Кто бы что ни говорил, но Тарантино в первую очередь — это стиль.
Сразу после «Криминального чтива» — пожалуй, своего единственного безоговорочного шедевра — Квентина назовут королем постмодернизма. Не просто цитирующим к месту отрывки любимых фильмов, а придумавшим полноценный киноязык. Настолько же новаторский, насколько и заразительный. Увидев однажды «Криминальное чтиво», невозможно избавиться от желания ему подражать, как когда-то юный Квентин из видеопроката мечтал подражать героям спагетти-вестернов и ужастиков категории «Б».
Под невзрачной обложкой бульварного романа уместилась целая глава в истории кинематографа. Написанная как молодыми звездами вроде Умы Турман, так и состоявшимися, но отчаянно рисковавшими на тот момент остаться в прошлом. Вроде партнера Умы по танцу Джона Траволты. Распираемая молодостью, бесстрашием и поистине божественным озарением ее автора Квентина Тарантино — будто рожденного не от человека, а от могучего кинобога. Благо его мать, 16-летняя медсестра Кони Макхью, сделавшая после успешную карьеру фармаколога, рассталась с его отцом, актером Тони Тарантино, еще до родов будущего режиссера.
Он и был в свои 31 настоящим Иисусом Христом кино эпохи постмодернизма. Тогда его многочисленные подражатели, получается, апостолы. Разной степени таланта и бездарности.
Эпигоны, как правило, пытались копировать рваный ритм и нелинейный сюжет, упражняясь в грязных диалогах и кровопролитии. Не понимая, что из всего «Чтива» освоили только пролог, в котором герой Тима Рота зажигательно объясняет, как это легко и приятно — грабить закусочные. И самонадеянно оставили без внимания финал, в котором куда более опытный убийца (Сэмюэл Л.Джексон) преподносит выскочке урок с помощью пистолета и любимого места из Библии (Иезекиль, глава 25): «И узнают, что я Господь, когда совершу над ними мое мщение».
— Я даже не задумывался о смысле. Считал, что это круто — сказать такое ублюдку, прежде чем его убить, — скажет Л.Джексон не столько Тиму Роту, сколько самому себе. И отпустит того на волю. Впервые с тех самых пор, как начал использовать этот отрывок в своей практике профессионального киллера. Давая новую жизнь бессмертной максиме Марио Пьюзо из «Крестного отца» о том, что добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем одним только добрым словом.
Прорыв Тарантино задокументировал Каннский кинофестиваль, отдав ему «Золотую пальмовую ветвь» (которую Квентин буквально увел из-под носа у «Утомленных солнцем» Никиты Михалкова). Не заставил себя долго ждать и первый «Оскар» в карьере. Правда, только за сценарий.
Много лет спустя, получая второй «Оскар», и снова за сценарий — за «Джанго освобожденного», это дитя кинематографа произнесет со сцены обычной скороговоркой: «Я пишу для того, чтобы посмотреть, как актеры воплотят все, что я придумал, на экране». Конечно, это одновременно и комплимент своим актерам, которые Тарантино обожают. Один из самых свежих примеров плодотворного сотрудничества: Кристоф Вальц. Немец, два ярких появления которого у Тарантино — в «Бесславных ублюдках» и все том же «Джанго» — закончились двукратным «Оскаром» за лучшую роль второго плана.
При этом сам Квентин пока так и не дослужился в глазах американских киноакадемиков до персонального, режиссерского «Оскара». То ли оттого, что так и остался в их глазах неуемным мальчишкой, то ли наоборот — слишком рано перешагнув в ранг живых классиков. В этом смысле Тарантино пока во многом повторяет судьбу Мартина Скорсезе, актеров из фильма «Злые улицы» которого снимает почти в каждом своем фильме.
А ведь были времена, когда критики смотрели «Бешеных псов» как с чистого листа. Переживая, как в первый раз, бурю эмоций от необычной структуры повествования, поведения героев на экране (даже те, кто называл фильм чересчур легковесным, отмечали изумительные актерские работы) и умелой игры на контрасте. Вроде жуткой сцены с отрезанием уха, сделанной в ритме танца: легко, непринужденно и под бодрую музыку из 70-х.
Этот прием доведет до абсолюта, как ни странно, наш соотечественник Алексей Балабанов, еще со времен «Братьев» и «Жмурок» выступающий этаким визави Тарантино по эту сторону океана. Предпочитая бурному темпераменту американского коллеги суровую лаконичность, он без лишних разговоров снимает в «Грузе 200» проезд маньяка на мотоцикле с жертвой в коляске под жизнеутверждающий шлягер Юрия Лозы. Тогда, в 2007 году, непреднамеренная жестокость Балабанова умудрилась расколоть российское киносообщество на два лагеря, наперебой обсуждавших не фильм как таковой, а сцены насилия из него.
Чего говорить о 1992 годе, когда состоялась премьера «Бешеных псов» — сначала в «Сандансе», на главном американском фестивале независимого кино, потом в Каннах, далее — везде.
После первой серьезной премьеры на Квентина посыпались серьезные обвинения в плагиате гонконгского боевика «Город в огне», вышедшего тремя годами раньше. Обвинения удалось отвести только благодаря авторитету продюсера Харви Вайнштейна, который взял проект под крыло. И оказался чертовски прав.
В случае с Тарантино всегда то, как он снимал, было не менее важно того — что.
Пережив грандиозный успех «Криминального чтива», Тарантино избежал риска превратиться в пародию на самого себя. В совершенстве овладев собственным стилем, он сделал резкий шаг в сторону, выступив с вольной экранизацией романа «Ромовый пунш» Элмора Леонарда. Криминальной мелодрамой «Джеки Браун», которая своей традиционностью (но не примитивностью!) так же резко выделяется из остального творчества Тарантино, как «Простая история» Дэвида Линча — среди его авангардных шедевров.
Потом были годы молчания. Немногочисленные актерские опыты. Дружба и сотрудничество с Робертом Родригеcом. Эпическая дилогия «Убить Билла». Камерное «Доказательство смерти». Антифашистские «Бесславные ублюдки», в напускной несерьезности которых есть как минимум одна по-настоящему жуткая сцена — поджог кинотеатра с Гитлером и всей нацистской верхушкой внутри. Причем реакция зала в этот момент — исступленно восторженная — не менее страшна, чем происходящее на экране. И, наконец, «Джанго освобожденный» — не столько фильм об отмене рабства, сколько ода свободе и борьбе и гимн обездоленных.
Острый язык Тарантино породил немало афоризмов. Как тех, что он произносил на самом деле, так и тех, что ему приписывают восторженные фанаты. Одной из таких расхожих хлестких фраз стал ответ на вопрос: почему вы так и не сняли ничего круче «Криминального чтива»? По легенде, ответ звучит так: «А кто снял?»
По крайней мере сегодня, в день юбилея, совершенно не хочется с ним спорить.
Джанго освобожденный - русский трейлер
Оригинал видео на сайте youtube.com
Опубликовано пользователем kinorulilt
