Поэтому как никогда прощание с ним было, скорее, зеркалом, когда люди смотрели сами в себя. И спрашивали – что есть жизнь, что есть время? Надгробные слова… да, они, конечно, как всегда, были и официальными (телеграммы от президента, премьера, Совфеда), и страстными, когда актрисы Театра армии, его партнерши, не могли не говорить без чувства, страсти, слез… Но все-таки главным было ощущение, что невероятное волшебство закончилось, и знатного пастуха из фильма 1941 года, вечного Дон Кихота и учителя танцев уже нет.
Впрочем, слез в зале не было. Как будто взрослым объяснили, что Дед Мороз не существует, – это не вызовет слез, но откроет в душе пустоту, что страшнее стократ.
Черный катафалк у главного входа, вип-автомобили у служебного, – всё суета. А на сцене, среди великого множества венков, наград и цветов, идет отпевание. Батюшка с последним словом обращается в зал, а певчие еще долго, еле слышно тянут-тянут «Аллилуйя»… Почетный караул, в котором, по традиции, могут постоять не только сотрудники театра, но и друзья, желающие сказать последнее «прости».
К вдове, Иветте Евгеньевне подходят то Мединский, то Этуш, то Калягин. Поклонился великому актеру и министр обороны Сергей Шойгу. Телевизионщики пытаются поймать на входе-выходе «звезд» для комментария, но те лишь быстро проскальзывают, понимая, что это тот случай, когда все понятно без слов: ведь обычно говорят о таланте актера, его сыгранных или не сыгранных ролях, в случае с Зельдиным (уж так получилось) сценой стала вся наша Россия – от сих до сих. А Россию в двух словах не объять.
– Мы, конечно, умом понимали, что этот день настанет, – говорит актриса Театра армии Ольга Богданова, – это неизбежно. Но сердце нам всю жизнь говорило обратное, что Владимир Михайлович будет жить вечным. Самим фактом своего существования от отодвигал все законы природы. Он был невероятной защитой для всех нас. Мы знали, что старости нет! Мы были для него детьми – мальчиками и девочками. Какая тут могла быть старость? Когда в 80 лет он переживает обширный инфаркт, и тут же начинает снова работать! В 90 лет осуществляет свою мечту, – и эта мечта была не прожить еще один день, – а сыграть! Сыграть человека из Ламанчи. В 95 – «Танцы с учителем». В 100 лет собирает аншлаги. Летает самолетами и ездит поездами. И все это – на наших глазах!
…А люди всё прибывают, служащие в белых перчатках едва успевают убирать цветы с постамента – их просто тонны. Пришла проститься вся культурная Москва, если такой термин для Москвы еще уместен.
– Ни разу такого не было, чтобы Зельдин пришел к министру обороны со своими проблемами, – делятся впечатлениями сотрудники Минобороны, – всегда просил только за своих коллег. Младших коллег… Поэтому его так любят и ценят в нашем театре.
…И можно понять артистов, которые уже завтра будут вынуждены, по долгу службы, прийти в этот самый театр, зайти на эту сцену, понимая, что они уже проводили в последний путь своего ангела-хранителя.
– Ни разу, ну ни разу он не поступил так, чтоб нам было за него стыдно! – Говорят артисты. – А какое уважение к женщине! Такого Зельдина уже не будет. Если женщина дарит ему цветы, он под локоток провожает ее со сцены, это целый ритуал, он никуда не торопится…
Пусть так. И пока слышны последние аплодисменты, пока катафалк везет гроб к центральной аллее Новодевичьего кладбища, пока падают в могилу цветы, пусть не торопится Зельдин уйти из наших сердец. Ни сегодня, ни завтра, ни в дни грядущих новых премьер, уже без него. Артист, ставший синонимом вечности.
