А были мои 80-е. И август 91-го
А были ли эти ваши 90-е? Может, 90-х никаких не было.
Что за ностальгия такая, никак не пойму. 92-й, январь, зашел в магазин, как в музей. Всё есть, а поди купи. Культурно-гастрономический шок.
93-й, и Егор Тимурович Гайдар призывает меня пойти защищать его от красно-коричневых. Но это совсем не 91-й, даже не думайте. К тому же и жена у меня тогда была на сносях. «Нет, ребята, — сказал я тогда в телевизор Егору Тимуровичу. — У вас теперь власть, милиция, армия, а вы всё народом прикрываетесь». Никуда не пошел. Потом узнал, что Иннокентий Михайлович Смоктуновский там был, бревно тащил, баррикады строил. Ну да, каждый сделал свой выбор.
А в 94-м вот эта Чечня. И ложь, ужасная ложь вокруг всего этого. Так, как про Афганистан врали. Или сейчас про Украину. И люди гибли, сгорали как факелы. И власть замаралась, вся: от Ельцина и до…
Потом 96-й, этот «Голосуй или проиграешь». Опять ложь…
98-й — дефолт. Полный дефолт.
Ну и наконец, в самом конце этих ваших 90-х «Я устал, я ухожу». Всё, приехали. И чему тут умиляться?
Бедные, значит, вы не жили в 80-е? В самом конце 80-х. Вот тут уже ностальгирую по этим трем годам — с 87-го по 89-й.
Как огромная толпа, чуть ли не сотни человек стояли в киоск за «Огоньком» имени Виталия Коротича. Как просто иметь в руках «Московские новости» было счастьем. Или подходить-пробираться к стенду с этой лучшей газетой нашего времени имени Егора Яковлева. И там читать и общаться, общаться и читать. Бежать в Театр-студию МХАТ на Эрдмановского «Самоубийцу». Или в Театр у Никитских Ворот на «Концерт Высоцкого в НИИ». А там любой намёк и сразу бурные продолжительные аплодисменты, Брежнев отдыхает.
Бежать на другой конец Москвы, чтобы увидеть «Высший суд» Герца Франка, документальный фильм. Бежать в Лужники на «Зеленую лампу». Бежать на вечер поэтов — Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, Окуджава — в те же самые Лужники.
Читать, запоем читать толстые журналы. Сначала «Дальше-дальше-дальше…» Шатрова в «Знамени», потом «Дети Арбата» в «Октябре», «Авансы и долги» Шмелёва! Читать, читать, читать — не переставая.
5 часов в очереди, чтобы только посмотреть в кинотеатре «Космос» «Полет над гнездом кукушки». 5 часов в очереди, чтобы только пройти на американскую выставку на ВДНХ, на китайскую в парк «Сокольники».
А «Комиссар» Аскольдова после 20 лет забвения! А «Легко ли быть молодым» Подниекса в Малом зале «России»! А очередь на «Покаяние» Тенгиза Абуладзе, очередь, два раза обернувшаяся вокруг памятника Пушкину и пропадающая где-то в темноте.
Да, и телевизор. Тот самый «Взгляд», «До и после полуночи», «Музыкальный ринг», тот еще Невзоров!
И Съезд народных депутатов в 89-м. Ночные трансляции. Дневные трансляция. Утренние. Ты идешь с приёмником около уха и встречаешь таких же ненормальных. Боже, как их много! Ты сидишь на футболе, на Песчаной улице, болеешь на свой ЦСКА, и тот самый приёмник около уха. А повыше сидит Владимир Петров, хоккейная легенда, звезда, и он с приёмником. И рядом Сергей Ольшанский Съезд слушает.
Ты бежишь с работы домой, включаешь телек и там наши, настоящие наши — Сахаров, Ельцин, Афанасьев, Собчак, Попов, Станкевич. А потом бежишь в Лужники на митинг. Там наших — тысяч 200. И вот туда уже приезжают Сахаров, Ельцин, Собчак, Попов, Афанасьев… Там распространяют «Хронику текущих событий». Там все свои. Вот это мои 80-е, которые никому не отдам. А вы что, не знали? не помните уже?
И 90-х-то было только два года — 90-й и 91-й. Уже не так всё весело, по окраинам кровь, продуктов нет. Ты идешь в магазин к 8 утра — там уже огромная очередь. Тебе надо купить только кефир и молоко, а больше ничего и нет. Ты стоишь 3 часа, но на тебе кефир-молоко и кончаются.
И всё-таки те три дня в августе 91-го… Какие люди шли к Белому дому, как они были уверены в себе, шли с прямой спиной.
Мой самый счастливый день в жизни — 21 августа 1991 года. Такой свободы я не испытывал больше никогда, ни до ни после. Такого братства, единения (святые, незамыленные тогда понятия) тоже. Ждали новой атаки ГКЧПистов, но всем было так весело. На трибуне Михалков, Макаревич, Хазанов, а внизу все мы. Как одна семья. Правда, был еще один маленький эпизод. Помню, телеведущего Сергея Ломакина в белом костюме. Незадолго до путча он взял интервью у Бориса Николаевича, задавал неудобные вопросы. Демократическая общественность ему это не простила, посчитала его продажным, проКПССным. Так вот: этот Ломакин в белом костюме на площади у Белого дома. Его узнали и стали швырять в него комья грязи после дождя. Прямо в этот белый костюм. Но тогда это была такая мелочь, никто ее не заметил. Потому что вокруг было счастье.
Но 22-го началась уже другая жизнь, совсем другая. Я знаю людей, которые забоялись идти к Белому дому в те три предыдущих дня, зато с большим удовольствием прибежали рушить чекистского истукана. Ну-ну.
Так что на этом мои 90-е кончаются.
Мне не повезло, я родился после Оттепели 56-го, не увидел ее. И после 61-го… А ведь как было здорово выбежать 12 апреля вон из аудитории, или из класса, или из цеха, пойти на Красную площадь и орать бешено: «Ура! Гагарин!»
Но я увидел Оттепель-2. Своими глазами. И никогда не предам ее. Потому что была еще великая страна, но и великая свобода.
А эти ваши 90-е. Ну что в них хорошего… Разве то, что я стал журналистом (здесь я должен в скобках написать «шутка» и еще три-ха-ха). А потом написать после скобок: но это мои проблемы. И это действительно только мои проблемы.
