С тех пор мы наблюдали, как из трогательной незрячей девушки вырастает сильная, уверенная в себе женщина, готовая бороться и за свой творческий успех, и за семейное счастье, и за права людей с ограниченными возможностями.
Что же в том “волшебном стекле” Дианы Гурцкой можно увидеть сегодня и о том, через что пришлось пройти певице на ее пути, она поведала “МК”.
“В интернате открывала чемодан и дышала воздухом дома”
— Диана, у вас настоящая история Золушки. Вы популярная певица, жена, мать. Откуда нашли в себе силы?
— Спасибо Господу Богу! Вы знаете, это ведь была воля Божья, чтобы я родилась не такой, как остальные. А теперь мне все помогает, все дает силы: и зрители, и семья, и даже недруги. Надо ведь любить своего врага. Это трудно, но я стараюсь.
…До 7 лет у меня было абсолютно счастливое беззаботное детство. Нет, мне не было тяжело. Скорее, трудно было моим родителям — это они прошли через ощущение безнадежности. Но в то же время у них всегда теплилась надежда, понимали: надо дальше жить и ничем не выделять меня среди других детей. Сейчас я понимаю, какую надо было иметь сильную волю и характер моим маме и папе в то нелегкое время. Если ребенок маленький да еще с такой бедой, то надо его правильно воспитать, вложить ему мудрость. Ведь если он нюни распустит, то в жизни очень растеряется.
— Что же случилось в семь лет?
— Я уехала из дома, и это было настоящим шоком. Жизнь поделилась на “до” и “после”. Ведь интернат для незрячих детей находился в 500 километрах от дома! Многое было. Мама проклинала все на свете и вместе со мной плакала, но папа — молодец, он жесткость проявил, сказал: “Ты сейчас можешь не ехать, конечно, никуда. Но потом будешь жалеть об этом всю жизнь”.
— А может, вам было легче, когда вокруг сверстники с похожей судьбой?
— Я бы не сказала. Я плакала очень часто, но наедине с собой. Находила укромный уголок, открывала на несколько секунд чемодан и плакала. В нем был запах дома, и я всеми силами старалась его сохранить, чтобы он не выветрился. Приоткрывала крышку, когда было совсем плохо, дышала этим воздухом и быстро захлопывала.
— Все так плохо было в этой школе?
— Нет, что вы! Чистота, нянечки очень добрые, идеальные преподаватели. Но кусок черного хлеба дома лучше, чем праздничный обед в интернате. Я до сих пор не люблю расставаться со своими близкими. Именно с этого момента у меня и начался страх на всю жизнь, когда я уезжаю из дома: “Вот я опять куда-то еду…” Чемоданное настроение меня бесит. Но, с другой стороны, если бы этого в моей жизни не произошло — не было бы некой закалки. Я достигла всего, что есть, еще и благодаря тем годам в интернате. Наверное, не могу сама про себя сказать: “Какая же я хорошая!” Но точно скажу: “Я сильный человек”. Ведь со слабыми не борются! Большие деревья притягивают молнии. А я до сих пор бьюсь с несправедливостью...
— Вы об истории с одним из федеральных каналов?
— И о ней тоже. Борюсь с каналами, с людьми. Ну как может быть, что некий продюсер может решить мою судьбу, потому что у меня очки! У меня в голове не укладывается — откуда такая жестокость? Сказать про меня: “Мы не будем показывать на нашем канале инвалида Гурцкую. Ее образ расстраивает нашего зрителя!” Это же уму непостижимо! Наверное, он бы и из фестиваля в Юрмале вырезал бы Стиви Уандера, но не мог — платформы разные. Что тут скажешь…
— Вам часто делали больно?
— Никогда! Мне с детства в голову заложили мои мама и папа: “Не бойся ничего! Ты такая, как все! Иди вперед!” Я это повторяла как молитву. И я сама вела себя так, что не было никаких ограничений. Никогда не было проблем в общении со сверстниками. Подростком когда была — все стремились ко мне, в наш дом. И поклонники, и друзья — все были в гостях постоянно. У нас был большой дом, рояль. Собирались компании: пели, танцевали, устраивали застолья. И меня никогда никто не выделял. Самое главное в жизни любого ребенка — человеческое тепло и любовь. Меня никогда не закрывали, не прятали дома. Я была всегда одета, обута красиво — как все.
“Николаев сказал: “Я тебе помогу!”
— Кто в вас будущую певицу приметил?
