— Какой урок вы вынесете из всей этой истории, которая всполошила всю страну?
— Прокуратура, как вы знаете, возбудила дело в рамках административного кодекса, — причем, это называлось не «преступление», а «правонарушение». Заседание сегодняшнее шло часов шесть. И вот... победа была одержана. Но я не знаю — подаст прокуратура апелляцию или нет. Надо подождать.
— Но как директор вы не побоитесь оставлять в репертуаре «Тангейзер» в прежнем виде?
— Давайте дождемся решения по Кулябину, тогда и будем говорить — как дальше, что дальше.
— Лично вам не поступали угрозы от особо радикально настроенных граждан?
— Живьем нет, а в интернете было...
— То есть — это новая реальность, с которой нам надо жить и работать?
— Это процесс показал, что все стороны (церковные деятели, театральные деятели и судебные инстанции) должны внимательно подумать над случившимся, такой результат судебного процесса должен всех подтолкнуть к диалогу. Мы изначально были открыты к дискуссии. Ну это не дело, если я узнаю из прессы о том, что Новосибирская епархия написала письмо в прокуратуру, изложив свои претензии к спектаклю «Тангейзер». Наверное, это неправильно.
— Ну хорошо, а если бы встретились с представителями епархии, обсудили, а потом что — попросили бы режиссера всё смягчить и переделать?
— Это теоретический разговор. И я не хочу это комментировать. Тут тишина нужна.
— Просто помимо всего прочего, мы получаем еще и религиозную цензуру...
— Что вам сказать... пока устояли. Пока устояли. Но... нужно быть осторожнее, поскольку законодательство не изменилось, и эта статья «об оскорблении чувств верующих» никуда не делась. Поэтому надо быть аккуратнее.
— А какая-то поддержка от вашего культурного начальства была? Вы ведь относитесь к федеральному Минкульту...
— Нас очень активно поддержало Министерство культуры Новосибирской области. Очень большую помощь нам оказали.
— А федеральный Минкульт?
— Ну это наш учредитель, мы с ним общаемся...
