Мат на уроке литературы
Таль был уже чемпионом страны, но продолжал преподавать литературу в школе. Войдя однажды в класс, он обнаружил на подоконнике доску с расставленными фигурами. Нетрудно было убедиться, что белые объявляют мат в четыре хода. Но Таль не стал конфликтовать с ребятами и повел свой рассказ о «лишних людях». Однако, снова взглянув на доску, он понял, что сам является лишним человеком на уроке... За это время в партии было сделано еще несколько ходов. Если бы «белые» довели партию до логического конца и заматовали неприятельского короля, то в Тале скорее всего взял бы верх шахматист и он простил бы нарушителей дисциплины. Но, к несчастью для них, «белые» не только упустили возможность дать мат, а вообще оказались у разбитого корыта. Оставить такое поведение учеников без наказания было бы непедагогично, и Таль потребовал у них дневники. Правда, к концу урока немного остыл и ограничился внушением. «Черные» обрадовались, что все обошлось, а «белые» попросили оставить автограф в дневнике. Единственный раз в жизни Таль сделал строгую запись: «Не нашел мат в четыре хода на уроке литературы».
Отложенный поединок
Впервые за доской Таль сразился с Ботвинником в матче на первенство мира в 1960 году. А между тем два Михаила чуть не встретились еще в 1948-м, когда сам Ботвинник только недавно завоевал корону. После тяжелого матча-турнира он отдыхал на Рижском взморье. Тем временем одиннадцатилетний рижанин Миша Таль разведал, где остановился его кумир, и вместе со своей тетей отправился к нему в гости, чтобы познакомиться и сыграть пару партий. На звонок вышла строгая женщина, которая взглянула на ребенка с доской под мышкой и сразу все поняла. Сухо объяснив Талю, что Ботвинник соблюдает режим и в данный момент спит, она захлопнула перед его носом дверь. В результате первая встреча Ботвинника и Таля за доской была отложена на двенадцать лет...
Р.S. У этой истории есть занятное продолжение. Когда о ней впервые рассказал в журнале известный шахматный литератор Виктор Васильев, Таль высказал упрек, что тот дезинформирует читателей, публикует небылицы.
- Но вы же сами мне об этом рассказали! - воскликнул расстроенный интервьюер.
- А я повторяю, что такого случая не было! - снова заявил Таль.
- Но я покажу вам статью, в которой вы об этом писали, - настаивал Васильев.
- Все правильно: и сам рассказывал, и сам писал. Но случая такого не было. Потому что все это я выдумал!
Увы, давно нет на свете ни Таля, ни Ботвинника, ни Васильева. И теперь нам не узнать, когда Таль говорил Васильеву правду, а когда шутил.
Пешка под ногами
На самом деле, Ботвинник и Таль познакомились только в 1958 году, причем не дома, а за границей - на шахматной олимпиаде в Мюнхене. Вот первый диалог двух великих шахматистов:
- Зачем вы пожертвовали пешку? - спросил удивленный патриарх у юного дебютанта во время одного из туров.
- Извините, просто она мне мешала, - последовал типичный ответ Таля, один из тех, которыми он славился уже тогда.
Ценный совет
Известный гроссмейстер обратился к Талю:
- Миша, сегодня я выступаю по телевидению. Что мне сказать зрителям?
- Дайте им ценный совет: пусть слушают радио, завтра там выступаю я!
Счастливый карандаш
Немало было выдвинуто гипотез, почему Таль так неудачно провел свой второй поединок с Ботвинником, легко вернул ему корону. Однажды по этому поводу высказался и сам Таль.
- Тут есть две причины. Вот первая. Во время матча 1960 года мы с Ботвинником жили в одной гостинице – «Москва», и перед каждой партией мой секундант Александр Кобленц исполнял неаполитанские песни. Меня это, конечно, вдохновляло, а Ботвинника, наоборот, скорее размагничивало. И спустя год он отказался жить в «Москве», лишив меня важного козыря.
И вторая причина. К восьмой партии матча-реванша мне наконец удалось подобрать «счастливый» карандаш. Но, увы, выиграв ее, я забыл карандаш на столе. А когда явился на следующую партию, он бесследно исчез: подозреваю, что его унес кто-то из поклонников Михаила Моисеевича. Как видите, все объясняется очень просто.
Роковой прыжок
Писателю Юрию Перову в романе «Прекрасная толстушка» удалось наконец раскрыть секрет, почему Таль проиграл матч-реванш Ботвиннику. Разумеется, без дамы сердца тут не обошлось!
Как выяснил Перов, у юного чемпиона мира как раз тогда возникли романтические отношения с красавицей Марией, действительно «прекрасной толстушкой». В конце февраля 1961-го, за две недели до начала поединка, вместо того, чтобы усиленно готовиться к нему, Михаил на три дня улетел с Марией в Сочи.
Они остановились в шикарном санатории, где был бассейн с морской водой. В то время там тренировались прыгуны в воду, члены сборной страны. И вдруг Таль поспорил с кем-то, что сумеет прыгнуть с десятиметровой вышки не хуже этих мастеров. Девушка отговаривала его изо всех сил, но молодому чемпиону очень хотелось блеснуть перед ней, и он все-таки прыгнул. Первый раз в жизни, причем не умея плавать. Увы, прыжок оказался роковым для Таля: он сломал себе ребро и изрядно отбил внутренности. (Правда, Михаил упросил санаторского врача и Марию, чтобы они никому не проговорились о его неудачном «ходе», и поэтому в течение сорока лет об этом никто не знал). А уже 14 марта стартовал матч-реванш, и легко понять, в каком состоянии играл Таль.
Расстроенный юноша
После убедительной победы в межзональном турнире 1970 года всем стало ясно, что Фишер - будущий чемпион мира. В те же дни на одном из выступлений Таль получил записку от юного слушателя: «Сейчас у меня третий разряд. А на какой разряд я смогу рассчитывать, если выиграю 24 партии у Фишера и Таля?»
- Если вы выиграете двенадцать партий у Фишера, то я с вами и играть не сяду! - расстроил юношу лектор.
Фора
Фишер однажды заявил, что любой шахматистке, даже Ноне Гаприндашвили, тогдашней чемпионке мира, готов дать фору - коня и ход вперед.
- Выиграет ли Фишер с такой форой у шахматной королевы? - спросили Таля.
- Фишер есть Фишер, а конь есть конь! - объяснил Михаил Таль.
Р.S. Кажется, это единственный случай, когда Таль заимствовал чужую шутку. В 1894 году в Нью-Йорке Ласкер сыграл матч с супругой американского мастера Джеймса Шовальтера. Ласкер давал даме коня в фору и уступил 2:5. «Ласкер есть Ласкер, а конь есть конь», - заметил по этому поводу один из репортеров.
(продолжение следует)
