Музыка Вселенной
Лавка, гигантская зеленая шляпа и огромный медицинский стенд с надписью «покупайте российское» — деревянную дверь, ведущую в квартиру Германа Виноградова, окружают самые неожиданные предметы. Полуголый Герман носится по холлу: прикручивает к потолку железные конструкции, разливает воду по пластиковым бутылкам, устанавливает на полу зеркала. В это время немногочисленные зрители оглядывают обстановку — на стенах развешаны фотографии известных буддистов, ритуальные маски и старинные православные кресты. Несколько минут — свет гаснет, начинается мистерия БИКАПО.
Словно далекий гул церковного колокола раздается глухой звук — Герман мягкими колотушками легко прикасается к причудливо изогнутым пластинам, висящим над головами зрителей. На смену «колоколу» приходит перезвон железных трубочек и шепот льющейся воды. После небольшого затишья вступают клавиши — сразу над несколькими синтезаторами колдует участник группы «Гроздья виноградовы» (в прошлом клавишник «Звуков МУ») Павел Хотин. Внутри зеркальной инсталляции появляются свечи. Грянул гром — раздался нарастающий вибрирующий звук металлического листа. Тень Виноградова перемещается все быстрее — то пилит смычком веревку, то колдует с водой, то с газовыми горелками. Космическая симфония поглощает тебя целиком. Ощущение такое, будто ты прикоснулся к основам мироздания... Словно по волшебству в руках появляется чашка успокаивающего травяного чая. Звуки постепенно стихают, будто умирает Вселенная. Включается свет.
— Сегодня вы присутствовали на том, что я называю мистерией БИКАПО, — возвращает в реальность голос Германа. — Мистерия — не импровизация, а сложно организованное действо, направленное на работу с разными планами сознания. То есть это не концерт и не музыка, а использование вибрации для различных целей. Если музыка — в культурном смысле — может работать с воображением, то такая «музыка» работает не только с культурным восприятием человека, но и с подсознанием, глубинно.
— Это своего рода медитация?
— Именно. Люди, побывавшие на мистерии, испытывают терапевтический, психоделический эффект. В отличие от обычных концертов внимание совершенно не направлено на исполнителя, а создается среда, в которую погружается зритель. Отсутствие аплодисментов после окончания мистерии — значит, все прошло как надо. И еще важно, чтобы было мало зрителей, чтоб не включалось массовое восприятие.
Металлический пульс звука
— БИКАПО появилось в 1983 году из некоего заумного стихотворения: «Дадзыбрекиджиго Гика Бикапо!». Это из той же серии, что было у Крученых: «Дыр бул щыл»... Мне показалось, что слово «бикапо» очень подходит к тому, чем я занимаюсь. БИКАПО — не только название мистерии, но название инструментов.
Все инструменты сделаны Германом из металла, который он находил везде и всюду и перепаивал на свой лад. Специалист по металлу был бы зачарован такой коллекцией!
— Вот металлическая трубка — уникальный инструмент, не имеющий аналогов в мире, — Герман показывает на толстую полутораметровую бериллиевую трубу. Она не могла быть создана ни в ХIХ, ни в начале ХХ века, это современный сплав. — Звучит 11 минут! Это свободная вибрация, напоминающая звуки колокола и органа. Это не какие-то ударные, тарелки — там важен ритм. А здесь в замену ритма используется пульс. БИКАПО — это энергия игры и трансформации.
— Весь секрет в долготе звука — он тянется и тянется. Это зависит от металла, из которого сделан инструмент?
— Конечно. Есть такое понятие — коэффициент внутреннего трения. И от него зависит долгота звука. Например, чистое серебро само по себе не звучит, медь тоже. А бронзовые сплавы, учитывая легирующие добавки с применением современных технологий, дают интересный звук. Вот, например, турбинные лопатки, которые я также использую, — там титановые сплавы, тоже обладающие выдающимися акустическими свойствами.
— Откуда такое страстное увлечение металлом?