— Сколько помню себя — всегда пела. Гуляла, цветы собирала — пела. Первый мой инструмент — игрушечное пианино, которое мне мама подарила. Я на нем играла “Пусть всегда будет солнце”, “Жили у бабуси два веселых гуся”. Меня как-то влек этот мир музыки, там я могла чувствовать себя комфортно, спокойно. Потом начались мои домашние концерты. В семье все эти мои музыкальные самовыражения поддерживались, поощрялись. Мама сразу тоже поняла, что жизнь моя с музыкой будет связана. Потом в школу поступила, а там много внимания уделялось творчеству детей. Незрячие дети должны находить, в чем выразиться: музыка, труд, шахматы — все равно. Все это очень правильно и важно. Учителя у меня слух и заметили, стали возить по разным конкурсам, параллельно я поступила в школу для зрячих по классу фортепиано.
Первый большой концерт в большом зале филармонии — пела дуэтом с известной певицей. Я была маленькая, и, может, в том возрасте дети не сильно соображают. Но я сразу решила: буду петь. Море цветов, аплодисменты, я почувствовала зал, запах кулис. Это было нечто вроде внутреннего озарения, заболела сценой. Но не надо было забывать о том, что я девочка из интерната. Кто бы поверил в меня в это жутко тяжелое время начала девяностых? Моя старшая двоюродная сестра провожала меня до музыкальной студии, по пути мы фантазировали о сцене. Она ждала меня на улице, а ее единственные сапоги расползались по швам, так что однажды колготки примерзли к подошвам. Она от боли глотала слезы, но говорила мне: “Ты споешь в “Песне года”.
— А как же попали на большую сцену?
— Это все мой брат Роберт — никто в меня не верил так, как он. Он всю мою жизнь рядом со мной. У него была кассета с моими песнями, застрявшая в автомагнитоле. Он склеил ее лаком и отправил по почте на конкурс “Ялта—Москва-транзит–95”. Потом ему позвонили и сказали, что я попала в полуфинал. Я жутко перепугалась — знала, что такое эти конкурсы, следила за ними. Сказала: “Я не посмею туда сунуться, Москва — большой город, к конкурсу такого масштаба надо сильно готовиться”. Но Роберт чуть ли не насильно меня утащил, строго сказал: “Все, давай собирайся. Поехали. Ничего не хочу слышать!”
— Обидно было, что в итоге не победили?
— Мне достался приз, о котором тогда каждый мечтал, — с ним никакой гран-при не сравнится. Это была моя путевка в жизнь. Чудесная пора. Нас было очень много. Два дня шел отборочный тур, я попала в двадцатку. Эта двадцатка была моей первой ступенькой и решила все в жизни. С нами занимались потрясающие профессионалы вокалом, актерским мастерством. Мне поставили такой номер! Я сидела на сцене босиком, вышивала и пела песню Стинга. И сейчас ко мне многие подходят, говорят: “Мы помним ту девочку с косичками!” В итоге я получила тогда специальный приз жюри, придуманный Игорем Николаевым и Ларисой Долиной. Все видели меня, как я стремилась и как хотела победить. Они так не хотели обидеть девочку, оставить без приза — не убить в ней желание дальше заниматься музыкой. Я же ведь только-только школу окончила. Именно решение этих двух профессионалов оказалось судьбоносным.
— Николаев сыграл очень важную роль в вашей судьбе.
— О, да! Я ему очень благодарна. Был банкет после конкурса. Он подходит ко мне и говорит: “Девочка, что ты грустишь? У тебя очень хороший голос. Я тебе помогу”. И все. И помог! Я научилась бороться, работать в шоу-бизнесе благодаря Игорю. Я восхищаюсь его талантом. Он открыл для меня волшебный путь, по которому я иду. Школа Игоря для меня все. А “Волшебное стекло моей души”? Он писал именно то, что нужно было писать для меня. С этого все и началось. Первый гастрольный тур был тоже с Игорем. У меня была всего лишь одна песня, а он взял меня с собой. Этому человеку всю жизнь буду благодарна.
— Не страшно было в шоу-бизнес идти? Вас могли бы запросто съесть и не поморщиться.
— Это сейчас так легко — везет ребятам, которые сразу попадают в эфир и в первые строчки хит-парадов. А тогда — да, было трудно. Каждый этап нам тяжело давался с Робертом. Но мы с ним вместе, бок о бок, маленькими шажочками двигались вперед. Ничего бы я без моей семьи не добилась. Теперь вот мой супруг нам помогает — замечательный человек, чудесная голова. Не представляю себя без этих людей.
“В советские времена нас пытались изолировать”
— Диана, наверняка часто приходилось страдать от жалости окружающих по отношению к себе?
