт. В хорошем смысле.