— Видимо, оно генетическое. Мой дедушка был металлургом. А прадедушка был священником, служил вместе с Иоанном Кронштадтским. В начале эпохи атеизма, сразу после революции, он не пошел ни за белых, ни за красных, а остался служить в церкви. Прадеда сажали восемь раз. Но большую часть жизни он провел на территории храма, поэтому у меня такое, что называется, «храмовое» сознание. И когда я попадаю в храм, будь то католический или православный собор, моя душа ликует и радуется. Поэтому я и здесь построил отдельный храм.
— У вас дома много икон. Но каким образом «Троица» сочетается с портретом Далай-ламы?
— Точно так же, как в России сочетается буддизм, шаманизм, православие и мусульманство. Я православный, крещенный еще в детстве, в Казани. Меня там крестила бабушка, жившая там после войны в эвакуации. Причем крестила в церкви Николая Чудотворца на улице Николая Баумана, и крестил меня отец Николай. А я родился в Москве на Николоямской улице в Николин день. Так что можете меня и Колей называть.
— Тогда почему же Герман? Имя для советского времени совершенно неожиданное.
— Мама, беременная, пошла в Большой театр на оперу «Пиковая дама». Ей очень понравился исполнитель главной роли, и она решила назвать меня Германом. Она, естественно, не подозревала, что родит меня 19 декабря — а это день премьеры «Пиковой дамы», только 60 с лишним лет спустя. И об этом, кстати, я узнал за три дня до ее смерти. Вот так проявляется время от времени тайный смысл — все ведь связано между собой, есть в этом что-то знаковое.
— И много таких удивительных совпадений в жизни?
— Очень! После окончания института я пошел в дворники-сторожа, как это было принято тогда — надо было иметь работу, чтобы не посадили за тунеядство, — и я сторожил в районе Китай-города, у меня было много объектов, в их числе был Ивановский монастырь. И через Владимира Сорокина я узнал, что в 1929 году моего прадеда отправили в концлагерь, который находился как раз на территории Ивановского монастыря. То есть я сторожил место, где когда-то сидел мой прадед. А Владимир Сорокин — это настоятель Князь-Владимирского собора в Петербурге, где мой прадед много лет служил.
Борода — барометр
— У вас и песня есть про бороду. Тут, похоже, целый культ...
— Волшебная, кстати, штука — борода. Ее можно накрутить (показывает), и сразу мир к тебе по-другому относится. В какой-то момент я понял, что для мужчины хорошо добробрадие — есть даже такое понятие. Надо носить бороду! Еще у Дали был целый трактат о бороде, хотя, конечно же, об усах. Он критиковал обвисшие усы Ницше, восхищался усами Веласкеса — да и сам довел искусство обращения с усами до совершенства. Он использовал финиковый сироп, чтобы их ставить. А у меня борода хороша тем, что ее не надо ничем смазывать, просто взял, накрутил — и все. Как проволоку. Но в зависимости от погоды и от влажности иногда бывает сложно вертикально поставить усы. Они у меня — как барометр. Думаю, благодаря бороде я снялся в фильме у Гай Германики — появился в шестой серии ее последнего сериала.
— Какие еще у вас были работы в кино?
— Мой приятель Гена Климов в 1987 году для поступления на Высшие режиссерские курсы снял первый независимый фильм на пленку 35 мм. Он назывался «БИКАПО». Очень красивый фильм. Конечно, не без туповатого советского юмора, но с годами это уже воспринимается как некое ретро. Играл в фильме Игоря и Дмитрия Таланкиных «Осень. Чертаново» (1988), для любителей музыки «индастриэл» этот фильм стал знаменателен из-за участия в нем меня и Алексея Тегина. В этом фильме, кстати, главную роль сыграла Ингеборга Дапкунайте. А недавно вышел очень красивый мультфильм Ираиды Юсуповой под названием «Гулливер-шоу», в котором я тоже снялся.
— Вы хотите сказать, озвучили?
— Нет, именно снялся. Это комбинированный мультфильм — я был моделью, движения которой переносились на экран с помощью компьютерной анимации. Еще были фильмы... В
Стихи из проруби
— Как в вашей жизни появилась группа «Звуки Му», а затем и «Гроздья виноградовы»?