— О, я ненавижу жалость из последних сил! Сострадание и жалость — это две разные вещи. Не надо их путать. Люди должны научиться сострадать. Помню, был случай после одного благотворительного концерта с участием детей с ограниченными возможностями. Пела девочка песню Селин Дион. После концерта ее мама вместе с ней подошла ко мне и говорит: “Дианочка, вот моя девочка. Она тоже больная...” При своей же дочке. Я понимаю, может, она растерялась. Да и я сама опешила, не представляла, что такое можно сказать. Но это категорическая ошибка — говорить “больная”. Я ответила: “Она не больна! Она замечательная, красивая девочка!” Если бы я была педагогом, может, я бы по-другому сказала. Но, дорогие мамы, ни в коем случае не позволяйте себе подобное. Это воля Божья, что появились такие детки. Значит, они должны были родиться. Нельзя называть больным человека с ограниченными возможностями. Слово “инвалид” терпеть не могу. Что это за обращение такое?
— Но как изменить ситуацию?
— Прежде всего все мы должны измениться, изменить свое отношение к таким людям. Мама, родители, семья — все вокруг. Вы думаете, мне было легко? Маленькую девочку отправили из дома. Бедная моя мама — сколько слез пролила! Ее преждевременная смерть — из-за этих переживаний. Но если бы я сидела дома, то и не добилась бы ничего! Пылинки бы с меня родители сдували, и что б из меня выросло? Да, мы слишком долго жили во времена, когда только инвалидами, и никак иначе, не называли людей с ограниченными возможностями. Я помню, смотрела документальный фильм о поселке Русиново, где живут незрячие люди. Они все друг за дружку держатся, не боятся, что над ними будет кто-то смеяться, живут совсем одни. Я считаю, что так нельзя жить! Это в советские времена нас изолировать пытались. Это непростительная ошибка! Мой учитель компьютера и интернета — незрячий молодой человек. Очень юморной и жизнерадостный. Только что женился на очень хорошей “обычной” девушке, которая любит и ценит его. Любовь ломает лживые стереотипы. Недавно ректор МГУ академик В.А.Садовничий рассказал, что среди его первых наставников в университете был незрячий профессор. Поэтому в МГУ создают условия для образования людей с физическими ограничениями. А в других вузах им указывают на дверь.
Очень важно, что Светлана Медведева занялась проблемами семьи. Так здорово, что есть люди, которые думают об этом. Уже второй год мы празднуем День семьи. Только вдумайтесь в этот праздник! Как чудесно — День моей семьи! А какая отличная идея — Год равных возможностей? Отдельное спасибо за это первому заместителю мэра Москвы Людмиле Швецовой и руководителю Департамента соцзащиты населения Владимиру Петросяну.
— Не так давно вы оказались в центре международного скандала — в аэропорту вы отказались снять очки, когда при проверке документов вас об этом попросили. С вашим характером впору идти в политику!
— Нет уж, мне и на сцене хорошо. (Смеется.) Мы летели в Лондон. Да, я могла промолчать, с другой стороны. Можно было тихо-мирно решить. Но если я, публичный человек, промолчу, то что сделают простые люди с ограниченными возможностями? Вот я и не промолчала. Что, зря у меня муж — кандидат юридических наук? Написали обращение, и вот результат — изменили правила для незрячих пассажиров в Европе. Еще один случай был недавно — меня не пропустили на посадку самолета, хотя мы еще успевали. Прямо перед лицом закрыли двери практически. Думаю, мне припомнили мои шумные истории с авиакомпаниями. Нет, я не держу на них зла. Значит, они показали, что они сильнее меня. Господи, какие же они сильные — не пропустили Гурцкую, которая летела на благотворительную акцию в Кишинев.
— О создании благотворительного фонда не задумываетесь?
— Очень сильно обесценилось понятие “благотворительность” в последнее время. Мы создали небольшую структуру — фонд “По зову сердца”, но для большего нужно много средств. Сейчас я езжу по школам-интернатам, по детским домам с концертами. Мы опекаем школу-детсад для слабовидящих детей в ЮЗАО. У них каждый год день рождения в конце ноября. Приглашаем сюда всех, кто захочет сделать подарок детям! В ноябре привезем группу детей из школы-интерната для незрячих в Королеве на концерт в Георгиевском зале Кремля, который патронирует супруга Президента РФ и организует созданный ею Фонд социально-культурных инициатив. Представьте, как здорово таким детям оказаться в царских палатах, пройти со специальной экскурсией. Еще пять лет назад такое было невозможно. Значит, меняется общество. А потом — к ним в гости. Эти дети настолько способные, вижу их — и возвращаюсь в свое детство. Дай бог, что все получится. Есть у меня и глобальные планы. Хочу сделать так, чтобы у незрячих людей не было проблем, чтобы добиться успеха в жизни. У меня было так много проблем на моем пути, я их сама преодолевала. Но почему теперь, когда я добилась многого, я не смогу помочь этим людям, упростить их задачу? Думаю, с Божьей помощью все будет как задумано. Сейчас несколько общественных организаций выдвинули меня в Общественную палату. Конечно, на фоне авторитетных, заслуженных кандидатов мои шансы весьма скромны, но, если это случится, буду добиваться своих целей и там.
— Для многих родителей рождение ребенка с ограниченными возможностями — это настоящая трагедия. Они не знают, как теперь дальше жить…
— Вы не должны пугаться ни сложностей, ни того, что над вашим ребенком будут издеваться другие дети. Не растите его под хрустальным колпаком. Просто нужен иной подход. Дети привыкнут друг к другу, и никто не будет ни над кем издеваться. Меня согревало, что все эти годы моя семья думала обо мне. А сейчас приезжаю в специальные интернаты для физически ограниченных детей. Сколько там брошенных! Пусть мужчины не обижаются, но, как правило, именно они не выдерживают, если в семье родился такой ребенок. Они уходят. Женщины в таких ситуациях сильнее. Но будут еще сильнее, если их поддержат мужчины. Как же так? Мы все вместе должны всю душу отдать, всего себя для того, чтобы дитя стало человеком. Недавно я была на фестивале слепоглухих детей в Кишиневе. Посетила форум творческой интеллигенции, в его рамках навещала слабослышащих и незрячих детей. Я была поражена: как они танцуют, учатся петь! Они друг за дружку держатся, как за соломинку, помогают. Сердце просто сжимается. С ними постоянно занимаются замечательные педагоги, все так здорово организовано, дети растут в любви. Слово “интеграция” — там оно по-настоящему воплощено в жизнь. Там были дети и незрячие и слабослышащие вместе, друг с другом. Одна девочка незрячая и слабослышащая одновременно — видели бы вы, как она танцевала вместе со всеми детьми. Я мечтаю о том, чтобы в России повсеместно так было. Это необходимо.
“Идея с операцией на глазах — моя самая большая ошибка”
— Не могу не заметить перемен в вас: помнится, до замужества были совсем наивной. А теперь — мудрая, уверенная в себе женщина. Муж так повлиял?
— Думаю, и Петя (супруг Дианы. — И.Л.) тоже. До замужества я была девочка беззаботная. Скорее, обо мне все заботились. Мне ни о чем не надо было думать, у самой ветер в голове. Что поужинать, что надеть, куда пойти — все за меня решали. Нет, сейчас я не ущемлена, не загружена работой по дому. Наоборот, все хотят, чтобы я больше отдыхала, занималась бытом. Я сейчас прежде всего женщина, жена, мать — об этом не забываю ни на минуту. Появление ребенка еще больше меня изменило. Когда мы только поженились с Петей, были все равно более легкомысленные. Двое молодых людей — кино, вино, медовый месяц и так далее. Сладкая жизнь бесконечная. Но с рождением Костика все изменилось. Вообще он перевернул всю мою жизнь. Иначе смотрю на все. Есть ради кого жить, существовать. Люблю его дыхание, его маленькие мысли, сны. Люблю воздух, которым он дышит, люблю то, что он видит, а я не могу увидеть. Не представляю, как жила без него. Жизнь полна красками! Я летаю, я счастливая женщина, я в семье. Да, карьера — это хорошо. Но семья…
— А если на чашах весов окажутся семья и сцена?
— Не я первая и не я последняя, у кого есть и карьера, и семья. Мудрость спасает везде.
— Значит, боитесь выбора?
— Нет. Но если, не дай бог, что-то с ребенком — естественно, ребенок. Даже не обсуждается. Меня поймет и публика, и все. Моя музыка, творчество — все это дополняет мою жизнь, семью. Кто-то врач и жена, кто-то экономист и жена, а я артистка и жена в одном лице. Вот читала “Ярмарку тщеславия”. Там как раз об этой красивой снаружи, блестящей, как фантик, жизни. Как прекрасно иметь все это: золото, бриллианты, роскошное концертное платье, любящего зрителя, но мы приходим домой, снимаем наряд, грим с лица, опускаемся в кресло и выдыхаем: “Как же это все хорошо — дом, семья”. И ничего не надо больше.