— Со «Звуками Му» я познакомился на какой-то неформальной тусовке. Впрочем, не скажу, что я тогда был в восторге, — я был слишком сосредоточен на колоколах, да еще и занимался классической гитарой. Я стал их лучше понимать, когда стал более эксцентричным. Десять лет назад, допустим, я мог это выражать, катаясь по снегу голой попой. Потом захотелось делать что-то интереснее. И скоро на горизонте естественным образом появился Саша Липницкий, а затем и Алексей Бортничук. И решили — почему бы не попробовать. В юности была мысль играть в рок-группе, но приоритет был отдан живописи. А сейчас я вполне дошел до того, чтобы петь в группе. У нас два проекта: «Отзвуки Му», где мы поем песни Мамонова, и «Гроздья виноградовы» — там песни мои.
— А с Мамоновым общаетесь?
— Нет, я с ним даже толком не знаком. В этом есть, конечно, некая интрига: я пою его песни с его бывшими музыкантами, а с ним незнаком. Но песни живут новой жизнью — это хорошо.
— Музыка — первая страсть, видео-арт — вторая. Когда родился Виноградов-художник, когда появилась первая работа в жанре видео-арт?
— Одну из первых работ снимал на камеру со стертой головкой, пришлось ее подключать к видеомагнитофону и прямо на него записывать. Это был фильм с немецкой актрисой Катариной Шпиринг, которая, кстати, прямой потомок московских шоколадных королей фон Эйнем (фабрика «Красный Октябрь»). Сняли фильм под названием «Ц+Ц» — заумный и полупорнографический. То есть там ничего такого не происходит, но обращение с женским лицом, с женским телом — как с глиной. Она стоит в кадре, спокойно читает мой заумный текст, а я ее то чем-то мажу, то чем-то тычу в лицо. Очень красиво был выстроен крупный план — как средневековая картина. В моей квартире, собственно, и снимали. Вообще большинство моих фильмов снято именно здесь. Мой приятель, художник Коля Филатов, приехал из Нью-Йорка в начале девяностых и привез ту самую камеру. Это был, по-моему, 1993 год. А потом-то я эту стертую головку починил. И стал постоянно снимать.
— Вы из поколения
— Это был период активных экспериментов. У кого-то, как, например, у Осмоловского или Кулика, они были в социальной сфере. У меня, помню, была серия фотографий, где я голый на крыше на фоне Москвы. Я свое тело использовал для перформансов. После ознакомления с практиками уважаемого мною Порфирия Иванова я расширил границы применения своего тела. Допустим, у меня были поэтические концерты в проруби. Я сидел в проруби, читал оттуда стихи, доставал из-под воды разные заранее заготовленные предметы, а народ сидел рядом, грелся у костра и наблюдал. Если изучать жизнь Порфирия Иванова, его записи, можно найти реальную силу. Хотя я иногда совершал отступничества от намеченного пути, сочетая его с безбожным, экстатическим пьянством. Не с унылым алкоголизмом, а именно с восторженным пьянством, до немыслимых пределов. И, несмотря на то что я бухал, я продолжал практики обливания, и жить становилось легче, сознание прояснялось.
Обливание на небоскребе
— Недавно в Интернете появился видеоролик: Герман Виноградов совершает утреннее обливание в
— Напротив Сити находится
— Ощущения от обливания на высоте в 250 метров?
— Там самое главное — невероятный вид на Москву. Потом стоишь ведь на маленьком пятачке, метра полтора. Мне это очень нравится! Я бы очень хотел в Сити жить и мастерскую иметь на последнем этаже со стеклянными стенами и выходом на крышу.
— Это заветное желание?
— Вообще гораздо чаще сбываются случайно брошенные слова. Если ходить и твердить: «я хочу миллион» — едва ли толк будет. Мне нужно пространство. Потому что моя квартира — это, конечно, уже отработанная модель. Мне бы хотелось все построить в другом масштабе, как-то иначе. Но я бы не хотел это делать за городом, хочу, чтобы было такое место в Москве. Вообще я крайний индивидуалист и с тем, что происходит вокруг, соприкасаюсь постольку-поскольку. Я живу в параллельном мире, который сам для себя выстраиваю. Конечно, когда происходят какие-то откровенные чудеса в политике, мне хочется высказаться — но опять же в присущей мне форме. Моя позиция: нельзя отвечать агрессией на агрессию! Нельзя победить тьму метлой, надо в тьму впустить свет, сказал Далай-лама.