— Знаю, что во время беременности вы очень опасались за здоровье ребенка.
— Каждая беременная мама боится — я не исключение. Тем более в моей ситуации этот страх особенно присутствует. Меня все оберегали, мой врач Татьяна Кузнецова просто опекала меня со всех сторон. Она всячески успокаивала: мол, ты не в каменном веке, все сейчас можно узнать заранее — век новых технологий. А в душе чуточку все же колыхалось. Но все равно думала: это мой ребенок, каким бы он ни родился. А про страхи я только моему брату говорила. Мы с ним большие друзья. Мужа я люблю и обожаю, но не хотелось ему теребить душу. И брату я призналась о страхе, он меня поднял на смех и сказал: “Успокойся! Все это ерунда. Все будет хорошо! Тебе мама сверху помогает”. Я сразу и успокоилась.
— Диана, ведь в свое время активно обсуждались ваши планы сделать операцию на глазах. Что тогда произошло?
— Это была самая большая ошибка в моей жизни. Надеюсь, что, начиная “лечение”, люди в белых халатах этого центра на самом деле верили в успех. Я даже вспоминать и говорить об этом не хочу. Всем советую: если есть проблемы со здоровьем, не кидайтесь за помощью к целителям. Только к специалистам. Глаза болят — идите к офтальмологу, горло — к лору. И никуда больше!
— Сын Костик, наверное, творческим малышом растет?
— Очень шустрый мальчик, очень отзывчивый. Я и папа пытаемся сделать все, чтобы он вырос добрым мальчиком. Он все понимает, видит, что у мамы проблемы…
— Вы как-то объясняли ему это?
— Нет, он у нас очень смышленый. Он видит, что маме все помогают, тапочки, например, подносят. И он тоже меня опекает. Если что, кричит мне: “Остоложно, мамочка!” Если конфеты берет — обязательно мне несет, делится. Без мамы ничего не кушает. Вот такая добрая душа растет. Если он будет тянуться к закону, к правозащитным делам, как папа, или к музыке, как мама, — все равно, главное, чтобы он тянулся к доброте. А все остальное будет. Хорошее образование мы ему дадим. Ему 2 года и 4 месяца, а он уже говорит вовсю. Так что мы сейчас хотим его отдать в центр раннего развития. В сад еще рано — не хочу, пока с няней пусть побудет.
— Няня с ним постоянно?
— Нет. Мой муж хотел, чтобы мы взяли няню на круглые сутки, на что я была не согласна категорически. Я ему четко сказала: “Я рожала этого ребенка для себя. Если нас воспитывали наши родители, давай-ка и мы сами своего воспитаем”.
— Но, работая в шоу-бизнесе, так сложно быть полноценным родителем ребенку — гастроли, концерты…
— Категорически не согласна! Где бы я ни была — знаю, сколько раз он ел в день, что он не доел, сколько он недоспал. Мне расстояния абсолютно не мешают быть внимательной по отношению к моему ребенку. Не важно, где я, есть телефон, есть скайп, интернет, мне ничего не мешает быть с ним 24 часа в сутки. Все технические приспособления у меня для того, чтобы услышать моего ребенка и понять, как он. Он четко под моим контролем, даже когда, например, недавно отдыхал с моей сестрой. Он все равно был под моим абсолютным контролем.
— На гастроли еще не хотите его брать?
— Пока рано. А позже — почему бы и нет. Просто гастроли тяжело даже нам, взрослым, даются, а уж ребенку — и подавно. Переезды, гостиницы... Но если ребенок потом изъявит желание поехать с мамой, то возьму.
— Диана, напоследок дайте главный жизненный совет для незрячего человека.
— Я очень уверена в незрячих людях — они все с юмором, они очень хотят жить и любят жить. Ни в коем случае не опускайте руки! Рожайте детей, выходите замуж. Вы не представляете — как прекрасно жить! Может, вы с иронией на меня посмотрите: мол, не так-то все это просто, как она говорит. Нет, мне тоже не все легко давалось, но это жизнь. Вы не должны отдаляться от общества, быть в резервации! Ни в коем случае! А где юмор? Меня спасает веселое отношение к жизни. А если будешь ныть: “Ой как все плохо”, — то окружающие просто не захотят с тобой общаться. Жизнь очень непроста. Тяжело, да. Мы падаем, но потом надо вставать. Набьем шишку — зеленкой намажем. У нас с вами есть одно — сила. И вера! Мы — сильные, мы — такие же, как остальные!
